Велобол

Велобол — командная игра с мячом велосипедами, как правило, колесом. Наиболее распространенным типом велобола является игра в зале между 2 командами из 2 игроков. Другие разновидности велобола различаются по количеству игроков в команде: 5 или 6 человек.

История развития

Игра зародилась в конце 19-го века в США, отцом игры считается известный в те времена велосипедист Ник Кауфман. По легенде, во время велопрогулки маленькая собачка бросалась на велосипед, и, чтобы избежать падения и травм на животном, Ник, поддев мопса передним колесом, отнёс его осторожно в сторону. 14 сентября 1883 года вместе с Джоном Фёрли на суд общественности Рочестера, известные американские велосипедисты показали игру на велосипедах с мячом. В Америке этот вид спорта среди велосипедистов быстро стал популярным и вскоре пришёл в Европу.

Различают 3 вида велобола:

• 2 игрока в команде на игровом поле размером 11 × 14 м

• 5 игроков в команде на поле с размером гандбольной площадки

• 6 игроков в команде с футбольным мячом, на открытом воздухе

По инициативе германского союза велосипедистов в 1930 году был проведён первый чемпионат мира (по 2 человека в команде). В настоящее время данный вид велобола является самым популярным.

Технические характеристики

Площадка (поле) для игры имеет форму прямоугольника. На площадке за линиями ворот по всей ширине должна быть свободная дорожка шириной 50—100 см, предназначенная для поворотов и разъездов игроков. Размеры дорожки не входят в общий расчёт поля.

Вокруг всей площадки устанавливаются борты (щиты) высотой 30—33 см с уклоном до 60° внутрь поля. Ворота находятся точно посередине линии ворот. Они изготавливаются из деревянных или дюралевых штанг, соединённых между собой, и имеют внутренние габариты 2X2 м. Ворота по бокам, сверху и сзади обтягиваются верёвочной сеткой, причём вверху глубина ворот должна составлять 20 см, внизу — до 30 см.

На поле обозначается штрафная площадка — полукруг радиусом 2 м. Центр полукруга является центром ворот. На расстоянии двух метров от линии штрафной площадки обозначается второй полукруг, проходящий через отметку (центр), для выполнения штрафного удара (то есть в 4 м от центра ворот).

В центре поля имеется круг радиусом 2 м. Делаются также отметки во всех четырёх углах. Они находятся на расстоянии одного метра от продольных линий и двух метров от линии ворот. Отметки на углах необходимы для выполнения угловых и свободных ударов. Все линии на поле размечаются белой краской и имеют ширину 5 см. В центре поля и в центре штрафного удара белой краской обозначают точки диаметром до 5 см.

Мяч изготавливается из любого материала и имеет круглую форму диаметром 15—18 см. Внутри он заполнен любым мягким материалом или пробкой. Главное в мяче — его вес, который должен быть 500—600 граммов. Игрок в велобол должен быть одет в велотрусы, велосипедную рубашку с короткими рукавами, борцовские или боксёрские ботинки или кеды, гетры.

Судейская коллегия имеет в своём составе: главного судью, двух судей у ворот, секретаря и хронометриста. Судейская коллегия проверяет правильность разметки поля, соответствие инвентаря и следит за выполнением участниками правил соревнований. Судьи у ворот, имея при себе флажки, помогают главному судье следить за игрой. Судьи у ворот не имеют права сами принимать каких-либо решений, они пользуются только правом совещательного голоса. Секретарь ведёт протоколы соревнований, а хронометрист — учёт времени

Время игры варьируется в зависимости от возраста: юношеский матч (11 — 17 лет) — 2 тайма по 5 минут, юниорский матч (до 19 лет) — 2 тайма по 6 минут и взрослый — 2 тайма по 7 минут.

Правила

Цель игры — забить мяч в ворота противника, только передним или задним колесом или туловищем спортсмена, разрешается также играть головой. Можно атаковать игрока, имеющего мяч у переднего или заднего колеса велосипеда, только с той стороны, где находится мяч. Запрещаются умышленный наезд, толкание, задержка руками противника, опора о штангу ворот.

В начале игры проводится жеребьёвка. Команда, получившая жребий, имеет право на выбор ворот и начало игры. По истечении тайма, без перерыва на отдых, команды меняются воротами, и игру начинает другая команда.

В начале игры, после смены ворот и после каждого гола мяч устанавливают в центре поля. В начале игры и после смены ворот игроки стоят с велосипедами в руках на линии своих ворот с левой стороны. После свистка они садятся на велосипеды и начинают игру. Вторые игроки команды могут в это время находиться в любом месте поля, за исключением штрафной площадки противника. После каждого гола игроки обеих команд остаются на велосипедах, но забивший гол вправе снова коснуться мяча только в центральном круге.

Если мяч застрянет в велосипеде игрока, последний обязан немедленно освободить его любым способом, в том числе и рукой. Если игрок воспользуется этой ситуацией для задержки мяча, судья имеет право прервать игру и назначить против виновной команды свободный или 4-метровый удар.

Игра может быть прервана судьёй при следующих обстоятельствах: при нарушении правил, за которое полагается штраф, и если игрок получил серьёзную травму и по заключению врача не сможет продолжать игру в течение 10 мин. В этом случае команде, травмировавшей игрока, засчитывается поражение независимо от счета забитых и пропущенных голов. При повреждении одежды и обуви игрок поднимает руки, и игра временно прерывается. Потерянное время затем восстанавливается.

О начале и перерыве в игре судья оповещает игроков коротким свистком, а забитый гол фиксируется длинным свистком. При окончании тайма и всей встречи хронометрист даёт два длинных свистка.

В случае если игрок упал с велосипеда или же коснулся ногой пола площадки, он не имеет права касаться мяча и должен немедленно выехать за линию ворот двумя колёсами, но не через штрафную площадку.

Если игрок коснётся пола в момент, когда мяч находится вне игры, он может не возвращаться за линию ворот. Если игрок коснётся пола в штрафной площадке или упрётся телом или велосипедом в штангу ворот, он обязан немедленно заехать (или, если это удобно, бежать с велосипедом) за линию ворот, после чего, сидя на велосипеде, продолжать игру. Если упавший с велосипеда игрок умышленно задержался в таком положении на месте падения или коснулся в это время мяча с целью помешать противнику, такое действие считается нарушением правил. Если оно произошло на штрафной площадке, виновной стороне назначается 4-метровый штрафной удар. Если это произошло вне штрафной площадки, то назначается свободный удар.

На штрафной площадке может находиться один игрок — и только в том случае, если он коснулся колесом штрафной площадки. Если же мяч отлетел за пределы штрафной площадки, а нападающий остался на штрафной площадке противника без мяча, то это не является нарушением, но игрок обязан немедленно покинуть её. Наезжать на вратаря и толкать его запрещается.

При защите ворот игроку, находящемуся на собственной штрафной площадке, разрешается отбрасывать мяч колесом велосипеда, любой частью тела, в том числе руками, но при условии, если его велосипед в это время обоими колёсами находится на штрафной площадке. Если площадь соприкосновения переднего и заднего колеса находится вне штрафной площадки, а игрок коснётся мяча руками, то за это нарушение назначается 4-метровый штрафной удар. Гол в собственные ворота засчитывается в пользу противника. Гол считается недействительным, если игрок, забивший гол, сразу же после удара коснётся поля ногой. Гол также не засчитывается, если мяч попал в сетку ворот после того, как коснулся защитника. После незачтённого гола мяч подаёт защитник ворот с правой отметки угла без свистка судьи.

В случае если не выявлен победитель, то командам даётся дополнительное время до 7 минут. Если за это время не будет достигнута победа одной из команд, то осуществляется пробитие 4-х метровых пенальти.

Наказания в игре

Когда мяч перелетит через борт площадки, судья назначает противной стороне свободный удар. Для выполнения свободного удара мяч устанавливают в 1 м от борта в том месте, где он вышел за пределы поля. Удар производит один игрок, а все остальные должны находиться не ближе 2 м от мяча.

При выполнении свободного удара за нарушение правил игры (за исключением нарушения в штрафной площадке) мяч подаётся по свистку судьи с того места, где произошло нарушение. Противник при этом должен находиться не ближе 4 м от мяча. При нарушении правил на собственной штрафной площадке противник получает право на 4-метровый штрафной удар. При таком ударе на штрафной площадке находится только защитник ворот, в то время как остальные игроки размещаются за отметкой штрафного удара. В это время защитник должен находиться обоими колёсами около линии ворот, то есть параллельно с ними, и может выйти из этого положения лишь тогда, когда мяч отбит, коснулся защитника или его велосипеда (штанги ворот). Если защитник нарушит правило, даётся право на выполнение повторного 4-метрового удара.

Если мяч подан игроком за линию собственных ворот или оттолкнулся от его велосипеда или тела, противник получает право на угловой удар. При выполнении углового удара нападающий подаёт мяч по свистку судьи. В это время на штрафной площадке находится только защитник ворот, а его напарник занимает место на противоположной половине поля. Въехать в свою половину он может только после проведения удара.

Нарушение правил защитником после штрафного удара или перед проведением углового удара даёт право на новый штрафной удар. 4-метровые штрафные удары и свободные удары назначаются при следующих нарушениях правил: а) видимый наезд на противника; б) схватывание или толкание противника руками, плечом или другой частью тела; в) различные выкрики или громкий разговор со своим напарником или другими лицами; г) бросание велосипеда на мяч с целью задержать его.

Команда или игрок за неоднократное нарушение правил игры могут быть исключены из дальнейших соревнований. Если исключён один игрок, второй игрок команды не имеет права продолжать игру, в результате чего команде засчитывается поражение независимо от соотношения голов.

Специальный велосипед

К велосипедам для игры в велобол предъявляются некоторые особые требования: подножки на колёсах запрещены, соотношение передней и задней шестерён должно быть 1:1, седло оттягивается как можно больше назад, что даёт больше свободы передвижения во время игры, а также служит для лучшего баланса. Руль приспособлен для игры с мячом передним колесом и даёт игроку большую возможность при ударе, также концы ручек руля заделываются резиновыми или деревянными пробками.

Организация соревнований

Международная организация, занимающаяся организацией, управлением и распространения велобола является Международная ассоциация велоспорта International Cycling Union. В настоящее время она занимается ежегодными международными соревнованиями мирового масштаба: чемпионат мира, кубок Мира. Также каждый год, как правило весной, проводится Кубок Европы среди элитных команд по велоболу (по футбольной аналогии — бывший Кубок обладателей кубков).

Наиболее распространён велобол в Германии, Чехии, Швейцарии, Австрии, Франции, Бельгии, где проводятся национальные чемпионаты и кубки.

Чемпионат Европы

Чемпионат Европы проводился три раза с 1927 по 1929 годы, а затем был заменён на Чемпионат мира.

Призеры чемпионата Европы

Год	Город-организатор	Чемпион Европы	2. место	3. место
1927	Кельн, Германия	Германия Георг и Вальтер Штольце	Германия Вернер Эра Делль и Эмиль Шмидт	Германия Вильгельм Шрайбер и Евгений Блерш
1928	Дрезден, Германия	Германия Георг и Вальтер Штольце	Германия Вальтер Шульце и Уолтер Хас	Германия Вильгельм Шрайбер и Евгений Блерш
1929	Страсбург, Франция	Германия Вильгельм Шрайбер и Евгений Блерш	Германия Георг и Вальтер Штольце	Не разыгрывалось

Чемпионат Мира

Чемпионат Мира проходит каждый год с 1930 года. Первый чемпионами мира в 1930 году стал немецкий дуэт Карл Берндт и Вилли Шайбе

Призеры чемпионата мира

Год	Город-организатор	Чемпион Мира	2. место	3. место
1930	Лейпциг, Германия	Германия Карл Берндт и Вилли Шайбе	Германия Георг Гребе и Отто Пантле	Франция Чарльз и Филипп Вайхерт
1931	Берн, Швейцария	Германия Вильгельм Шрайбер и Ойген Блерш	Швейцария Вальтер Остервальдер и Вальтер Габлер	Франция Чарльз и Филипп Вайхерт
1932	Страсбург, Франция	Германия Вильгельм Шрайбер и Ойген Блерш	Швейцария Вальтер Остервальдер и Вальтер Габлер	Франция Эрнст и Рене Хайц
1933	Париж, Франция	Германия Вильгельм Шрайбер и Ойген Блерш	Швейцария Вальтер Остервальдер и Вальтер Габлер	Франция Чарльз и Филипп Вайхерт
1934	Лейпциг, Германия	Германия Вильгельм Шрайбер и Ойген Блерш	Швейцария Вальтер Остервальдер и Вальтер Габлер	Франция Чарльз и Филипп Вайхерт
1935	Антверпен, Бельгия	Германия Вильгельм Шрайбер и Ойген Блерш	Швейцария Вальтер Остервальдер и Вальтер Габлер	Франция Чарльз и Филипп Вайхерт
1936	Цюрих, Швейцария	Германия Евгений Блерш и Густав Кюпинг	Швейцария Вальтер Остервальдер и Вальтер Габлер	Франция Чарльз и Филипп Вайхерт
1937	Вена, Австрия	Германия Вильгельм Шрайбер и Ойген Блерш	Швейцария Вальтер Остервальдер и Вальтер Габлер	Франция Чарльз и Филипп Вайхерт
1938	Страсбург, Франция	Германия Густав Кюпинг и Карл Густав Шуфтер	Швейцария Вальтер Остервальдер и Вальтер Габлер	Франция Ойгюст Ферранд и Альфред Дёлль
1946	Цюрих, Швейцария	Швейцария Вальтер Остервальдер и Вальтер Габлер	Франция Ойгюст Ферранд и Альфред Дёлль	Чехословакия Ярослав и Ян Новак
1947	Париж, Франция	Швейцария Вальтер Остервальдер и Якоб Энглер	ЧехословакияФрантишек Зедлачек и Богумил Данес	Бельгия Жозеф Рогге и Гастон Давос
1948	Прага, Чехословакия	Чехословакия Франтишек Зедлачек и Богумил Данес	Швейцария Вальтер Гебс и Отто Цоллет	Франция Марсель Аманн и Георг Эрц
1949	Копенгаген, Дания	Швейцария Вальтер Гебс и Отто Цоллет	Франция Ойгюст Ферран и Георг Эрц	Чехословакия Франтишек Зедлачек и Богумил Данес
1950	Льеж, Бельгия	Швейцария Вальтер Остервальдер и Руди Брайтенмозер	Франция Марсель Аманн и Георг Эрц	Бельгия Густав Так и Альфонс Бултинк
1951	Милан, Италия	Швейцария Вальтер Остервальдер и Руди Брайтенмозер	ФРГ Вилли и Руди Пенсель	Франция Марсель Аманн и Ойгюст Ферран
1952	Мондорф, Люксембург	Швейцария Вальтер Остервальдер и Руди Брайтенмозер	ФРГ Вилли и Руди Пенсель	Франция Марсель Аманн и Ойгюст Ферран
1953	Цюрих, Швейцария	Швейцария Вальтер Остервальдер и Руди Брайтенмозер	ФРГ Вилли и Руди Пенсель	Чехословакия Франтишек Зедлачек и Ярослав Новак
1954	Кельн, ФРГ	Швейцария Руди Брайтенмозер и Фриц Флаксман	ФРГ Вилли и Руди Пенсель	Чехословакия Франтишек Зедлачек и Ярослав Новак
1955	Милан, Италия	ФРГ Вилли и Руди Пенсель	Чехословакия Франтишек Зедлачек и Ярослав Новак	Швейцария Отто Цоллет и Фриц Флаксман
1956	Копенгаген, Дания	Швейцария Вальтер Остервальдер и Руди Брайтенмозер	ФРГ Вилли и Руди Пенсель	Чехословакия Ярослав Новак и Ярослав Бенес
1957	Льеж, Бельгия	ФРГ Вилли и Руди Пенсель	Швейцария Вальтер Гебс и Отто Цоллет	ГДР Герд Мартин и Герхард Дегенкольб
1958	Карл Маркс Штадт, ГДР	ГДР Герд Мартин и Герхард Дегенкольб	Швейцария Руди Брайтенмозер и Георг Линхард	Франция Жан Вольф и Рене Боеглин
1959	Штутгарт, ФРГ	ФРГ Карл и Оскар Бухгольц	ГДР Хайнц Шнайдер и Герхард Ландман	Чехословакия Зденек Бирма и Любомир Шпахман
1960	Мюлуз, Франция	Швейцария Адольф и Эрвин Оберхенсли	Франция Жан Вольф и Рене Боеглин	ФРГ Тео Дрзевики и Эрхард Штюбнер
1961	Санкт-Галлен, Швейцария	ФРГ Карл и Оскар Бухгольц	ГДР Герд Мартин и Герхард Дегенкольб	ЧССР Йиндржих Поспишил и Ярослав Свобода
1962	Вена, Австрия	ФРГ Карл и Оскар Бухгольц	ЧССР Йиндржих Поспишил и Ярослав Свободы	Швейцария Руди Брайтенмозер и Георг Линхард
1963	Базель, Швейцария	ФРГ Карл и Оскар Бухгольц	Швейцария Адольф и Эрвин Оберхенсли	ГДР Ханс и Дитер Штольце
1964	Копенгаген, Дания	ФРГ Карл и Оскар Бухгольц	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	Франция Жан Вольф и Рене Боеглин
1965	Прага, ЧССР	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ГДР Герд Мартин и Эрих Дусин	ФРГ Вернер Венцель и Гюнтер Биттендорф
1966	Кельн, ФРГ	ГДР Герд Мартин и Эрих Дусин	ФРГ Вернер Венцель и Гюнтер Биттендорф	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил
1967	Баден, Швейцария	ФРГ Вернер Венцель и Гюнтер Биттендорф	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ГДР Эрих Дусин и Эрих Эмде
1968	Кассель, ФРГ	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ГДР Ганс и Дитер Штольце	ФРГ Вернер Венцель и Гюнтер Биттендорф
1969	Эрфурт, ГДР	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Вольфганг Флаккус и Клаус Бернайс	ГДР Эрих Дусин и Эрих Эмде
1970	Острава, ЧССР	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Вольфганг Флаккус и Клаус Бернайс	Швейцария Пол Оберхенсли и Георг Майле
1971	Баден, Швейцария	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Вольфганг Флаккус и Клаус Бернайс	Швейцария Питер Чопп и Бруно Мозер
1972	Оффенбург, ФРГ	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Вольфганг Флаккус и Клаус Бернайс	Швейцария Йорг Остервальдер и Ганс-Петер Мойрер
1973	Вена, Австрия	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Вольфганг Флаккус и Клаус Бернайс	Швейцария Питер Чопп и Ремо Штюби
1974	Херлен, Голландия	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Вольфганг Флаккус и Клаус Бернайс	Швейцария Пол Оберхенсли и Георг Майле
1975	Гент, Бельгия	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Вольфганг Флаккус и Клаус Бернайс	Швейцария Пол Оберхенсли и Георг Майле
1976	Мюнстер, ФРГ	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Вольфганг Флаккус и Клаус Бернайс	Швейцария Пол Оберхенсли и Георг Майле
1977	Брно, ЧССР	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Гартмут Рецлафф и Райнер Вилль	Швейцария Беат Вебер и Бруно Мозер
1978	Хернинг, Дания	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	Швейцария Пол Оберхенсли и Георг Майле	ФРГ Эрвин Шмитт и Клаус Шнайдер
1979	Шильтигхейм, Франция	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	Швейцария Пол Оберхенсли и Йорг Остервальдер	Бельгия Эрик Так и Даниэль Ван де Вельде
1980	Мёлин, Швейцария	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	Швейцария Пол Оберхенсли и Йорг Остервальдер	ФРГ Гартмут Рецлафф и Томас Штайнмайер
1981	Херлен, Голландия	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	Швейцария Пол Оберхенсли и Йорг Остервальдер	ФРГ Эрвин Шмитт и Клаус Шнайдер
1982	Висбаден, ФРГ	( ФРГ Андреас и Томас Штайнмайер	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	Швейцария Маркус и Луиджи Фои
1983	Вена, Австрия	ФРГ Андреас и Томас Штайнмайер	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	Швейцария Питер Керн и Мартин Цинзер
1984	Шильтигхейм, Франция	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	Швейцария Пол Оберхенсли и Йорг Остервальдер	ФРГ Андреас и Томас Штайнмайер
1985	Санкт-Галлен, Швейцария	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Андреас и Томас Штайнмайер	Швейцария Пол Оберхенсли и Йорг Остервальдер
1986	Генк, Бельгия	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Юрген и Вернер Кинг	Швейцария Питер Керн и Мартин Цинзер
1987	Хернинг, Дания	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Юрген и Вернер Кинг	Австрия Андреас Бёш и Манфред Шнайдер
1988	Людвигсхафен, ФРГ	ЧССР Йиндржих и Ян Поспишил	ФРГ Манфред Гайлерт и Франк Мюллер	Австрия Андреас Бёш и Гернот Фонтайн
1989	Херлен, Голландия	ЧССР Мирослав Бергер и Мирослав Кратохвил	ФРГ Юрген и Вернер Кинг	Австрия Андреас Бёш и Манфред Шнайдер
1990	Брегенц, Австрия	ФРГ Андреас и Томас Штайнмайер	ЧССР Мирослав Бергер и Мирослав Кратохвил	Швейцария Андреас Мецгер и Улли Зутер
1991	Брно, ЧСФР	Германия Юрген и Вернер Кинг	Швейцария Питер Керн и Марсель Боссхарт	Бельгия Люк Моттет и Руди Ковент
1992	Цюрих, Швейцария	Германия Юрген и Вернер Кинг	Швейцария Питер Керн и Марсель Боссхарт	ЧСФР Мирослав Бергер и Мирослав Кратохвил
1993	Гонконг	Швейцария Питер Керн и Марсель Боссхарт	Австрия Марко Шаллерт и Райнхард Шнайдер	Германия Юрген и Вернер Кинг
1994	Саарбрюккен, Германия	Германия Юрген и Вернер Кинг	Чехия Мирослав Бергер и Мирослав Кратохвил	Швейцария Питер Керн и Марсель Боссхарт
1995	Эпиналь, Франция	Швейцария Питер Керн и Марсель Боссхарт	Чехия Мирослав Бергер и Мирослав Кратохвил	Бельгия Люк Моттет и Руди Ковент
1996	Джохор-Бару, Малайзия	Швейцария Питер Керн и Марсель Боссхарт	Германия Михаэль и Сандро Ломусцио	Австрия Рудольф Бём и Герберт Пишл
1997	Винтертур, Швейцария	Швейцария Питер Керн и Марсель Боссхарт	Чехия Павел Шмид и Олдрих Грох	Австрия Андреас Бёш и Гернот Фонтайн
1998	Пршеров, Чехия	Германия Йорг Латцель и Карстен Хорманн	Чехия Мирослав Бергер и Мирослав Кратохвил	Австрия Марко Шаллерт и Дитмар Шнайдер
1999	Мадейра, Португалия	Швейцария Питер Йирицек и Кристоф Хаури	Австрия Марко Шаллерт и Дитмар Шнайдер	Чехия Павел Шмид и Петр Шкотак
2000	Бёблинген, Германия	Германия Михаэль и Сандро Ломусцио	Швейцария Питер Йирицек и Ганс-Петер Флаксманн	Австрия Марко Шаллерт и Дитмар Шнайдер
2001	Каседа, Япония	Германия Михаэль и Сандро Ломусцио	Австрия Марко Шаллерт и Дитмар Шнайдер	Чехия Павел Шмид и Петр Шкотак
2002	Дорнбирн, Австрия	Швейцария Питер Йирицек и Поль Лозер	Австрия Марко Шаллерт и Райнхард Шнайдер	Чехия Павел Шмид и Петр Шкотак
2003	Шильтигхейм, Франция	Чехия Мирослав Бергер и Йири Хрдлика	Швейцария Питер Йирицек и Поль Лозер	Австрия Райнхард Шнайдер и Андреас Лубец
2004	Тата, Венгрия	Чехия Павел Шмид и Петр Шкотак	Швейцария Питер Йирицек и Поль Лозер	Австрия Симон Кёниг и Дитмар Шнайдер
2005	Фрайбург, Германия	Германия Майк и Стив Пфаффенбергер	Чехия Мирослав Бергер и Йири Хрдлика	Австрия Симон Кёниг и Дитмар Шнайдер
2006	Хемниц, Германия	Германия Томас Абель и Кристиан Хесс	Чехия Йири Бём и Йири Хрдлика	Австрия Симон Кёниг и Дитмар Шнайдер
2007	Винтертур, Швейцария	Германия Томас Абель и Кристиан Хесс	Австрия Мартин Линг и Маркус Брёль	Швейцария Питер Йирицек и Тимо Райхен
2008	Дорнбирн, Австрия	Чехия Радим Хасон и Йири Хрдлика	Германия Томас Абель и Кристиан Хесс	Австрия Симон Кёниг и Дитмар Шнайдер
2009	Тавира, Португалия	Швейцария Питер Йирицек и Марсель Вальдишпюль	Германия Маттиас Кёниг и Уве Бернер	Австрия Симон Кёниг и Дитмар Шнайдер
2010	Штутгарт, Германия	Германия Маттиас Кёниг и Уве Бернер	Швейцария Питер Йирицек и Марсель Вальдишпюль	Австрия Патрик Шнетцер и Дитмар Шнайдер
2011	Кагосима, Япония	Австрия Патрик Шнетцер и Дитмар Шнайдер	Швейцария Роман Шнайдер и Доминик Планцер	Германия Роман Мюллер и Марко Россман
2012	Ашаффенбург, Германия
2013	Базель, Швейцария

Кубок Мира

Кубок Мира (UCI Worldcup) проходит каждый год с 2002 года, между лучшими клубными велосипедными командами, как правило проводятся 8 этапов в течение календарного года, по результатам которых отбирается 8 лучших команд. В финальном турнире 10 команд (8 лучших + 2 по приглашению) определяют обладателя Кубка Мира.

Призеры Кубка Мира

Год	Место и дата проведения финала	Обладатель Кубка Мира	2. место	3. место
2002	Бёблинген , 08.02.2003	Хёкст (Марко Шаллерт и Райнхард Шнайдер)	Брно 2 (Мирослав Бергер и Йири Хрдлика)	Брно 1 (Павел Шмид и Петр Шкотак)
2003	Фридрихсхафен 07.02.2004	Брно 2 (Мирослав Бергер и Йири Хрдлика)	Винтертур (Питер Йирицек и Поль Лозер)	Эдерслебен (Майк и Стив Пфаффенбергер)
2004	Бесвайлер 12.03.2005	Зангерхаузен (Майк и Стив Пфаффенбергер)	Брно 1 (Павел Шмид и Петр Шкотак)	Брно 2 (Мирослав Бергер и Йири Хрдлика)
2005	Обер-Ольм 01.04.2006	Хёкст 1 (Симон Кёниг и Дитмар Шнайдер)	Винтертур (Питер Йирицек и Поль Лозер)	Брно 2 (Мирослав Бергер и Йири Хрдлика)
2006	Брно 10.03.2007	Хехтсхайм (Томас Абель и Кристиан Хесс)	Брно 1 (Павел Шмид и Йири Бём)	Брно 2 (Мирослав Бергер и Йири Хрдлика)
2007	Дорнбирн 08.03.2008	Альтдорф (Роман Шнайдер и Доминик Планцер)	Хехтсхайм (Томас Абель и Кристиан Хесс)	Эберштадт (Холгер и Йенс Крикбаум)
2008	Офтринген 14.03.2009	Гертринген (Маттиас Кёниг и Уве Бернер)	Винтертур (Питер Йирицек и Марсель Вальдишпюль)	Хёкст (Симон Кёниг и Дитмар Шнайдер)
2009	Хемниц 13.03.2010	Альтдорф (Роман Шнайдер и Доминик Планцер)	Эренберг (Рико Радеман и Майк Пфаффенбергер)	Хёкст (Симон Кёниг и Флориан Фишер)
2010	Отроковице 04.12.2010	Гертринген (Маттиас Кёниг и Уве Бернер)	SC Свитавка (Радим Хасон и Йири Хрдлика)	Гинсхайм (Марко Россман и Роман Мюллер)
2011	Мюхельн 03.12.2011	Эберштадт (Холгер и Йенс Крикбаум)	Хёкст 2 (Дитмар Шнайдер и Патрик Шнетцер)	Гертринген (Маттиас Кёниг и Уве Бернер)
2012	Зангерхаузен 08.12.2012

Ссылки

• [www.radball.at Ресурс по велоболу]
• [www.uci.ch/templates/UCI/UCI5/layout.asp?MenuId=MTI2MDY&LangId=1 Информация о соревнованиях по велоболу на UCI]
• [indoorcycling.sweb.cz Чешский сайт о велоболе]
• [www.cycleballer.com Немецкий сайт о велоболе]

Отрывок, характеризующий Велобол

Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.