Венгерская коммунистическая партия

Коммунистическая партия Венгрии
Kommunisták Magyarországi Pártja (KMP)
Лидер:	Бела Кун Матьяш Ракоши (1945-1948)
Дата основания:	24 ноября 1918
Дата роспуска:	14 июня 1948
Идеология:	марксизм-ленинизм
Интернационал:	Коминтерн

К:Политические партии, основанные в 1918 году

К:Исчезли в 1948 году Венге́рская коммунисти́ческая па́ртия (венг. Magyar Kommunista Párt); изначально Партия коммунистов Венгрии (венг. Kommunisták Magyarországi Pártja) — марксистско-ленинская партия в Венгрии, образованная 24 ноября 1918 и находившаяся у власти в период Венгерской Советской Республики (с марта 1919). После разгрома ВСР румынской армией была вынуждена уйти в подполье и вернулась к власти в стране после Второй мировой войны. В 1948 слилась с Социал-демократической партией, образовав Венгерскую партию трудящихся. В 1956 её преемницей стала Венгерская социалистическая рабочая партия. Входила в состав Коминтерна.

История

1918 — 1930-е

Партия коммунистов Венгрии была образована 24 ноября 1918 на съезде в Будапеште на базе Венгерской группы РКП(б), созданной в 24 марта 1918 в Москве, и местных левых социал-демократов (Тибор Самуэли, Эрнё Пор, Отто Корвин, Бела Ваго). Центральный комитет возглавлял Бела Кун, который вскоре перебрался в Венгрию, где начал активно привлекать сторонников, в частности, склоняя социал-демократов к более радикальным взглядам.

Партия в это время была очень невелика, но её члены были крайне активны и она быстро росла. Её влияние быстро увеличивалось. К февралю 1919 партия насчитывала уже от 30 до 40 тысяч членов, включая большое количество безработных бывших военнослужащих, молодых интеллектуалов и представителей национальных меньшинств.

По мере роста численности партии, она становилась всё более радикальной. Своего пика этот процесс достиг 20 февраля 1919, когда демонстрация переросла в перестрелку с охранниками редакции официальной газеты социал-демократов, в ходе которого погибло семь человек, включая полицейских. После этого последовали аресты коммунистических лидеров, однако углубляющийся кризис и неспособность с ним справиться со стороны традиционных социал-демократов привели к тому, что сами представители властей явились в тюрьму и предложили арестованным коммунистам взять власть и сформировать правительство.

21 марта 1919 было объявлено о соединении ПКВ и СДП в Социалистическую партию и в тот же день провозглашена Венгерская советская республика. После её разгрома последовал «белый террор», в ходе которого было убито до 6 000 чел. и казнено по приговорам трибуналов около 1500 чел. (Отто Корвин, Енё Ласло, Карой Штурц, Г. Кон, Андор Вадош). Загнанные в подполье коммунисты размежевались с эсдеками. В 1925 было принято решение о создании наряду с нелегальной ВКП официально зарегистрированной Социалистической Рабочей партии (разгромлена к 1928). Кроме того, местное руководство, возглавляемое Енё Ландлером, одобряло тактику энтризма коммунистов в социал-демократические организации.

В 1931 году, воспользовавшись терактом террориста-одиночки с неясными мотивами, премьер-министр Дьюла Каройи ввёл военное положение и обвинил во всём коммунистов. Постоянный террор профашистского режима Миклоша Хорти, глубокое подполье и непрекращающиеся аресты и казни руководителей (Имре Шаллаи и Шандор Фюрст были казнены 29 июля 1932 года, несмотря на кампанию протеста, инициированную писателями Аттилой Йожефом и Дьюлой Ийешем) не прекратили существование ПКВ. Помимо местных ячеек, продолжало существовать Загранбюро ПКВ (Бела Кун, Имре Надь и др.). Коммунисты активно участвовали в профсоюзном и стачечном движении, продолжали отмечать 1 Мая и 7 ноября, с 1935 выступали за создание Народного фронта.

В период Второй мировой войны

В предвоенный период и во время Второй мировой войны Коммунистическая партия Венгрии действовала в условиях конспирации, партия активно участвовала в антифашистском сопротивлении, однако в условиях репрессий и государственного террора понесла значительные потери.

В 1940 году в Венгрии начал работу подпольный ЦК КПВ, который возглавил Золтан Шёнхерц. Венгерские коммунисты наладили сотрудничество с левым крылом «Мартовского фронта» (руководители которого впоследствии стали организаторами Национально-крестьянской партии). В марте 1940 года в Венгрии состоялся съезд сельскохозяйственных рабочих, на котором было принято решение о союзе и сотрудничестве между представителями рабочих организаций. В это же время коммунисты выпустили листовку с призывом к борьбе против вовлечения Венгрии в войну и участвовали в нескольких стачках и демонстрациях.

После вторжения Германии в СССР в июне 1941 года коммунистическая партия Венгрии осудила агрессию против СССР и вовлечение Венгрии в войну против СССР.

10 июля 1941 года ЦК КПВ опубликовал программное заявление «Задачи коммунистов и других прогрессивных сил Венгрии в антифашистской борьбе».

В сентябре 1941 года начала вещание нелегальная радиостанция КПВ — «Лайош Кошут»

Весной и летом 1942 года венгерская полиция и спецслужбы провели серию облав, в ходе которых было арестовано свыше 600 коммунистов, сторонников левых сил и антифашистов. В мае 1942 года была разгромлена нелегальная типография КПВ.

20 мая 1942 года ЦК КПВ принял решение о изменении форм и методов работы. В июле 1942 года началось восстановление контактов, позднее было принято решение «Уроки провалов», в соответствии с которым было принято решение улучшить конспирацию, сосредоточить деятельность на саботаже и организации забастовок. Осенью 1942 года были созданы новые партийные организации, новый молодёжный комитет, а также легально действующий молодёжный центр — «Анкетный комитет». Для проведения диверсий, саботажа и расклейки листовок в составе территориальных партийных организаций были созданы «группы действия»

1 июля 1942 года был арестован Ференц Рожа — член ЦК и Секретариата КПВ, редактор газеты «Сабад неп» («Szabad Nep»). 13 июня 1942 года он был убит во время допроса.

6 июля 1942 года был арестован Золтан Шёнхерц — один из руководителей антифашистского сопротивления в Венгрии, член ЦК КПВ и руководитель Комитета национальной независимости. 9 октября 1942 года он был казнён по приговору военного трибунала.

В сентябре 1942 года была восстановлена нелегальная типография КПВ, и уже в октябре 1942 года здесь выпущена листовка тиражом 30 тыс. экз.

1 мая 1943 года Коммунистическая партия Венгрии опубликовала программу «Путь Венгрии к свободе и миру». В июне 1943 года было принято решение о самороспуске венгерской коммунистической партии, вместо неё начала деятельность Партия мира (Békepárt).

19 марта 1944 года немецкие войска оккупировали Венгрию, за принадлежность к коммунистической партии и чтение коммунистических изданий была установлена смерть.

В мае 1944 года был создан Венгерский фронт, в состав которого вошли Коммунистическая партия Венгрии, Социально-демократическая партия, Партия мелких сельских хозяев и Партия «двойного креста» (а в ноябре 1944 года — и Национально-крестьянская партия).

В начале сентября 1944 года была воссоздана Венгерская коммунистическая партия (ранее действовавшая под названием «Партия мира»).

Осенью 1944 года Венгерская коммунистическая партия и Социально-демократическая партия заключили соглашение о единстве действий.

30 ноября 1944 года коммунистическая партия Венгрии опубликовала «Программу демократического восстановления и подъёма Венгрии».

2 декабря 1944 года в городе Сегед был создан Венгерский фронт национальной независимости, в состав которого вошли Коммунистическая партия Венгрии, Социально-демократическая партия, Национально-крестьянская партия, Партия мелких сельских хозяев, Буржуазно-демократическая партия и ряд профсоюзных организаций; в дальнейшем, началось создание местных органов власти — национальных комитетов.

21-22 декабря 1944 года в Дебрецене было образовано коалиционное Временное правительство, которое возглавил генерал Бела Миклош-Дальноки. В состав правительства вошли 13 человек (3 коммуниста, 6 представителей иных партий и 4 беспартийных). 28 декабря 1944 года Временное правительство объявило войну Германии и 20 января 1945 года заключило перемирие с СССР и западными союзниками. Тем не менее, территория Венгрии была полностью освобождена от немецких войск лишь к 4 апреля 1945 года.

После окончания Второй мировой войны

В мае 1945 года прошла I Всевенгерская партконференция, собравшая делегатов от 150 000 членов партии.

14 июня 1948 года ВКП и СДПВ объединились в Венгерскую партию трудящихся. Ошибки, связанные с политическим курсом «венгерского Сталина» — генсека Матьяша Ракоши, после разоблачения в СССР культа личности обострили обстановку и привели к восстанию 1956 года. В его ходе ВПТ была распущена и на её базе создана новая марксистская партия — Венгерская социалистическая рабочая партия.

Руководители КПВ и ВКП

• Бела Кун 1918—1919 — председатель

Генеральные секретари

• Имре Шаллаи 1931 — 29 июля 1932
• Матьяш Ракоши (24 февраля 1945 — 14 июня 1948)

Съезды КПВ

• I съезд КПВ (18 — 21 августа 1925, Вена, Австрия) — съезд открылся как конференция КПВ и проходил нелегально в помещении одной из библиотек Вены. В нём участвовали 14 представителей венгерского коммунистического подполья и 8 представителей от коммунистической эмиграции. Основные доклады на съезде сделали Дьюла Алпари, Бела Кун и Енё Ландлер. Съезд постановил единство партии в соответствии с решениями V конгресса Коминтерна и принял новый устав КПВ. Принятая съездом временная программа партии предусматривала борьбу за удовлетворение повседневных требований народа, усиление борьбы с режимом Хорти, за демократическую республику и рабоче-крестьянское правительство. Предусматривались изменения в политике КПВ в отношении крестьянства и активизация работы с ним, в профсоюзах и среди молодёжи. Намечались меры по укреплению сотрудничества с социал-демократами.

Новым теоретическим органом КПВ стал журнал «Új március» («Новый март»).

В Центральный комитет КПВ были избраны Бела Кун, Енё Ландлер, Дьюла Алпари, Матьяш Ракоши, Имре Комор, Иштван Ваги, Карой Эри и Игнац Гегеш.

• II съезд КПВ (февраль — март 1930, Апрелевка , СССР) — съезд обсудил рекомендации КПВ со стороны Президиума Исполкома Коминтерна, изложенные в открытом письме к партии. КПВ было рекомендовано прекратить фракционную борьбу, использовать экономический кризис в Венгрии и сделать партию массовой. В соответствии с положениями письма съезд ориентировал партию на установление диктатуры пролетариата. Одновременно было решено усилить борьбу за удовлетворение повседневных требований трудящихся (8-часовой рабочий день, улучшение условий труда и т. д.). В то же время съезд не ориентировал партию на работу с социал-демократическими профсоюзами, что привело к сокращению влияния коммунистов.

Съезд принял новый устав КПВ, который констатировал, что КПВ является неотъемлемой частью мирового коммунистического движения. Был введён новый порядок приёма в партию и реорганизована её структура. Система парторганизаций по месту жительства была заменена системой партячеек на производстве, как это практиковалось в СССР. Руководство всей партийной работой было возложено на подпольный ЦК КПВ, который был поставлен выше Загранбюро. Устав предусматривал строжайшую партийную дисциплину и конспирацию.

Решения съезда осложнили положение КПВ. СДПВ открыто назвала коммунистов «левыми фашистами», а позднее и в самой ВКП пришли к выводу, что съезд утвердил в партии «левосектантские тенденции».

• III съезд ВКП (28 сентября — 1 октября 1946, Будапешт) — первый легальный съезд на территории Венгрии. Он подвёл итоги за период после II съезда и констатировал, что за эти годы ВКП из небольшой подпольной организации превратилась в массовую партию. Главной задачей съезд назвал расширение массовой базы партии за счёт привлечения на её сторону интеллигенции, ремесленников и крестьян со средним достатком. Особое внимание было уделено работе с крестьянством в период развернувшейся в стране аграрной реформы. Решения съезда говорили о том, что отныне Венгрия будет развиваться по пути социализма. Были выдвинуты лозунги — «Не для капиталистов, а для народа строим страну!» и «Вон врагов народа из коалиции!».

Конференции ВКП

• I Всевенгерская конференция ВКП (20 — 21 мая 1945, Будапешт) — первая легальная конференция партии, на которой 145 делегатов представили 1500 первичных организаций ВКП. Конференция, значение которой было приравнено к съезду, провозгласило основой партийной политики сплочение всех демократических сил Венгрии, тесное сотрудничество с СДПВ, Партией мелких сельских хозяев и Национально-крестьянской партией Венгрии. Был заслушан доклад Матьяша Ракоши о послевоенном восстановлении экономики Венгрии как о главной задаче. Конференция также заслушала доклад Яноша Кадара о работе с профсоюзами. Для распространения идей марксизма-ленинизма ВКП создала сеть партийного просвещения и партийные школы в Дебрецене и Будапеште.
• II Всевенгерская конференция ВКП (12 — 13 марта 1947, Будапешт)
• III Всевенгерская конференция ВКП (10 — 11 января 1948, Будапешт) — отметила, что основная часть промышленности уже национализирована и теперь необходимо разворачивать в среде рабочих разъяснительную работу, направленную на укрепление трудовой дисциплины, повышения производительности труда и т. п. Заводским парторганизациям была поставлена задача воспитания социалистического отношения к труду и организации социалистического соревнования. ВКП выступила с новым лозунгом — «Страна твоя, ты строишь для себя!»

Литература и источники

• Janos Kadar. Internacionalizmus, szolidaritas, szocialista harafizag. Budapest, Kossuth, 1977—448 стр.
• К. А. Николенко. На баррикадах свободы: венгерские интернационалисты в борьбе за новый мир. М., «Мысль», 1988. — 189 стр.

Отрывок, характеризующий Венгерская коммунистическая партия

Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.