Венера (мифология)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Вене́ра (лат. venus, род. п. veneris «плотская любовь») — в римской мифологии богиня красоты, плотской любви, желания, плодородия и процветания.

Впоследствии её стали отождествлять с греческой Афродитой. Афродита была матерью Энея, спасшегося из осаждённой Трои и, по римской легенде, бежавшего в Италию. Считалось, что его потомки основали Рим, поэтому Венера почиталась праматерью римского народа. Символами богини были голубь и заяц (как знак плодовитости), из растений ей были посвящены мак, роза и мирт.

Культ Венеры был основан в Ардее и Лавинии (регион Лацио). 18 августаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4268 дней] 293 г. до н. э. был построен самый первый известный храм Венеры, и 18 августа стал праздноваться фестиваль Vinalia Rustica. 23 апреляК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4268 дней] 215 г. до н. э. на Капитолии был построен храм Венеры в ознаменование поражения в битве у Тразименского озера во второй Пунической войне.

В русской традиции принято использовать греческое имя богини любви — Афродита, пришедшее через Византию, в то время как подавляющее большинство западноевропейских художников, писателей и критиков придерживаются варианта Венера. Обобщенно два этих варианта можно рассматривать как синонимы.

В честь богини названа вторая внутренняя планета Солнечной системы Венера.





Венера в искусстве

Венера в живописи

В кино

  • 1961 — Похищение сабинянок (Il Ratto delle sabine) — худ. фильм, режиссёр — Ришар Поттье, Венеру играет Розанна Скьяффино.

См. также

Напишите отзыв о статье "Венера (мифология)"

Литература

Отрывок, характеризующий Венера (мифология)

– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.