Венецианская биеннале

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Венецианская биеннале — один из самых известных форумов мирового искусства, международная художественная выставка, проводящаяся раз в два года с участием международного жюри.





История

Идея Венецианской биеннале возникла у консула Венеции Риккардо Сельватико в 1893 году[1]. Венецианская биеннале была учреждена в 1895 году как «Международная художественная выставка города Венеции». На первой биеннале были представлены работы художников из 16 стран. Престиж биеннале вскоре достиг международного масштаба, а когда после Второй мировой войны, в 1948 году её регулярное проведение возобновилось, она стала площадкой общепризнанного международного авангарда. В 1930-х годах в рамках биеннале основаны международные фестивали музыки, театра, кино, в 1975 — Международная выставка архитектуры.

Во второй половине 20 века Венецианская биеннале сыграла ключевую роль в становлении современного искусства. Художественные явления, представляемые странами-участницами и оценивающиеся международным жюри, вписываются в историю мирового искусства и существенно влияют на направление его развития. Жюри вручает приз за лучший национальный павильон и особо отмечает одного или нескольких художников. Так в 1964 приз был вручен Роберту Раушенбергу, что стало одним из важных эпизодов международного признания поп-арта.

Искусство стран-участниц представляется в национальных павильонах, специально выстроенных для этой цели на протяжении 20 века видными национальными архитекторами. Помимо этого, во время биеннале проводится Параллельная программа (eventi collaterali) выставок отдельных художников и художественных институций. Тему каждому очередному биеннале задает куратор центрального павильона. Эта тема призвана отразить современное состояние искусства. Всем участникам биеннале предлагается так или иначе следовать обозначенной куратором теме. В связи с этим особое внимание профессионалов приковано к выбору главного куратора.

Хронология биеннале

Номер Год Подробности проведения и куратор
1 1895
2 1897
3 1899
4 1901
5 1903
6 1905
7 1907
8 1909
9 1910 Биеннале была перенесена на год раньше.
10 1912
11 1914
12 1920
13 1922
14 1924
15 1926
16 1928
17 1930
18 1932
19 1934
20 1936
21 1938
22 1940
23 1942
24 1948 Первая послевоенная биеннале.
25 1950
26 1952
27 1954
28 1956
29 1958
30 1960
31 1962
32 1964
33 1966
34 1968
35 1970
36 1972
37 1976 Первая биеннале с общей темой. Куратор — Джермано Челант (Germano Celant).
38 1978 Тема: «От природы к искусству, от искусства к природе». Кураторская группа во главе с Акилле Бонито Олива (Achille Bonito Oliva).
39 1980
40 1982 Тема: «Искусство как искусство: продолжительность произведения». Куратор — Жан Клер (Jean Clair).
41 1984 Тема: «Искусство и искусство: современность и история».
42 1986 Тема: «Искусство и наука».
43 1988 Куратор — Giovanni Carandente.
44 1990 Куратор — Giovanni Carandente.
45 1993 Куратор — Акилле Бонито Олива (Achille Bonito Oliva)
46 1995 100-летие биеннале.
47 1997 Куратор — Джермано Челант (Germano Celant)
48 1999 Выставка распространилась на территорию Арсенале. Куратор — Харальд Зееман (Harald Szeemann)
49 2001 Тема: «Плато человечества». Куратор — Харальд Зееман
50 2003 Тема: «Мечты и конфликты». Куратор — Франческо Бонами (Francesco Bonami)
51 2005 Куратор — Мария де Корраль (Maria de Corral) и Роза Мартинес (Rosa Martinez)
52 2007 Тема: «Думай чувствами, чувствуй умом». Куратор — Роберт Сторр (Robert Storr)
53 2009 Тема: «Создавая миры». Куратор — Даниель Бирнбаум (Daniel Birnbaum)
54 2011 Тема: «ИЛЛЮМИнации». Куратор — Биче Куригер (Bice Curiger)
55 2013 Тема: «Энциклопедический дворец». Куратор — Массимилиано Джони (Massimiliano Gioni)
56 2015 Тема: All the World’s Futures «Всё будущее мира» Куратор — Оквуи Энвезор (Okwui Enwezor)

Русский павильон на биеннале

Русский павильон для Венецианской биеннале был спроектирован архитектором А. В. Щусевым[2]. СССР принимал участие в Венецианской биеннале до начала 30-х годов, в послевоенные же годы возобновил участие только в 1956 году[2]. В 1922, 1938—1954 и 1978—1980 павильон был закрыт. В 1926 и 1936 в Русском павильоне проходили выставки итальянского футуризма, собранные Филиппо-Томмазо Маринетти.

Выставки в Русском павильоне:

52-я Биеннале

Тема 52-й Венецианской биеннале (10 июня — 21 ноября 2007 года) — «Think with the Senses — Feel with the Mind. Art in the Present Tense». Куратор главной экспозиции биеннале — художник и арт-критик Роберт Сторр (Robert Storr), который сделал акцент на африканское искусство.

Награды 52-й Венецианской биеннале — «Золотые Львы» были присуждены:

  • фотографу из Мали Малику Сидибе за пожизненный вклад в искусство
  • художнику Леону Феррари (León Ferrari)[3]
  • молодому участнику (моложе 40 лет) Эмили Ясир (Emily Jacir)[4]
  • павильону Венгрии[5]
  • критику Бенджамину Бухло за достижения в области художественной критики

«Почетного упоминания» удостоились болгарин Недко Солаков (проект «Дискуссия») и павильон Литвы (проект «Вилла Литва»).

Российский павильон для 52-й биеннале подготовили куратор Ольга Свиблова и комиссар Василий Церетели, выставочная программа называется Click «I hope». Художники — АЕС+Ф, Андрей Бартенев, Арсений Мещеряков, Юлия Мильнер, Александр Пономарев.

53-я Биеннале

Тема 53-й Венецианской биеннале (6 июня — 22 ноября 2009 года) — «Making Worlds». Куратор главной экспозиции биеннале — арт-критик и куратор Даниель Бирнбаум (Daniel Birnbaum). Только в основной экспозиции участвовало 90 художников, и 77 стран в национальных павильонах.

Жюри 53-й Биеннале: Джек Банковски, США (Jack Bankowsky, USA), Хоми К. Баба, Индия (Homi K. Bhabha, India), Сарат Махарай, ЮАР (Sarat Maharaj, South Africa), Юлия Восс, Германия (Julia Voss, Germany), президент жюри — Анжела Ветес, Италия (Angela Vettese, Italy).

Награды 53-й Венецианской биеннале — «Золотые Львы» были присуждены:

  • «Золотой лев» — за лучшую экспозицию павильону США, представившему экспозицию [www.designboom.com/weblog/cat/10/view/6680/bruce-nauman-topological-gardens-at-the-venice-art-biennale-09.html «Топологические сады»] (Topological Gardens) американского художника Брюса Наумана (Bruce Nauman);
  • «Серебряный лев» лучшему молодому художнику — шведской художнице, живущей в Берлине, Натали Дюрберг (Nathalie Djurberg) — за экспозицию «Эксперимент» (Experimentet);
  • «Золотой лев» лучшему художнику биеннале — немецкому художнику Тобиасу Ребергеру (Tobias Rehberger) за инсталляцию «То, что ты любишь, вызывает у тебя и слёзы» (Was du liebst, bringt dich auch zum Weinen).

«Золотые львы» за вклад в искусство были присуждены Йоко Оно и Джону Балдессару:

«Йоко Оно — ключевая фигура послевоенного мира. Пионер перформанса и концептуального искусства, она является одним из наиболее влиятельных художников нашего времени. Задолго до того, как она стала символом популярной культуры и активистом борьбы за мир, она создала художественные стратегии, которые оставили яркий след как в культуре её родной Японии, так и на Западе».

«Джон Балдессари — один из наиболее значимых художников. Его часто называют самым авторитетным учителем в искусстве нашего времени. Кроме того, он создал совершенно своеобразный художественный язык. С 1960-х он работал в самых разных направлениях, и выдающийся корпус его работ оказал влияние на несколько поколений художников».

[www.labiennale.org/en/art/news/awards-n.html?back=true Информация с официального сайта 53-й Биеннале]

Почетное упоминание получили:

Одним из новшеств 53-й биеннале было активное участие в нём не только художников, но и поэтов. С 3 по 7 июня Московский поэтический клуб представил перформансы с участием русских, европейских и американских поэтов и художников. По замыслу Даниеля Бирнбаума, выступления поэтов разнообразили и обогатили основную программу Биеннале. Во время выступлений поэтов художники Александр Джикия, Аня Желудь, Катя Марголис создали на огромных листах графические произведения, в режиме реального времени иллюстрируя стихи читающих поэтов. Художница Гиула Хаджигеоргиу и архитектор Иоаннис Эпаминондас спроектировали раскладывающуюся деревянную платформу, на которой поэты и художники представили свои работы и перформансы.

Кураторы проекта — Даниель Бирнбаум, Евгений Бунимович. Координаторы — Александр Рытов (Россия), Евгений Никитин (Россия), Кристос Саввидис (Греция), Лидия Хаджиякову (Греция)

Российские участники 53-й Биеннале

В павильоне России в саду Джардини была представлена экспозиция «Победа над будущим» (куратор — Ольга Свиблова). В неё вошли проекты семи художников, работающих в разных жанрах — живопись, скульптура и инсталляции. Это Алексей Каллима («Теорема дождя»), Андрей Молодкин («Красное и чёрное»), Гоша Острецов (Art Life или муки творчества), Анатолий Журавлев («Черные дыры») и Сергей Шеховцов («Картуш»); Ирина Корина создала пятиметровую скульптурную композицию «Фонтан», а Павел Пепперштейн подготовил для экспонирования серию картин «Перспективы развития».

Российский фонд поддержки современного искусства [www.safmuseum.org/ Stella Art Foundation] в венецианском музее искусства XVIII века Ка’Реццонико (Palazzo Ca’Rezzonico) провела выставку «Этот смутный объект искусства», на которой были представлены произведения концептуалистов и художников соц-арта.

Центр современной культуры «Гараж» представил мексиканского художника Гектора Замору, который подготовил реплику дирижабля, как бы застрявшего в узкой венецианской улице поблизости от здания Кордерия. В его проект также вошла серия графических изображений с использованием фотомонтажа, на которых в привычные венецианские виды вмонтированы дирижабли.

Московский музей современного искусства и компания New Rules при поддержке Министерства культуры Российской Федерации представили персональную выставку Александра Виноградова и Владимира Дубосарского Danger! museum («Осторожно! музей»). Художники при помощи монументальных полотен, в которых синтезируются образы ренессанса, авангарда и масс-медийные фигуры, рассказали о тайной жизни воображаемого музея.

Государственный центр современного искусства и Московский музей современного искусства представили международный проект Unconditional Love, в котором приняли участие группа АЕС+Ф, Марина Абрамович, Олимпия Скерри, Жауме Пленса, Вим Дельвуа. По замыслу организаторов, проект призван изучить личность в состоянии любви и должен заставить людей хотя бы на короткое время забыть о схемах, в которых они живут, вернуть их к истокам душевной силы.

Напишите отзыв о статье "Венецианская биеннале"

Ссылки

  • [www.labiennale.org/en/ Сайт биеннале]
  • [ghent-altarpiece.com/ru/project_venice_biennale.html 54-я Венецианская биеннале. Украинская экспозиция]
    • [ghent-altarpiece.com/ru/project_history_of_altar.html Украина на 54 Венецианской Биеннале — история знаменитого Гентского алтаря на www.ghent-altarpiece.com] (рус.) [ghent-altarpiece.com/ua/project_history_of_altar.html історія Гентського вівтаря] (укр.) [ghent-altarpiece.com/project_history_of_altar.html history of Ghent altar] (англ.)
  • [www.polit.ru/culture/2005/06/15/biennale_print.html Вручены призы 51-й Венецианской биеннале]. — архивная копия страницы. [web.archive.org/web/20070930184213/www.polit.ru/culture/2005/06/15/biennale_print.html Архивировано из первоисточника 30 сентября 2007].
  • [cih.ru/b8/bi.html Венецианская биеннале 2008 года]
  • [russian-pavilion.info Российский павильон на биеннале 2009]
  • [labiennale.artinfo.ru/ru/ 51-я Венецианская биеннале. Российская экспозиция]. — архивная копия страницы. [web.archive.org/web/20080201045517/labiennale.artinfo.ru/ru/ Архивировано из первоисточника 1 февраля 2008].
  • [rupo.ru/m/1628/rossiyskoe_predstawitelystwo__na_53-y_art-biennale_w_we.html Российское представительство на 53-й Биеннале в Венеции]
  • [safmuseum.org/docs/venicepoetry.html Московский поэтический клуб на 53-й Биеннале в Венеции] (фото, видео, тексты)
  • [artislam.org.ua/vystavki-konferencii-granty/biennale-v-venecii.html Биеннале в Венеции]
  • [kievreport.com/arts/824 Венецианская денонсация] — арт-критик Константин Дорошенко, специально для kievreport.com

Источники

  1. Свегун А. [web.archive.org/web/20070707165258/www.kommersant.ua/doc.html?DocID=557070&IssueId=29583 Сады современного искусства] // Коммерсантъ. — 2005. — 31 марта.
  2. 1 2 Напреенко Г. [os.colta.ru/art/projects/30795/details/30796/?expand=yes#expand Владимир Горяинов: «Те, кто выезжал на биеннале, были люди грамотные»] // OpenSpace.Ru. — 2011. — 5 окт.
  3. [universes-in-universe.de/car/venezia/eng/2007/tour/int-exhib/img-02.htm León Ferrari, Central Exhibition: Arsenale. 52nd Venice Biennale, 2007]
  4. [universes-in-universe.de/car/venezia/eng/2007/tour/int-exhib/img-32.htm Emily Jacir, Central Exhibition: Giardini. 52nd Venice Biennale, 2007]
  5. [www.transit.be/artists/Guests/Fogarasi.php Transit: ANDREAS FOGARASI]

Отрывок, характеризующий Венецианская биеннале

– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».