Венецианский дож
Дож — титул выборного главы Венецианской республики на протяжении более чем десяти веков, с VIII по XVIII века. Возник в 697 году, когда Венеция входила в границы Византии. Первым дожем стал Павел Луций Анафест.
Предположительно первые дожи выполняли функции наместников Византийской империи. До 1032 года дожи имели практически неограниченную власть в государственных, военных и церковных делах. Со временем обязанности дожа всё больше перекладывались на венецианских чиновников. С 1268 года существовала должность вице-дожа.
Процедура выборов
Дожи избирались из самых богатых и влиятельных семей Венеции. После этого власть дожей была ограничена введением нескольких альтернативных институтов власти. После 1172 года глава государства избирается через сложную процедуру. Комитет сорока выбирал дожа из четырёх кандидатов, выбранных из состава Большого совета.
На выборах 1229 года Комитет сорока был увеличен до сорока одного, то есть нечётного количества членов. С 1268 года и до конца существования титула действовала процедура выбора, включающего в себя одиннадцать голосований. Из тридцати членов Большого Совета выбиралось девять. Девять членов совета выбирали сорок человек, а из этих сорока выбиралось двенадцать человек, которые в свою очередь выбирали двадцать пять человек. Эти двадцать пять отсеивались до девяти человек, девять выбирали сорок пять избирателей. После этого сорок пять человек ещё раз уменьшались до группы из одиннадцати. И наконец, одиннадцать человек выбирали сорок одного избирателя, которые выбирали дожа.
Подобный метод голосования был призван учесть интересы всех сторон, и не допустить на высшую должность в государстве ставленника какой-либо партии или клана, человека опасного или неспособного удержать в руках бразды правления. Когда дож был выбран, он представал перед народом со словами «Это ваш дож, если это вас устраивает». После этого он принимал присягу, в которой торжественно клялся действовать согласно законам и на благо государства.
Обязанности дожа
Власть дожа строго ограничивалась различного рода предписаниями. Будучи дожем, он не имел права появляться на публике в одиночку, не мог в одиночку встречаться с иностранными государями или посланниками, не мог один вскрывать официальную корреспонденцию. У дожа не могло быть собственности на территории других государств.
Обычно дожи управляли страной до самой смерти, хотя имелись случаи разжалования с поста. Доходы дожа на его посту были небольшими. После 1501 года была разработана процедура посмертного возмещения ущерба, нанесённого дожем в период правления, например в результате хищений.
Одна из церемониальных обязанностей дожа состояла в осуществлении церемонии обручения дожа с морем. Дож бросал кольцо в Адриатику с государственного корабля — галеры, которая носила название Бучинторо или Букентавр. Традиция появилась после 1000 года, в ознаменование завоевания Далмации 26-м дожем Пьетро Орсеоло II.
Одеяние дожа состояло из шапки-колпака особой формы, меча, пурпурной или золотой мантии, с воротником из меха горностая и красных башмаков, схожих с башмаками византийских императоров.
Ежегодно в Пасху дож возглавлял процессию от Сан-Марко до женского монастыря Сан Заккариа, где настоятельница монастыря вручала ему новую шапку (corno ducale), сшитую монахинями. Шапка имела форму рога, была жёсткой, изготавливалась из парчи.
Упразднение титула
Титул был упразднён Наполеоном в 1797 году. Венеция попала в зависимость от Австрии, многие формы правления присутствовали после этого, но к институту дожей Венеция больше не вернулась.
См. также
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Венецианский дож"
Отрывок, характеризующий Венецианский дож
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
