Брас, Венсеслау
| Венсеслау Брас Перейра Гомис порт. Venceslau Brás Pereira Gomes<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 15 ноября 1914 — 15 ноября 1918 | ||||
| Вице-президент: | Урбану Араужу | |||
| Предшественник: | Эрмес да Фонсека | |||
| Преемник: | Родригис Алвис (формально), Делфин Морейра (фактически) | |||
| ||||
| 15 ноября 1910 — 15 ноября 1914 | ||||
| Президент: | Эрмес да Фонсека | |||
| Предшественник: | Нилу Песанья | |||
| Преемник: | Урбану Араужу | |||
| Рождение: | 26 февраля 1868 Бразополис, Минас-Жерайс | |||
| Смерть: | 16 мая 1966 (98 лет) Итажуба, Минас-Жерайс | |||
Венсесла́у Брас Пере́йра Го́мис (порт. Venceslau Brás Pereira Gomes; 26 февраля 1868, Бразополис, Минас-Жерайс, Бразильская империя — 16 мая 1966, Итажуба, Минас-Жерайс, Бразилия) — бразильский государственный деятель, адвокат и прокурор, девятый президент Бразилии (1914—1918).
Содержание
Биография
Ранние годы
Венсеслау Брас родился в 1868 году в городе Бразополис, штат Минас-Жерайс. Окончив в 1890 году Юридический факультет университета Сан-Паулу, начал юридическую практику.
В 1892 году был избран депутатом в законодательную ассамблею Минас-Жерайса, в 1896 — федеральным депутатом. С 1898 по 1902 год занимал пост министра внутренних дел и юстиции Минас-Жерайса (в правительстве Силвиану Брандана). В 1903 вновь занял кресло федерального депутата.
В 1909—1910 годах Брас работал губернатором штат Минас-Жерайс. В 1910 году баллотировался на пост вице-президента Бразилии и был избран.
На посту президента
Венсеслау Брас занял пост президента Бразилии 15 ноября 1914 года. Важным событием периода его президентства стало подавление восстания Контестаду в 1915 году, вспыхнувшего на юге страны, на границе штатов Парана и Санта-Катарина. Разбить повстанцев, доведённых до отчаяния нищетой и безразличием властей, удалось только ценой множества жертв, благодаря войсковой операции с участием 6 тысяч солдат и применением пушек, пулемётов и авиации[1].
Во время правления Браса 26 октября 1917 года Бразилия официально объявила войну Германии и вступила в Первую мировую войну, однако её роль ограничилась лишь обеспечением союзников товарами и морским транспортом: бразильские генералы, осознавая слабость армии, которая не могла справиться даже с крестьянским восстанием, отказались посылать войска в Европу в помощь Антанте[2].
Другие заметные события президентства Браса — эпидемия испанского гриппа, унесшая жизни 15 тысяч бразильцев, и принятие конгрессом Гражданского кодекса 1 января 1917 года[1].
Память
Имя Венсеслау Браса носят муниципалитет Президенти-Венсеслау в штате Сан-Паулу, а также одноимённые муниципалитеты Венсеслау-Брас в штатах Минас-Жерайс и Парана.
Факты
- Является одним из самых долгоживущих руководителей глав государств и правительств в мире.
- Самый долгоживущий президент Бразилии.
Напишите отзыв о статье "Брас, Венсеслау"
Примечания
Ссылки
- [www.dec.ufcg.edu.br/biografias/PBVBPG.html Venceslau Brás Pereira Gomes] (порт.)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Брас, Венсеслау
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
