Венская наступательная операция

Венская наступательная операция
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Советские войска в освобождённой Вене
Дата	16 марта — 15 апреля 1945 года
Место	Западная Венгрия и Восточная Австрия
Итог	Победа СССР
Противники
Германия Венгрия СССР Болгария
Командующие
О. Велер Л. Рендулич Р. фон Бюнау Ф. И. Толбухин Р. Я. Малиновский В. Стойчев
Силы сторон
410 000 человек, 5900 орудий и миномётов, 700 танков и штурмовых орудий, 700 самолётов Красная Армия: 644 700 человек 12190 орудий и миномётов, 1318 танков и САУ, 984 самолёта Болгарские войска: 100 900 человек
Потери
пленные 130 000 Потери вермахта, люфтваффе, СС, фолькстурма, полиции, организации Тодта, Гитлерюгенд, Службы имперских путей сообщения, Службы трудовой повинности (всего 700 000- 1 200 000 человек)- неизвестны. безвозвратные 41 359 (в том числе 2698 болгарские) санитарные 136 386 (в том числе 7107 болгарские)

Венская наступательная операция — стратегическая наступательная операция Красной Армии против немецких войск во время Великой Отечественной войны. Проводилась с 16 марта по 15 апреля 1945 года войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов в западной Венгрии и восточной Австрии.

Обстановка

Задача на подготовку и проведение наступательной операции по овладению Веной была поставлена перед командующими 2-м и 3-м Украинскими фронтами 17 февраля 1945 года в директиве Ставки Верховного Главнокомандования № 11027. На подготовку наступления отводилось около месяца. 15 марта было определено как срок начала операции. Вскоре советскому командованию стало известно, что вермахт готовит крупное контрнаступление в районе озера Балатон. В связи с этим войскам 3-го Украинского фронта было приказано, продолжая подготовку к наступлению, временно перейти к обороне и на заранее подготовленных оборонительных рубежах измотать танковую группировку противника. Затем следовало перейти в наступление на венском направлении. Дальнейшие события подтвердили правильность принятого решения. Немецкое наступление, развернувшееся в первой половине марта у озера Балатон, было отражено советскими войсками в ходе Балатонской оборонительной операции. Цель, намеченная высшим германским командованием, не была достигнута, но на главном направлении немецким войскам удалось вклиниться в советскую оборону на глубину до 30 км. Сложившаяся в результате сражения линия фронта давала советскому командованию возможность окружить вклинившуюся танковую группировку противника, а серьёзные потери, понесённые Вермахтом, изменили общее соотношение сил в пользу Красной Армии.

План операции

Замысел операции предусматривал нанесение главного удара силами 4-й и 9-й гвардейских армий из района севернее Секешфехервара на юго-запад с целью окружения 6-й танковой армии СС. В дальнейшем главными силами предполагалось развивать наступление в направлении Папа, Шопрон и далее к венгеро-австрийской границе, частью сил наступать на Сомбатхей и Залаэгерсег с целью охвата с севера надьканижской группировки врага. 26-я и 27-я армии должны были начать наступление позднее и способствовать уничтожению окружённого к тому времени противника. 57-я и 1-я болгарская (болг.) армии, действующие на левом крыле 3-го Украинского фронта, должны были перейти в наступление южнее озера Балатон с задачей разгромить противостоящего противника и овладеть нефтеносным районом с центром в городе Надьканижа.

46-я армия 2-го Украинского фронта, усиленная 6-й гвардейской танковой армией и двумя артиллерийскими дивизиями прорыва, должна была 17 — 18 марта начать наступление южнее Дуная, совместно с войсками 3-го Украинского фронта разбить противостоящую группировку противника и развивать наступление в направлении города Дьёр.

Состав и силы сторон

СССР

3-й Украинский фронт (командующий Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин, начальник штаба генерал-полковник С. П. Иванов):

• 9-я гвардейская армия (генерал-полковник В. В. Глаголев)
• 4-я гвардейская армия (генерал-лейтенант Н. Д. Захватаев)
• 27-я армия (генерал-полковник С. Г. Трофименко)
• 26-я армия (генерал-лейтенант Н. А. Гаген)
• 57-я армия (генерал-лейтенант М. Н. Шарохин)
• 6-я гвардейская танковая армия (генерал-полковник танковых войск А. Г. Кравченко, передана в состав фронта вечером 16 марта)
• 1-я болгарская армия (болг.) (генерал-лейтенант В. Стойчев)
• 17-я воздушная армия (генерал-полковник авиации В. А. Судец)
• 1-й гвардейский механизированный корпус (генерал-лейтенант И. Н. Руссиянов)
• 5-й гвардейский кавалерийский корпус (генерал-лейтенант С. И. Горшков)
• 23-й танковый корпус (генерал-лейтенант танковых войск А. О. Ахманов, передан во 2-й Украинский фронт)
• 18-й танковый корпус (генерал-майор танковых войск П. Д. Говоруненко)

Часть сил 2-го Украинского фронта (командующий Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский, начальник штаба генерал-полковник М. В. Захаров):

• 46-я армия (генерал-лейтенант А. В. Петрушевский)
• 2-й гвардейский механизированный корпус (генерал-лейтенант К. В. Свиридов)
• 5-я воздушная армия (генерал-полковник авиации С. К. Горюнов)
• Дунайская военная флотилия (контр-адмирал Г. Н. Холостяков)

18-я воздушная армия (главный маршал авиации А. Е. Голованов) Всего: Красная Армия 644 700 человек. 1-я болгарская армия: 100 900 человек 12190 орудий и миномётов, 1318 танков и САУ, 984 самолёта.

Германия

Часть сил группы армий «Юг» (генерал пехоты О. Велер, с 7 апреля генерал-полковник Л. Рендулич):

• 6-я танковая армия СС (генерал-полковник войск СС Й. Дитрих)
• 6-я армия (генерал танковых войск Г. Балк)
• 2-я танковая армия (генерал артиллерии М. Ангелис)
• 3-я венгерская армия (генерал-полковник Гаузер)

Часть сил группы армий «Ф» (генерал-фельдмаршал М. фон Вейхс), с 25 марта группы армий «Е» (генерал-полковник А. Лёр)

Авиационную поддержку осуществлял 4-й воздушный флот.

Всего: 410 000 человек, 5900 орудий и миномётов, 700 танков и штурмовых орудий, 700 самолётов

Ход боевых действий

Внешние изображения
	[www.rkka.ru/maps/viena.jpg Карта Венской наступательной операции]

Боевые действия в полосе 3-го Украинского фронта

16 марта в 15 часов 35 минут после часовой артиллерийской подготовки войска двух гвардейских армий правого крыла 3-го Украинского фронта перешли в наступление. Внезапный и мощный артиллерийский огонь ошеломил противника так, что на отдельных участках он первоначально не оказывал сопротивления. Однако вскоре, восстановив управление войсками и используя выгодные условия местности, немецкое командование сумело организовать сопротивление на промежуточных оборонительных позициях и остановить продвижение советских войск. На некоторых участках были предприняты контратаки. До наступления сумерек войскам ударной группировки фронта удалось вклиниться в немецкую оборону только на 3—7 км. Для развития наступления и усиления удара вечером 16 марта фронту из состава соседнего 2-го Украинского фронта была передана 6-я гвардейская танковая армия. Пока танковые корпуса перегруппировывались на новое направление, части 4-й и 9-й гвардейских армий вели бои по преодолению тактической зоны обороны. Немецкие войска оказывали наступающим ожесточённое сопротивление. Чтобы предотвратить окружение основных сил 6-й танковой армии СС немецкое командование стало усиливать угрожаемое направление войсками с других участков. Особенно напряжённые бои разгорелись за Секешфехервар, мощный узел сопротивления, лежащий на пути во фланг и тыл немецкой танковой группировки. К исходу 18 марта советским войскам удалось продвинуться лишь на глубину около 18 км и расширить прорыв до 36 км по фронту. К этому же времени в намеченном районе сосредоточилась 6-я гвардейская танковая армия, получившая от командующего 3-м Украинским фронтом задачу войти в прорыв и совместно с 27-й армией окружить балатонскую группировку противника. Но и немецкое командование к тому времени уже перебросило в район боевых действий подкрепление: три танковые и одну пехотную дивизии. Бои разгорелись с новой силой. Тем не менее, ввод в сражение крупной танковой группировки ускорил наступление Красной Армии. За 19 марта войска 6-й гвардейской танковой и 9-й гвардейской армий продвинулись ещё на 6-8 км. Им навстречу 20 марта ударили 27-я и 26-я армии. Под угрозой окружения командование вермахта стало отводить свои войска с выступа. К исходу 22 марта в его руках оставался коридор шириной около 2,5 км, по которому под огнём советских войск спешно выходили части 6-й танковой армии СС. Своевременный отвод и ожесточённое сопротивление на флангах позволили немецким войскам избежать очередной катастрофы.

В последующие дни главные силы 3-го Украинского фронта завязали бои на рубеже Баконьского горного массива. Вскоре под ударами Красной Армии немецкое командование начало отвод своих войск на заранее подготовленный рубеж на реке Раба. Мощные оборонительные сооружения, проходившие по западному берегу реки, должны были остановить советское наступление. Однако стремительное продвижение войск правого крыла 3-го Украинского фронта не позволило осуществить этот замысел. Выйдя к реке, советские дивизии с ходу форсировали её и продолжили наступление к венгеро-австрийской границе.

23 марта Ставкой Верховного Главнокомандования был утверждён план дальнейших действий 3-го Украинского фронта. Фронту приказывалось главными силами (4-я, 9-я гвардейские и 6-я гвардейская танковая армии) развивать наступление на северо-запад в направлении Папа, Шопрон. 26-я армия должна была нанести удар на Сомбатхей, а 27-я — на Залаэгерсег. 57-я и 1-я болгарская армии получили задачу не позднее 5 — 7 апреля овладеть районом Надьканижа.

В бою под Веспремом танковый батальон 46-й гвардейской танковой бригады под командованием старшего лейтенанта Д. Ф. Лозы подбил и уничтожил 22 танка противника. За умелое управление батальоном и мужество старшему лейтенанту Д. Ф. Лозе присвоено звание Героя Советского Союза.

25 марта 2-й Украинский фронт начал братиславско-брновскую наступательную операцию, лишив тем самым командующего группой армий «Юг» возможности снимать войска с участка севернее Дуная для переброски их против войск, наступавших на Вену.

Чтобы удержать фронт южнее озера Балатон, немецкое командование стало усиливать этот участок войсками из состава группы армий «Е». Кроме того, была проведена реорганизация структуры управления войсками с целью его централизации. Для этого с 25 марта командование группой армий «Ф» было передано командующему группой армий «Е» генералу А. Лёру.

29 марта на левом крыле 3-го Украинского фронта перешли в наступление в направлении Надьканижа 57-я и 1-я болгарская армии. Севернее, вдоль озера Балатон наступала 27-я армия с 18-м танковым и 5-м гвардейским кавалерийским корпусами. Её продвижение угрожало флангу и тылу 2-й немецкой танковой армии. Чтобы скорее овладеть богатым нефтеносным районом Надьканижа и сохранить его от разрушения Ф. И. Толбухин 30 марта приказал выдвинуться туда 5-му гвардейскому кавалерийскому корпусу. Кавалеристам предстояло совершить 70-километровый рейд по труднопроходимой местности и выйти в тыл обороняющейся немецкой группировке, тем самым вынудив её к отходу. Этот манёвр оправдал себя и вскоре советские и болгарские войска с ходу овладели нефтеносным районом с центром в городе Надьканижа.

1 апреля директивой Ставки Верховного Главнокомандования были уточнены задачи на наступление. Главным силам 3-го Украинского фронта было приказано овладеть столицей Австрии и не позднее 12-15 апреля выйти на рубеж Тульн, Санкт-Пельтен, Ной-Ленгбах; 26-й, 27-й, 57-й и 1-й болгарской армии — не позднее 10-12 апреля освободить от немецких войск города Глогниц, Брук, Грац, Марибор и закрепиться на рубеже рек Мюрц, Мур и Драва.

В первых числах апреля наступление советских войск стремительно развивалось. Ударная группировка 3-го Украинского фронта, овладев городами Шопрон, Винер-Нёйштадт и сходу прорвав укрепления на австро-венгерской границе, 4 апреля вышла на подступы к Вене.

В связи с поражением от должности был отстранён командующий группой армий «Юг» генерал О. Вёлер. Вместо него был назначен генерал Л. Рендулич, считавшийся крупным специалистом по ведению обороны.

Боевые действия в полосе 2-го Украинского фронта

На 2-м Украинском фронте наступление на венском направлении началось 17 марта. Передовые отряды 46-й армии за день боёв продвинулись на глубину до 10 км и вышли ко второй полосе обороны противника. На следующий день главные силы 46-й армии форсировали реку Альталь и, преодолевая упорное сопротивление, стали продвигаться на запад. Утром 19 марта для развития наступления в сражение был введён 2-й гвардейский механизированный корпус, который на следующий день вышел к Дунаю западнее Товароша и охватил с юго-запада крупную группировку противника, насчитывавшую более 17 тыс. солдат и офицеров. В окружении оказались: 96-я и 711-я немецкие пехотные дивизии, 23-я пехотная дивизия венгров, кавалерийская дивизия «Фегеляйн» и 92-я моторизованная бригада.

С 21 по 25 марта командование противника предприняло множество попыток прорваться к окружённым войскам. Ему это почти удалось вечером 21 марта, когда крупная группировка немецкой пехоты при поддержке 130 танков и штурмовых орудий нанесла удар из района Таркани. В результате оборонявшиеся на этом направлении части 18-го гвардейского стрелкового корпуса были потеснены. Возникла угроза прорыва внешнего фронта окружения. Чтобы восстановить положение, советское командование было вынуждено ввести в сражение из резерва две стрелковые дивизии. Принятые меры позволили стабилизировать фронт. Все последующие попытки прорвать кольцо также были отбиты войсками 46-й армии во взаимодействии с десантниками Дунайской военной флотилии. К исходу 25 марта эстергомско-товарошская группировка противника была полностью ликвидирована.

Одновременно с уничтожением окружённого противника 46-я армия частью сил продолжала наступление на Дьёр. С 26 марта войска перешли к преследованию врага на всём фронте и 28 марта овладели городами Комаром и Дьёр, очистив от противника правый берег Дуная до устья реки Раба. 30 марта был взят Комарно. В последующие дни 46-я армия вышла к венгеро-австрийской границе, а затем преодолела её между Дунаем и озером Нёйзидлер-Зе. 6 апреля в директиве Ставки ВГК № 11063 46-й армии было приказано переправиться на северный берег Дуная для обхода Вены с севера. Та же задача была поставлена перед 2-м гвардейским механизированным и 23-м танковым корпусами. Большую работу по переправе войск выполнила Дунайская военная флотилия: в течение трёх суток она перевезла около 46 тыс. человек, 138 танков и САУ, 743 орудия и миномёта, 542 автомашины, 2230 лошадей, 1032 тонны боеприпасов. В дальнейшем, при попытке продвижения к Вене армия столкнулась с упорным сопротивлением немецких войск. Опасаясь, что наступающие перережут последнюю дорогу, ведущую из Вены, командование вермахта принимало все меры, чтобы не допустить этого. Оборона на этом направлении усиливалась путём переброски резервов и дополнительных частей из австрийской столицы.

Свой вклад в разгром вермахта внесли союзники по антигитлеровской коалиции. Во второй половине марта 1945 года англо-американская авиация нанесла ряд воздушных ударов по важным объектам в Южной Австрии, западной Венгрии и Южной Словакии. Бомбардировкам подверглись ряд аэродромов, железнодорожных узлов, мостов и промышленных объектов. По оценке немецкого командования, некоторые авианалёты причинили значительный ущерб производству горючего. 15 марта в дневнике верховного главнокомандования вермахта было записано: «В результате налётов авиации на нефтеочистительные заводы в Комарно производство горючего здесь… снизилось на 70 процентов». И далее: «…в связи с тем, что группы армий „Юг“ и „Центр“ до сих пор снабжались горючим из Комарно, последствия воздушных ударов повлияют и на оперативные решения».

Штурм Вены

Первоначальный замысел командующего 3-м Украинским фронтом Ф. И. Толбухина по овладению Веной заключался в нанесении одновременных ударов с трёх направлений: с юго-востока — силами 4-й гвардейской армии и 1-го гвардейского механизированного корпуса, с юга и юго-запада — силами 6-й гвардейской танковой армии с приданным ей 18-м танковым корпусом и частью сил 9-й гвардейской армии. Оставшейся частью сил 9-я гвардейская армия должна была обойти город с запада и отрезать противнику пути отхода.

Сам город и подступы к нему были заранее подготовлены к обороне. На танкоопасных направлениях по внешнему обводу города были отрыты противотанковые рвы, установлены противотанковые и противопехотные заграждения. Улицы города пересекались многочисленными баррикадами, почти все каменные здания были приспособлены к длительной обороне, в окнах, подвалах, на чердаках были оборудованы огневые точки. Все мосты были заминированы. В городе оборонялись остатки восьми танковых и одной пехотной дивизий из состава 6-й танковой армии СС, личный состав венской военной школы и до 15 отдельных батальонов. Кроме того, для участия в уличных боях гитлеровским командованием из состава венской полиции было сформировано четыре полка по 1500 человек.

5 апреля советские войска завязали бои на южных и юго-восточных подступах к Вене. С самого начала бои приняли исключительно ожесточенный характер. Обороняющиеся оказывали упорное сопротивление, часто предпринимая контратаки пехоты и танков. Поэтому 5 апреля 4-я гвардейская армия, наступавшая на Вену с юга, не добилась большого успеха. В то же время войскам 38-го гвардейского стрелкового корпуса 9-й гвардейской армии, наступавшей юго-западнее города, удалось продвинуться на 16-18 км. В сложившейся обстановке командующий 3-м Украинским фронтом решил использовать наметившийся успех и перебросить на это направление 6-ю гвардейскую танковую армию с задачей обойти город и нанести удар по Вене с запада и северо-запада.

7 апреля главные силы 9-й гвардейской армии и соединения 6-й гвардейской танковой армии, преодолев горнолесной массив Венского Леса, вышли к Дунаю. Теперь обороняющиеся войска были охвачены с трёх сторон: востока, юга и запада. Завершить полное окружение города должна была 46-я армия 2-го Украинского фронта, переправившаяся через Дунай и наступавшая в северо-западном направлении. Однако на пути к Вене враг оказывал ей упорное сопротивление. Чтобы избежать нового окружения немецкое командование усиливало свои войска, действовавшие против 46-й армии, путём переброски дополнительных сил из глубины и даже из самой австрийской столицы.

8 апреля бои в городе разгорелись с новой силой. За каждый квартал, часто и за отдельные дома, шли жестокие схватки. За день боёв войска 4-й и 9-й гвардейских армий продвинулись вглубь города, где вошли в тактическое взаимодействие. В тот же день 1-й гвардейский механизированный корпус занял Швейнер Гартен в южной части города. В последующие два дня войска 3-го Украинского фронта с боями продолжали наступать к центру города. Бои не прекращались ни днём, ни ночью. К исходу 10 апреля вражеский гарнизон был зажат с трёх сторон, продолжая оказывать сопротивление лишь в центре города. В сложившейся обстановке немецкое командование предпринимало все меры чтобы удержать единственный не взорванный мост через Дунай — Имперский мост, позволявший вывести на северный берег реки свои оставшиеся части. Советское командование в свою очередь старалось захватить мост, чтобы не допустить отхода противника. Для этого 11 апреля в районе моста Дунайская военная флотилия высадила десант в составе усиленного батальона 217-го гвардейского стрелкового полка. Однако после высадки десантники встретили сильное огневое сопротивление и вынуждены были залечь, не дойдя до цели 400 метров.

Проанализировав сложившуюся обстановку, Военный совет фронта принял решение о проведении одновременного штурма всеми силами, участвующими в боях за город. Особое внимание уделялось подавлению немецкой артиллерии перед началом и во время штурма. Соответствующие задачи были поставлены командующему артиллерией фронта генерал-полковнику артиллерии М. И. Неделину и командующему 17-й воздушной армией генерал-полковнику авиации В. А. Судцу.

К середине дня 13 апреля в результате хорошо подготовленного штурма Вена была очищена от немецких войск. В ходе боя в районе Имперского моста был высажен второй десант в составе батальона 21-го гвардейского стрелкового полка 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Мост был заминирован немецкими войсками, однако стремительные и смелые действия десантников предотвратили взрыв. После взятия города военным комендантом города назначен командир 33-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенант Лебеденко Н. Ф. Генерал-лейтенант Лебеденко сменил на посту коменданта г. Вена генерал-лейтенанта Благодатова, который был первым комендантом.

Результаты операции

В результате советского наступления была разгромлена крупная группировка противника. Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов завершили освобождение Венгрии, освободили восточные районы Австрии с её столицей — Веной. Германия утратила контроль над крупным индустриальным центром — Венским промышленным районом, а также важным в экономическом отношении Надьканижским нефтяным районом. Было положено начало восстановлению австрийской государственности. В ходе наступления были освобождены сотни населённых пунктов. Среди них в Австрии города: Брук, Винер-Нойштадт, Глогниц, Корнойбург, Неункирхен, Флоридсдорф, Айзенштадт; в Венгрии: Бёгене, Вашвар, Веспрем, Девечер, Эстергом, Залаэгерсег, Зирц, Капувар, Кёрменд, Кёсег, Кестель, Комаром, Мадьяровар, Мор, Марцали, Надьбайом, Надьканижа, Надьятад, Несмей, Папа, Секешфехервар, Сентготтхард, Сомбатхей, Фельшёгалла (ныне часть г. Татабанья), Тата, Чорна, Чурго, Шарвар, Шопрон, Эньинг.

Память

50 частей и соединений, отличившиеся в боях за Вену, получили почётные наименования «Венских». Президиум Верховного Совета СССР учредил медаль «За взятие Вены». В августе 1945 года в Вене на площади Шварценбергплац был установлен памятник советским солдатам, погибшим в боях за освобождение страны.

Потери

Германия

Точных данных о потерях немецких и венгерских войск, понесённых при отражении советского наступления на Вену, нет. Известно, что за 30 суток войсками 3-го Украинского фронта и 2-го Украинского фронта, который в тот же период вёл наступление в Чехословакии, было пленено более 130 000 человек, захвачено и уничтожено свыше 1300 танков и штурмовых орудий, 2250 полевых орудий.

СССР

Общие потери Красной Армии за время операции составили 167 940 человек, из них безвозвратные — 38661 человек, а также 600 танков и САУ, 760 орудий и миномётов, 614 боевых самолётов. Болгарские войска потеряли 9805 человек, из них безвозвратно — 2698 человек.

Источники

• Коллектив авторов. История Второй мировой войны. 1939—1945. Том десятый. — М.: Воениздат, 1979
• [www.warmech.ru/easteur_0/aust00.html Освобождение Юго-Восточной и Центральной Европы войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов]
• С. П. Иванов. [militera.lib.ru/memo/russian/9may/13.html За освобождение Венгрии и Австрии] // 9 Мая 1945 года — М.: Наука, 1970.
• [bdsa.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=3106&Itemid=29 Венская наступательная операция на сайте «Боевые действия Красной армии в ВОВ»]
• Коллектив авторов. Советские танковые войска 1941—1945. Военно-исторический очерк. — М.: Воениздат, 1973.

Литература

• Бирюков Н. И. [militera.lib.ru/memo/russian/birukov_ni/index.html Трудная наука побеждать]. — М.: Воениздат, 1968.
• Скоморохов Н. М., Бурляй Н. Н., Гучок В. М. и др. [militera.lib.ru/h/17va/index.html 17-я воздушная армия в боях от Сталинграда до Вены.] — М., Воениздат, 1977.
• Шепелев А. Л. [militera.lib.ru/memo/russian/shepelev/index.html В небе и на земле.] — М.: Воениздат, 1974.
• Штеменко С. М. [militera.lib.ru/memo/russian/shtemenko/index.html Генеральный штаб в годы войны.] — М.: Воениздат, 1989. 2-е издание.
• Руссиянов И. Н. [militera.lib.ru/memo/russian/russiyanov_in/index.html В боях рожденная…] — М.: Воениздат, 1982. — 252 с.
• Мошляк И. Н. [militera.lib.ru/memo/russian/moshlyak/index.html Вспомним мы пехоту…] / Литературная запись Л. И. Парфенова — М.: Воениздат, 1978.— 268 с., портр., ил. — (Военные мемуары).

Отрывок, характеризующий Венская наступательная операция

– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.