Вент, Пауль

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Пауль Вент
эст. Paul Vent
Дата рождения	11 февраля 1900(1900-02-11)
Место рождения	деревня Раади, Юрьевский уезд, Лифляндская губерния, Российская империя
Дата смерти	17 сентября 1944(1944-09-17) (44 года)
Место смерти	около реки Эймакоги, Эстонская ССР, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя (до 1917) Российская республика Российская республика (1917—1919) Эстония Эстония (1919—1940) СССР СССР (1940—1941) Третий рейх Третий рейх (1941—1944)
Род войск	кавалерия, пехота (гренадеры)
Годы службы	1917—1944
Звание	майор майор штандартенфюрер
Часть	Русская императорская армия Вооружённые силы Эстонии: 2-й кавалерийский полк РККА: 22-й стрелковый корпус Войска СС: 20-я гренадерская дивизия СС (1-я эстонская)
Командовал	СССР СССР: 182-я стрелковая дивизия (начальник тыла) Третий рейх Третий рейх: 45-й гренадерский полк СС 47-й гренадерский полк СС
Сражения/войны	Первая мировая война Эстонская освободительная война Вторая мировая война
Награды и премии

Пауль Вент (эст. Paul Vent; 11 февраля 1900, деревня Раади, Юрьевский уезд, Лифляндская губерния, Российская империя — 17 сентября 1944, побережье реки Эймакоги, Эстонская ССР, СССР) — эстонский военный и коллаборационист, майор эстонской (и советской) армии, штандартенфюрер СС. Кавалер эстонского Креста Свободы 2 класса 3 степени, эстонского ордена Орлиного креста 4 класса и немецкого Железного креста 1 класса.

Биография

Родился 11 февраля 1900 года в деревне Раади Юрьевского (Дерптского) уезда Лифляндской губернии Российской империи. Учился в Юрьевской реальной школе, которую бросил. Поступил во Владимирское военное училище, окончил его в 1917 году и был выпущен в русскую армию. После Октябрьской революции вернулся в Эстонию, 19 января 1919 зачислен во 2-й кавалерийский полк эстонской армии добровольцем. Участвовал в Эстонской освободительной войне на Южном фронте, воюя против прибалтийского ландесвера. После окончания войны работал в тылу, дослужился до звания майора (24 февраля 1938).

В 1940 году после присоединения Прибалтики к СССР Вент был принят в Красную Армию и назначен начальником тыла 182-й стрелковой дивизии (Тарту) при 22-м стрелковом корпусе. После начала Великой Отечественной войны 182-я стрелковая дивизия отступила к Пскову, а Вент остался в Эстонии и добровольно сдался немцам, перейдя в итоге на их сторону. 10 июля 1941 он вступил в батальон эстонской самообороны (г. Отепя) при фельдкомендатуре вермахта. С 5 сентября 1941 приступил к выполнению тыловых обязанностей уже в вермахте как исполняющий обязанности советника по вопросам торговли и ремёсел при 817-й фельдкомендатуре (Дорпат).

6 апреля 1943 Вент был зачислен в войска СС, в запасной батальон Эстонского легиона СС, а 1 июня зачислен в 1-й добровольческий гренадерский полк СС 3-й Эстонской добровольческой бригады. 15 декабря 1943 возглавил 45-й гренадерский полк СС в составе 20-й гренадерской дивизии СС (1-й эстонской) и произведён в оберштурмбаннфюреры СС. Войска Вента сражались под Нарвой и высоко были оценены командованием подразделений Ваффен-СС: часто Вент брал инициативу в свои руки и сам принимал решения. Его пример личного мужества послужил его подчинённым образцом для подражания. За проявленные боевые качества 11 марта 1944 Пауль Вент был награждён Железным крестом 1-го класса. Позднее он стал командиром уже 47-го гренадерского полка СС.

14 августа 1944 Вент возглавил боевую группу из трёх батальонов 20-й гренадерской дивизии СС — 1-го батальона 45-го полка, 1-го и 2-го батальонов 46-го полка. Она вела тяжёлые оборонительные бои в районе реки Эймакоги на юге Эстонии. В одном из таких боёв Пауль Вент 17 сентября 1944 был убит. По другой версии, он выжил, но после разгрома своих подразделений ушёл в леса к «лесным братьям» и был убит в бою с советскими войсками в ноябре 1944 года.

Литература

• Константин Залесский. СС. [books.google.ru/books?id=IW_PAAAAQBAJ Самая полная энциклопедия]. Litres, 2015

Ссылки

• [prosopos.esm.ee/index.aspx?type=1 EESTI SÕJAMUUSEUM - KINDRAL LAIDONERI MUUSEUM. EESTI OHVITSERID 1918-1940.]  (эст.)

Отрывок, характеризующий Вент, Пауль

– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.