Веньер, Франческо

Франческо Веньер (итал. Francesco Venier; 1489/1490 — 2 июня 1556) — 81-й венецианский дож.

Биография

Веньер происходил из влиятельного венецианского семейства из которого помимо него вышли три дожа, а также восемнадцать прокураторов и военачальников.

Франческо был старшим сыном Джованни Веньера и Марии Лоредано, дочери Леонардо Лоредано. Служа Венецианской республике он возглавлял многие административные учреждения, был подеста в Падуе и Вероне.

Также Веньер был послом в Ватикане у папы Павла III. Его состояние было одним из крупнейших в Венеции того времени.

Правление

11 июня 1554 года Франческо Веньер был избран дожем. В свои 65 лет он выгодно отличался от своих двоих предшественников, которых из-за старости надо было водить под обе руки.

На два небольших года правления дожа пришлось расширение арсенала. После войны Камбрейской лиги, венецианский арсенал вырос по площади, захватив под свои нужды драгоценные островные земли. Были укреплены береговые защитные сооружения.

Хоть и не слишком старый, но уже больной, Веньер был не в состоянии внести сколь-нибудь значительный вклад в управление государством и предпочитал вместо государственных дел наслаждаться своими богатствами, выставляя роскошь напоказ. Современники с восторгом описывают пышный приём, оказанный дожем Боне Сфорца, королеве Польши. Такое поведение, да ещё во времена экономического кризиса, плохо воспринималось горожанами, которые вскоре возненавидели своего правителя. Два года правления Веньера ничем особенным не были отмечены в истории, разве что торжественными визитами зарубежных царственных особ да голодом, разразившимся в городе.

2 июня 1556 года Веньер умер, и население не особенно переживало из-за этого, потому что люди считали его ответственным за плохую экономическую ситуацию в стране. Он был похоронен в церкви Сан-Сальвадор. С 1557 по 1561 год цехом Сансовино было сделано надгробие из цветного мрамора в благодарность за многочисленные строительные подряды, которые он получал при правлении дожа.

Отрывок, характеризующий Веньер, Франческо

– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.