Верачини, Франческо Мария

Франческо Мария Верачини итал. Francesco Maria Veracini
Франческо Мария Верачини
Основная информация
Полное имя	Франческо Мария Верачини
Дата рождения	1 февраля 1690(1690-02-01)
Место рождения	Флоренция, Великое герцогство Тоскана
Дата смерти	31 октября 1768(1768-10-31) (78 лет)
Место смерти	Флоренция, Великое герцогство Тоскана
Страна	Великое герцогство Тоскана
Профессии	композитор, скрипач
Инструменты	скрипка
Жанры	классическая музыка

Франческо Мария Верачини (итал. Francesco Maria Veracini; 1 февраля 1690 года, Флоренция, великое герцогство Тоскана — 31 октября 1768 года, там же) — итальянский композитор и скрипач эпохи позднего барокко.

Биография

Франческо Мария Верачини родился 1 февраля 1690 года во Флоренции, в великом герцогстве Тоскана в семье фармацевта. Игре на скрипке учился у своего дяди, известного скрипача Антонио Верачини, с которым часто выступал на концертах. Музыкальной композиции обучасля в школе при кафедральном соборе Флоренции у Франческо Ферочи. Написал «Кончерто гроссо» (итал. Concerto grosso), или «Концерт для скрипки и восьми инструментов в ре-мажор» (итал. Concerto per violino e 8 strumenti in re maggiore), впервые исполненный в 1711 году во время торжеств, по случаю коронации императора Карла VI. В том же году переехал в Венецию.

Существует легенда, что, когда в 1712 году известный музыкант Джузеппе Тартини услышал, как Верачини играет на скрипке, он был настолько поражен его виртуозной техникой исполнения, и так разочарован собственной, что, отказавшись от места в оркестре, немедленно уехал из Венеции в Анкону, совершенствовать своё мастерство.

В 1714 году Верачини приехал Лондон, где между актами в Королевском театре исполнял инструментальные пьесы, или симфонии. Здесь познакомился с Франческо Джеминиани. Сезон 1715 года провёл в Дюссельдорфе при дворе курфюрста Пфальца, Иоганна Вильгельма, которому посвятил свою ораторию «Моисей на Чермном море» (итал. Mosè al Mar Rosso). В 1716 году в Венеции написал шесть «увертюр» (то есть сюит) для оркестра, которые принесли ему широкую известность и обеспечили должность композитора при дворе саксонского курфюрста Августа Сильного.

В августе 1717 года Верачини переехал в Дрезден. В 1721 году им был написан новый цикл сонат для скрипки. В 1722 году, вследствие конфликта между Верачини и его коллегой Йоханном Георгом Пизенделем, музыкант, отличавшийся эмоциональным и экстравагантным характером, выпрыгнул из окна второго этажа дрезденской резиденции, в результате чего сломал лодыжку и прихрамывал до конца жизни. После выздоровления, некоторое время провёл в Праге, где играл в домовом оркестре графов Кински.

В 1723 году вернувшись во Флоренцию, он получил место скрипача в церкви и написал ораторию. За это время композитор умудрился заработать себе плохую репутацию и получил прозвище «больной на голову» (итал. capo pazzo).

В 1733 году Верачини снова приехал с концертной программой в Лондон. Здесь для The Opera of Nobility им была написана опера «Адриан в Сирии» (итал. Adriano in Siria), имевшая успех у публики. За ней последовали «Милосердие Тита» (итал. La Clemenza di Tito, 1737), «Партенио» (итал. Partenio, 1738) и «Розелинда» (итал. Roselinda, 1744) - с либретто на основе пьесы Шекспира «Как вам это понравится». Здесь же им была написана оратория «Ошибка Соломона» (итал. L'errore di Salomone). Два последних сочинения были приняты прохладно.

Пережив кораблекрушение в проливе Ла-Манш, Франческо Мария Верачини вернулся во Флоренцию, где получил место капельмейстера при церквях Святого Панкратия и Святого Гаэтана, которое он сохранял до смерти 31 октября 1768 года.

Творческое наследие

Творческое наследие композитора включает 4 оперы, 7 ораторий, ряд симфонических, духовных и вокальных сочинений.

Литература

• Veracini, Francesco Maria. [archive.org/details/imslp-trionfo-della-pratica-musicale-veracini-francesco-maria Il trionfo della pratica musicale]. — 1750.
• John Walter Hill. [books.google.ru/books/about/The_life_and_works_of_Francesco_Maria_Ve.html?id=_H8IAQAAMAAJ&redir_esc=y The life and works of Francesco Maria Veracini]. — Ann Arbor: UMI Research Press, 1979. — 540 с. — ISBN 9780835710008.

Ссылки

• [www.treccani.it/enciclopedia/francesco-maria-veracini/ Veracini, Francesco Maria]. Тreccani.it. — Enciclopedie on line.  (итал.)
• [www.librarything.com/author/veracinifrancescomar Francesco Maria Veracini]. Librarything.com. — Complete Overtures and Concertos vol. 2: Overture no. 5; Concertos in D major; Concerto in A major.  (англ.)

Классическая музыка   Опера   Театр

Отрывок, характеризующий Верачини, Франческо Мария

– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.