Вера, Ивонн

Ивонн Вера (англ. Yvonne Vera; 19 сентября 1964, Булавайо, Южная Родезия — 7 апреля 2005, Торонто, Канада) — писательница Зимбабве, писала на английском языке.

Биография

Закончила в родном городе Государственную высшую школу имени Мзиликази, преподавала английскую литературу. В 1987 приехала в Канаду, вышла замуж. Получила второе образование, степень магистра и доктора в Йоркском университете в Торонто, защитила диссертацию по теме «Застенки колониального пространства: нарративы сопротивления». В 1995 вернулась на родину, в 1997—2004 возглавляла Национальную галерею в Булавайо. Составила несколько антологий писательниц Чёрной Африки. В 2004 снова отправилась в Канаду, где вскоре умерла от менингита, ставшего последствием СПИДа.

Творчество

Вместе с Уилсоном Катийо, Чарльзом Мунгоши и Ченджераи Хоувом использовала устные традиции сельского населения страны, говорящего на языке шона. Из писателей, оказавших на неё влияние, выделяла своего соотечественника Дамбудзо Маречеру, но особенно близкими себе называла вест-индских авторов — Найпола, Джорджа Лемминга, Сэмюэла Селвона.

Произведения

Новеллы

• Why Don’t You Carve Other Animals? (1992)

Романы

• [en.wikipedia.org/wiki/Nehanda_Nyakasikana Неханда]/ Nehanda (1993, исторический роман, шорт-лист Премии писателям Британского Содружества)
• Без имени/ Without A Name (1994, Премия писателям Британского Содружества, Литературная премия книгоиздателей Зимбабве)
• Под языком/ Under The Tongue (1996)
• Горящая бабочка/ Butterfly Burning (1998, немецкая премия [de.wikipedia.org/wiki/LiBeraturpreis LiBeratur], 2002, роман назван в числе 100 лучших африканских книг ХХ века)
• The Stone Virgins (2002, Macmillan Writer’s Prize for Africa)

В последнее время работала над новым романом Obedience.

Признание

Премия Голос Африки (Швеция, 1999). Премия [it.wikipedia.org/wiki/Premio_Feronia-Citt%C3%A0_di_Fiano Ферония] (Италия, 2003). Премия Тухольского за совокупность написанного (ПЕН-центр Швеции, 2004). Произведения писательницы переведены на французский, немецкий, испанский, каталанский, итальянский, голландский, шведский и др. языки. К её творчеству активно обращаются исследователи пост-колониальной литературы.

Литература

• Sign and taboo: perspectives on the poetic fiction of Yvonne Vera/ Robert Muponde & Mandivavarira Maodzwa-Taruvinga, eds. Harare: Weaver Press; Oxford: James Currey, 2003
• Bull-Christiansen L. Tales of the nation: feminist nationalism or patriotic history?: defining national history and identity in Zimbabwe. Uppsala: Nordiska Afrikainstitutet, 2004
• Kopf M. Trauma und Literatur das Nicht-Erzählbare erzählen: Assia Djebar und Yvonne Vera. Frankfurt/ Main: Brandes und Apsel, 2005
• Hemmings J. Yvonne Vera: the voice of cloth. Heidelberg: Kalliope Paperbacks, 2008
• Rathke A. Doris Lessing, Yvonne Vera: comparative views of Zimbabwe. Heidelberg: Winter, 2008
• Gwetai E. Petal thoughts: Yvonne Vera: a biography. Gweru: Mambo Press, 2008
• Emerging perspectives on Yvonne Vera/ Helen Cousins & Pauline Dodgson-Katiyo, eds. Trenton: Africa World Press, 2012

Ссылки

• [www.postcolonialweb.org/zimbabwe/vera/veraov.html На сайте Пост-колониальная литература]  (англ.)
• [www.guardian.co.uk/news/2005/apr/27/guardianobituaries.books Некролог в газете Guardian]

Отрывок, характеризующий Вера, Ивонн

– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.