Кичанова, Вера Алексеевна

Вера Кичанова
Род деятельности:	журналист
Награды и премии:	премия «Democracy Award» (2013)

Ве́ра Алексе́евна Кича́нова (род. 24 мая 1991, Москва, СССР) — российская журналистка, член незарегистрированной Либертарианской партии России. Корреспондент раздела «Россия» и «Быстрый Slon» на Slon.ru с 2012 года, внештатный корреспондент «Новой газеты» с 2009 года, муниципальный депутат Южного Тушина в Москве (с 4 марта 2012).

Внешние видеофайлы
Выступление Веры Кичановой на массовом митинге «Марш правды» (Москва, 13 апреля 2014 года)
	[www.youtube.com/watch?v=GO6119Pe1YA Видео на сайте YouTube]

Биография

В 2008 году закончила гимназию № 1551. В 2013 окончила факультет журналистики МГУ. Учась на четвёртом курсе, Вера Кичанова была одной из студенток, задержанных сотрудниками ФСО 20 октября 2011 года, когда на факультет приезжал президент Медведев.

В 2011—2012 годах работала корреспондентом радиостанции «Голос Америки».

В 2011 году избрана депутатом Сетевого парламента «Новой газеты».

4 марта 2012 избрана муниципальным депутатом Южного Тушина в Москве. Выступала на митинге оппозиции 10 марта 2012 года на Новом Арбате.

Была ведущей встречи лидеров «Народного альянса» и членов Координационного совета с избирателями в клубе ArteFAQ 20 ноября 2012.

Написала книгу о панк-группе Pussy Riot — «Пусси Райот. Подлинная история». Книга рассказывает об истории создания группы, подготовке и проведении панк-молебна в Храме Христа Спасителя и последующем суде над тремя участницами акции — Надеждой Толоконниковой, Марией Алёхиной и Екатериной Самуцевич. Книга распространяется в электронном виде.

В июле 2013 года по приглашению Национального фонда демократии посетила Вашингтон, где выступила на церемонии награждения Democracy Award, а также вместе с Андреем Илларионовым провела презентацию «Либертарианской партии» и дискуссию о экономической свободе в фонде Atlas Network.

С января 2015 года работает выпускающим редактором в электронном издании «Reed», расположенном в Киеве

Личная жизнь

Вера Кичанова была замужем за москвоведом Павлом Гнилорыбовым. Их свадьба в 2012 году широко обсуждалась в интернете из-за экстравагантного вида молодожёнов. В «жёлтых» СМИ их свадьбу назвали «свадьбой хипстеров». В декабре 2014 года они развелись, а в 2015 году Вера переехала жить в Киев. Кичанова не скрывает своей бисексуальности.

Награды

В июле 2013 года получила награду Democracy Award от американского Национального фонда демократии.

Книги

• Вера Кичанова. [slon.ru/russia/kniga_o_pussy_riot_pussi_rayot_podlinnaya_istoriya_vera_kichanova-856475.xhtml Пусси Райот. Подлинная история]. — Slon.ru, FastBook Project, 2012.

Ссылки

• [facebook.com/vera.kichanova Официальная страница Веры Кичановой] в социальной сети Facebook
• Вера Кичанова в «Твиттере»
• [kichanova.livejournal.com/ kichanova] — Вера Кичанова в «Живом Журнале»
• [echo.msk.ru/blog/kichanova/ Вера Кичанова]. Блоги. Эхо Москвы. Проверено 16 августа 2013. [www.webcitation.org/6JKVJYXpj Архивировано из первоисточника 2 сентября 2013].
• [www.novayagazeta.ru/profile/276/ Вера Кичанова. Материалы автора]. «Новая газета». Проверено 26 июня 2013. [www.webcitation.org/6HmO4DCtn Архивировано из первоисточника 1 июля 2013].
• [slon.ru/authors/33164/ Вера Кичанова — Все материалы автора]. Slon.ru. Проверено 26 июня 2013. [www.webcitation.org/6HmO7yAno Архивировано из первоисточника 1 июля 2013].
• [www.stihi.ru/avtor/lamoureuse Вера Кичанова]. Стихи.ру. [www.webcitation.org/6HmbzewJP Архивировано из первоисточника 1 июля 2013].

Отрывок, характеризующий Кичанова, Вера Алексеевна

– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.