Вербилки

Посёлок городского типа Вербилки Флаг Герб Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Московская областьМосковская область Муниципальный район Талдомский Городское поселение Вербилки Координаты 56°31′40″ с. ш. 37°36′00″ в. д.56.52778° с. ш. 37.60000° в. д. / 56.52778; 37.60000    Основан XVI век Первое упоминание 1628 Прежние названия Вербильцы, Вербилово ПГТ с 1928 Население ↘7007 человек (2016) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 496 20 Почтовый индекс 141930 Автомобильный код 50, 90, 150, 190, 750 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=46254554 46 254 554] Вербилки Москва Талдом Вербилки Талдом Вербилки

Верби́лки — посёлок городского типа (с 1928) в Талдомском районе Московской области Российской Федерации. Административный центр муниципального образования «Городское поселение Вербилки».

Расположен на реке Дубне, в 90 км к северу от Москвы. Железнодорожная станция «Вербилки» Савёловского направления Московской железной дороги.

В посёлке располагается, имеющий мировую известность, завод «Фарфор Вербилок», основанный в 1766 году английским купцом Гарднером.

Население — 7007 чел. (2016).

История

В одном из документов XVI века (предположительно из Дмитровского архива), было найдено упоминание о сельце Вербильцеве, которое принадлежало дмитровскому горожанину Ртищеву. Но этот документ в настоящее время не найден.

Наиболее раннее документальное упоминание о Вербилках относится к 1627 году, в Дмитровской писцовой книге: «в том сельце и в пустошах написано пашни худые земли 50 чети в поле, а в дву потому ж, сена 435 копен, лесу пашенного 63 десятины». В 1685 году «Подлинная писцовая книга поместных и вотчинных земель в Повельском стане» свидетельствует о наличии сельца на Дубне в устье Якоти, которое было пустошью Вербилово.

Обращает внимание тот факт, что на протяжении 150—200 лет до 1765 года численность населения не изменилась и была в пределах 15-22 человек. В имении находился господский дом и три избы с крестьянами. Пахотной земли крестьяне имели мало.

В 1678 году при царе Алексее Михайловиче его приближённый боярин князь Пётр Семёнович Урусов получил в числе четырёх пустошей и пустошь Вербилово.

Одно время сельцом владел боярин Семён Никитич Урусов (ум. 1694). Он был женат на дочери фельдмаршала Бориса Петровича Шереметьева и владел селом 10 лет. Князь Урусов происходил из новой московской знати. Его родословная шла не от русских князей, потомков Рюрика, а чуть ли ни от древних египетских фараонов.

Урусовы владели сельцом до 16 февраля 1766 года, когда оно было куплено Гарднером у князя Н. В. Урусова. В этой купчей Вербилки названы «Верболово». В другом документе, сообщении о покупке в Мануфактур-коллегию от 15 марта 1766 года, Гарднер называет сельцо Вербелово.

В 1900 году в 2 км от посёлка прошла линия Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги и возникла станция «Вербилки». Ныне пристанционный поселок входит в состав Вербилок.

Инфраструктура

На 2012 год одно дневное и одно вечернее общеобразовательные учреждения, в которых занимается около 580 учащихся.

В Вербилках работает одно стационарное учреждение социального обслуживания для граждан пожилого возраста и инвалидов на 40 мест, численность граждан пожилого возраста по списку на 2008 год — 36 чел, и одно отделение социального обслуживания на дому, с числом обслуживаемых лиц пожилого возраста — 166 человек.

На территории посёлка функционирует детская библиотека с фондом 7938 экземпляров, взрослая библиотека с фондом 20610 экземпляров, детская школа искусств. Библиотеки не имеют своего помещения, располагаются в здании начальной школы.

Здравоохранение

Здравоохранение включает в себя участковую больницу мощностью 230 посещений за смену, мощность стационара — 40 коек. Число врачей всех специальностей — 23 человека, среднего медицинского персонала — 41 человек. При больнице действует поликлиника, терапевтическое отделение, детское отделение, а так же отделение скорой медицинской помощи.

Больница в была построена в 1902 году. Главное здание больницы в то время включало в себя амбулаторию, аптеку, госпиталь, родильное отделение, а также отделение для содержания престарелых. Больничный комплекс включал в себя и ряд подсобных и хозяйственных помещений. В открытии больницы участвовал губернатор Дмитровского уезда. Учреждение задумывалось как фабричная больница, которая должна была вести обслуживание только рабочих фарфорового завода, но вскоре начался и прием деревенских жителей. Особую тревогу врачей в те года вызывал туберкулёз, которым страдали многие рабочие. В 1930 году в состав больничного комплекса вошел санаторий-диспансер для туберкулёзных больных.

В годы войны персонал больницы начал оказывать помощь раненым воинам, а уже в ноябре 1941 года здесь был развернут 102-й хирургический госпиталь. После войны в больницу вернулись не только старые врачи штат пополнился и новыми квалифицированными кадрами. В шестидесятых годах на территории больничного комплекса было выстроено здание специального назначения, возведенное в рамках программы защиты от ядерной угрозы, однако в 1969 году это здание стало собственностью больницы.

На 2015 год больница ведет обслуживание территории 25 деревень, на которой проживает около 8 тысяч человек, а так же большого количества садовых товариществ, на территории которых летом временно проживает до 60 тысяч человек. Приём ведут терапевты, невролог, стоматолог, акушер-гинеколог, дерматовенеролог и другие специалисты. При больнице имеется и клиническая лаборатория, оснащение которой произведено в 2006—2008 годах, позволяет производить различные виды анализов. Оказываются такие услуги, как физиотерапевтическое лечение, рентгенологическое исследование, ЭКГ, реовазография, УЗИ, велоэргометрия. За свой труд коллектив больницы в 2002 году, в честь 100-летия основания больницы, получил почетную грамоту Московского областного комитета профсоюзов работников здравоохранения.

Дом культуры

История Вербилковского Дома культуры начинается с объединения вербилковской молодёжи в организацию осенью 1918 года. Молодые люди, а их записалось в комсомол более 400 человек, очень активно проявляли себя во всех областях жизни посёлка, но у них не было помещения, где бы они могли собираться. Руководство завода пошло навстречу, и в 1921 году им выделили полбарака, которые строились тогда для прибывающих рабочих на Дмитровском проезде. Свой дом комсомольцы назвали клубом. Образовался там и первый кружок — духовой оркестр. Однако помещение вскоре сгорело.

Руководство завода понимало, что посёлку нужен клуб. На заводском собрании решили строить современное культурное учреждение. Деньги были выделены в Москве, однако полученных денег было недостаточно. Тогда на заводском собрании решили в течение года заработок за один день в месяц отчислять на строительство клуба и строить его собственными силами. Строили клуб на площадке рядом с парком, где у Гарднеров (первых владельцев завода) был выезд для лошадей. Получилось вместительное светлое уютное здание. По размеру оно было точно такое же, как и современное. Лицевая торцовая часть, где находились кинобудка и балкон на 50 мест, были из кирпича. Кирпичной была и задняя часть, там размещались сцена, гримёрная, костюмерная, котельная. Расположенный между ними высокий зрительный зал на 450 мест выполнили из дерева. Деревянными были и пристройки в виде крытых террас с восточной и западной сторон. Там размещались комнаты для работы по интересам. Открытие клуба состоялось 7 ноября 1924 года. Назывался он в то время «Нардом».

В 1951 году клуб был реконструирован и получил современное название Вербилковский Дом культуры. Он рассчитан на 432 места, работает 26 сотрудников.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Вход в Парк культуры и отдыха (ПКиО)

• PKiO Verbilki alley.jpg

  В ПКиО

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Памятник Ф. Я. Гарднеру в ПКиО

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  В ПКиО. «Подарок из глубины веков. Этот камень принёс сюда ледник в эпоху оледенения на Земле 10 000 лет назад». Обнаружен при реконструкции парка в 2015 году.

Население

Показатели естественного движения населения неблагополучные, превышение смертности над рождаемостью за 5 лет (с 2007 по 2012) составляет 1,6 раза. Незначительно увеличивается население за счет миграции населения (в среднем на 10 человек ежегодно), однако, с учетом естественной убыли, численность населения постоянно снижается. Численность пенсионеров 2351 чел, что составляет 36,3 % от общей численности населения.

Изменение численности населения по данным переписей и ежегодных оценок:

Численность населения
1859	1926	1939	1959	1970	1979	1989
606	↗2600	↗6934	↗7649	↗7912	↗8202	↗8361
2002	2006	2009	2010	2012	2013	2014
↘6764	↗6800	↘6393	↗7022	↘6990	↗7088	↘7062
2015	2016
↘7019	↘7007

Экономика

См. также: Фарфор Вербилок

Промышленность является ведущей отраслью экономики посёлка. Доля отрасли в общем объёме отгруженной продукции и оказанных услуг составляет 49,4 %. Преобладает частный вид собственности. В производстве основных видов продукции наибольший удельный вес имеет выпуск фарфоровой посуды. В основном бюджет Вербилок формирует завод «Фарфор Вербилок».

Строительный комплекс посёлка представлен ООО «Прометей», выполняющим большую часть работ по реконструкции и капитальному ремонту объектов. С 2010 года в Вербилках осуществляется крупный инвестиционный проект: строительство шести девятиэтажных жилых домов — микрорайон Черёмушки (ООО «Газнистрой»).

• Famous Kvas Selling, Verbilki.jpg

  Продажа разливного кваса в Вербилках, 2010 год.

• Yakot' River 2.jpg

  Река Якоть на территории посёлка

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  На ул. Победы у фарфорового завода

Известные жители и уроженцы

• Забырин, Николай Владимирович — советский военный лётчик, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
• Батурин, Юрий Михайлович — лётчик-космонавт Российской Федерации, Герой Российской Федерации, член-корреспондент РАН.
• Войлоков, Иван Гаврилович — участник Великой Отечественной войны, гвардии сержант. Закрыл своим телом амбразуру пулемёта.
• Фуряев, Геннадий Иванович — строитель, Герой Социалистического Труда.
• Слётов, Пётр Владимирович — русский, советский писатель.
• Урусов, Пётр Семёнович — князь, русский государственный и военный деятель, стольник, ,кравчий, боярин и воевода. Троюродный брат царя Алексея Михайловича.
• Глебов-Вадбольский, Владимир Владимирович — советский и российский скульптор-монументалист, педагог, профессор. Народный художник РФ.
• Гарднер, Франц Яковлевич — английский купец.
• Горлов, Дмитрий Владимирович — русский советский график, скульптор, мастер декоративно-прикладной пластики, один из основоположников отечественной анималистики. Заслуженный художник РСФСР.

Церковь Александра Невского в Вербилках

До 1911 года православного храма в Вербилках не было. Был небольшой старообрядческий деревянный молельный дом, сооруженный в начале XX века при помощи М. С. Кузнецова. Сломан в середине ХХ века. Православные жители Вербилок являлись прихожанами Вознесенской церкви в селе Новом. В 1911 году по просьбе рабочих на народные пожертвования начали строить православную церковь в Вербилках. Строительство разрешила Анна Матвеевна Соколова, потому что вся земля в посёлке была её собственностью. Церковь была деревянная, бело-голубая, светлая. Пятигранный рубленый алтарь выходил на Почтовую улицу, с которой была калитка для входа. Главный вход был с противоположной стороны, со стороны паперти, которая выходила на берёзовую аллею. Двор церкви был огорожен белым забором. Строительство закончено в 1916 году.

В 1931 году церковь закрыли. Иконы складывали на берегу Якоти и сжигали. В церкви было решено устроить детский сад. Сняли кресты, разобрали купол, сделали солидную пристройку со стороны паперти. Зимой 1958 года детский сад переехал в новое здание, а в этом разместился санаторий-профилакторий для ослабленных детей. Но прежде был сделан небольшой ремонт. Разобрали алтарь и с этой стороны выстроили закрытые веранды-спальни. Внешний вид здания полностью изменился. Капитальный ремонт, начатый в конце 80-х годов, ещё больше изменил внешний и внутренний вид здания. Перекрыли крышу, исчезла её сферичность, сделали кирпичную пристройку.

В ноябре 1996 года по благословению митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия в Вербилках вновь был открыт православный приход, которому 1 апреля 1997 года передали здание бывшей церкви. Силами прихожан и администрации поселка был произведен ремонт, и на праздник Пасхи состоялась первая служба во вновь открытой церкви. В данный момент богослужения проводятся регулярно.

См. также

• Герб Вербилок
• Флаг Вербилок

Ссылки

• [verbilki.org/news.php Официальный сайт администрации городского поселения Вербилки]
• [poselokverbilki.ru/ Неофициальный сайт посёлка Вербилки]

Отрывок, характеризующий Вербилки

Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.