Вервей, Альберт

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Альберт Вервей
Albert Verwey

Портрет Альберта Вервея работы художника Яна Вета
Имя при рождении:

Albert Verweij

Дата рождения:

15 мая 1865(1865-05-15)

Место рождения:

Амстердам

Дата смерти:

8 марта 1937(1937-03-08) (71 год)

Место смерти:

Нордвейк-ан-Зее

Гражданство:

Нидерланды Нидерланды

Род деятельности:

поэт, переводчик, эссеист

Дебют:

Персефона (1885)

Альберт Вервей (нидерл. Albert Verwey, собственно Verweij, 15 мая 1865, Амстердам8 марта 1937, Нордвейк-ан-Зее, Южная Голландия) – нидерландский поэт, переводчик, эссеист.





Биография

Родился в семье амстердамского мебельного мастера. Первую книгу стихов Персефона и другие стихотворения опубликовал в 1885, став одним из крупнейших представителей группы восьмидесятников. Вместе с Виллемом Клосом, Уиллемом Витзеном и Фредриком ван Эденом основал журнал "De Nieuwe Gids" в 1885 году. Основал влиятельные журналы Новый век (1901), Движение (1905). В 1924-1935 жил в Лейдене.

Племянник – художник Кейс Вервей.

Творчество

Сложился под влиянием английской и немецкой романтической поэзии (Блейк, Шелли, Китс, Гёльдерлин, Новалис), долгие годы переписывался со Стефаном Георге, Рудольфом Панвицем. Автор многочисленных эссе о нидерландской литературе золотого века, сборника эссе о Гёльдерлине, переводчик Данте, К.Марло, Шекспира, Шелли, Гофмансталя, Георге и др.

Публикации на русском языке

  • Стихотворения/ Пер. Евг. Витковского// Европейская поэзия XIX века. М.: Художественная литература, 1977, с.520-523
  • [www.vekperevoda.com/1950/telejko.htm]

Напишите отзыв о статье "Вервей, Альберт"

Ссылки

  • [www.dbnl.org/auteurs/auteur.php?id=verw008]  (нид.)
  • [cf.hum.uva.nl/dsp/ljc/verwey]  (нид.)
  • [www.xs4all.nl/~fmlekens/Q1609/verwey/liefdevriendschap/index.htm Сонеты Вервея on line]
  • [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le2/le2-1581.htm]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Вервей, Альберт

Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!