Веретенников, Алексей Порфирьевич

Алексей Порфирьевич Веретенников<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Киевский губернатор
25 августа 1906 — 15 декабря 1906
Предшественник:	Павел Сергеевич Саввич
Преемник:	граф Павел Николаевич Игнатьев
Костромской губернатор
15 декабря 1906 — 14 февраля 1910
Предшественник:	Александр Александрович Ватаци
Преемник:	Петр Петрович Шиловский
Рождение:	19 марта 1860(1860-03-19) Иркутск
Военная служба
Годы службы:	1877—1916
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Звание:	генерал-майор

Алексе́й Порфи́рьевич Верете́нников (1860 — после 1917) — костромской губернатор в 1906—1910 гг., военный инженер, генерал-майор. Деятельный гласный Санкт-Петербургской городской думы и председатель городской исполнительной комиссии по водоснабжению.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии. Сын тайного советника Порфирия Алексеевича Веретенникова.

Воспитывался в приготовительном пансионе Николаевского кавалерийского училища. По окончании Николаевского инженерного училища в 1880 году, выпущен был подпоручиком в 1-й Кавказский саперный батальон. Затем окончил Николаевскую инженерную академию по 1-му разряду, по специальности — гидротехник. До августа 1906 года служил в военно-инженерном ведомстве, неоднократно получая ответственные командировки внутрь России и за границу. В то же время по назначению военного министра был представителем военного ведомства в комиссии по устройству Черноморского побережья под председательством А. С. Ермолова, по назначению министра внутренних дел — членом комиссии по соединению Финляндской железной дороги с имперскими железными дорогами, а также членом целого ряда комиссий по улучшению внутренних сообщений в Петербурге и Москве. Кроме того, опубликовал ряд технических статей в «Инженерном журнале» (о фуникулерных железных дорогах, о наивыгоднейшей конструкции водяных турбин), а также отдельную книжку «Водоснабжение населенных мест» (Санкт-Петербург, 1900).

Чины: поручик (1884), штабс-капитан (1886), капитан (1890), подполковник (1893), полковник (за отличие, 1899), генерал-майор (1906).

Как портретист-любитель, в 1884 году выставлял свои картины; на осенней академической выставке был удостоен малой серебряной медали. Работая на конкурс, объявленный Главным артиллерийским управлением на латунно-мельхиоровый завод, получил в 1895 году высшую премию 1500 рублей.

С 1889 года избирался гласным Санкт-Петербургской городской думы. В 1895 году проявил инициативу по обнаружению беспорядков и злоупотреблений при постройке городских фильтров. Состоял членом исполнительной комиссии по постройке Троицкого моста и председателем городской исполнительной комиссии по водоснабжению (1898—1904). Стал известен как инициатор многих весьма важных предложений: проведения в Петербург ключевой воды с Царскосельских высот, а также устройства водопровода из Ладожского озера, проекты которого были составлены под руководством Веретенникова в 1901—1902 годах. При нем же на водопроводной станции производились опыты очистки воды различными прогрессивными способами. В августе 1902 года Веретенников привлек внимание городской думы к тому факту, что Департамент железных дорог Министерства финансов продолжал рассматривать ранее отклоненный думой проект трамвая (наземного метрополитена) инженеров Балинского и Вернера, при этом решая «вопрос об отобрании от города, без его согласия, принадлежащих ему предприятий 1-го и 2-го Обществ конно-железных дорог». Инженеры планировали также приобрести 90-летнюю концессию на этот трамвай. Желая вынудить инженеров выставить свой проект на обсуждение, городская дума немедленно объявила конкурс на проект трамвая, срок подачи заявок по которому истекал 1 ноября 1902 года. Балинский и Вернер представили новый проект, однако городская дума отклонила их предложения. За энергичную защиту думских прав Веретенникову была выражена благодарность. Ему же, как представителю Военного министерства в междуведомственной комиссии под председательством В. К. Плеве, удалось отстоять городское самоуправление и разбить проект Н. А. Зиновьева о новом городовом положении для Санкт-Петербурга. По проекту Зиновьева, предполагалось передать все городское хозяйство в департамент Министерства внутренних дел. За отрытое выступление против этого проекта и публикацию записки «Audiatur et altera pars» Веретенникову пришлось временно оставить Петербург, и в 1903—1906 годах он занимал должность инспектора работ инженерного управления Туркестанского военного округа.

15 августа 1906 года, во время революционных беспорядков, был переведен в Министерство внутренних дел и 25 августа назначен Киевским губернатором, с производством в генерал-майоры. Придерживаясь правых взглядов и будучи членом Русского собрания и Союза русского народа, в должности губернатора стал покровительствовать правым организациям. 15 декабря того же года был переведен на должность Костромского губернатора вследствие конфликта с киевским генерал-губернатором В. А. Сухомлиновым. 14 февраля 1910 года назначен был состоять при министре внутренних дел, позднее в том же году был уволен от службы с мундиром и пенсией.

С 1907 года вновь состоял гласным Санкт-Петербургской городской думы, причем в 1913 году был избран в гласные по 2-му разряду на шестилетие. В 1910—1913 годах снова возглавлял городскую исполнительную комиссию по водоснабжению. В этот период состоялись пуск фильтроозонной станции на Петербургской стороне и реконструкция Петербургской (Заречной) водопроводной станции.

С началом Первой мировой войны вернулся на службу по военно-инженерному ведомству, 5 апреля 1916 года был зачислен в резерв чинов при штабе Киевского военного округа.

Судьба после 1917 года неизвестна. Был женат, имел троих сыновей.

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й ст. (1891);
• Орден Святой Анны 3-й ст. (1897);
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1902);
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1904);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (6.12.1909);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (ВП 12.02.1916).

Иностранные:

• бухарский Орден Золотой звезды 3-й ст. (1896);
• болгарский Орден «За гражданские заслуги» 3-й ст. (1897).

Источники

• Список генералам по старшинству. Составлен по 1-е января 1909 года. Часть 3-я. — СПб., 1909. — С. 85.
• Современники. Альбом биографий. Том второй. — Санкт-Петербург, 1910. — С. 71.
• Петербургская городская дума, 1846—1918. — Санкт-Петербург: Лики России, 2005. — С. 490.
• Петербургский метрополитен: от идеи до воплощения. Альбом-каталог / сост. В.Г. Авдеев и др. — СПб.: ГМИСПб, 2005. — С. 8.
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=5291 Веретенников, Алексей Порфирьевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• [www.encspb.ru/object/2806460446?lc=ru Биография в Энциклопедии Санкт-Петербурга]
• [gerbovnik.ru/arms/2606 Герб рода дворян Веретенниковых]

Отрывок, характеризующий Веретенников, Алексей Порфирьевич

– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.