Верещагин, Леонид Фёдорович

Леонид Фёдорович Верещагин
укр. Леонід Федорович Верещагін
Дата рождения:	16 (29) апреля 1909(1909-04-29)
Место рождения:	Херсон, Российская империя
Дата смерти:	20 февраля 1977(1977-02-20) (67 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	СССР СССР
Известен как:	руководитель работ в СССР по синтезу алмазов
Награды и премии:

Леонид Фёдорович Вереща́гин (укр. Леонід Федорович Верещагін; 1909 — 1977) — советский физик и химик, внёсший большой вклад в создание и совершенствование аппаратуры высокого давления для проведения научных исследований и технологических работ при высоких и сверхвысоких давлениях. Герой Социалистического Труда. Лауреат Ленинской и Сталинской премии третьей степени, основатель Института физики высоких давлений РАН, академик АН СССР.

Биография

Родился 16 (29 апреля) 1909 года в Херсоне в семье служащего. Окончил реальное училище (1924), а затем двухгодичную химическую профессиональную школу (по специальности химик-аналитик). В 1926 году поступил на физико-математический факультет Одесского института народного образования. Формально законченного высшего образования не имел, но по специальному разрешению министра высшего образования СССР С. В. Кафтанова был допущен к преподаванию в вузах.

В 1932 году окончил аспирантуру при Украинском физико-техническом институте (УФТИ) в Харькове, где выполнил работу «Определение структуры бромистой ртути». Далее работал в бюро исследований Харьковского турбинно-генераторного завода; здесь им была организована рентгеновская лаборатория и выполнены работы по исследованию медистого немагнитного чугуна и сплавов Fe-Ni-Al. Работы по магнетизму были продолжены затем в лаборатории низких температур УФТИ, куда он был приглашен в 1934 году.

В 1940 году защитил кандидатскую диссертацию «Исследование растворимости меди в алюминии при давлении в 5000 атм». С 1939 года заведовал лабораторией сверхвысоких давлений (СВД), созданной по инициативе академика Н. Д. Зелинского в Институте органической химии (ИОХ). В годы Великой Отечественной войны выполнял задания АН СССР для Наркомата Вооружения.

В 1949 году получил степень доктора наук без защиты диссертации. В 1953 году утвержден профессором только что созданной на химическом факультете МГУ кафедры физики и химии высоких давлений, заведующим которой назначен в 1954 году. В том же году Лаборатория СВД в ИОХ была преобразована в Лабораторию физики СВД при Отделении технических наук АН СССР; последняя в 1958 году по инициативе Л. Ф. Верещагина была реорганизована в Институт физики высоких давлений АН СССР (Троицк, Московская область), который он возглавил.

В 1973 году создал кафедру физики высоких давлений в МФТИ. Член-корреспондент АН СССР (1960), академик (1966).

Умер 20 февраля 1977 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Вклад в науку

Внес большой вклад в создание и совершенствование аппаратуры высокого давления для проведения научных исследований и технологических работ при высоких и сверхвысоких (мегабарных) давлениях. Руководил разработкой научных основ и созданием промышленного производства синтетических сверхтвердых материалов — алмаза и кубического нитрида бора. В начале 1970-х годов одним из первых в мире выдвинул концепцию «металлизации» вещества при очень больших давлениях. Эта концепция была подтверждена экспериментально лишь спустя 10-15 лет.

Автор более 200 научных статей и более 200 авторских свидетельств и патентов.

Преподавание

В МГУ читал курс лекций «Физика и техника высоких давлений». Среди его учеников: С. С. Кабалкина, В. В. Лихтер, Е. С. Ицкевич, С. В. Попова, Н. А. Бенделиани, Я. А. Калашников, Р. Г. Архипов, Е. М. Яковлев, К. П. Бурдина, Б. Р. Чурагулов, И. Н. Поландов.

Награды

• Герой Социалистического Труда (30 декабря 1963 года).
• три ордена Ленина (30.12.1963; 28.04.1969; 17.09.1975)
• орден Трудового Красного Знамени (08.12.1951)
• орден Красной Звезды (10.06.1945)
• медали
• Ленинская премия (1961) — за синтез искусственных алмазов
• Сталинская премия третьей степени (1952) — за создание гидравлических компрессоров сверхвысокого давления
• Почётный житель города Троицка, 1997 год (сейчас — часть Москвы).

Публикации

• Верещагин Л. Ф. Твердое тело при высоких давлениях. — М., 1987.
• Верещагин Л. Ф. Синтетические алмазы и гидроэкструкция. — М., 1982.
• Верещагин Л. Ф., Яковлев Е. Н., Бучнев Л. М., Дымов Б. К. Условия термодинамического равновесия алмаза с различными углеродными материалами // Теплофизика высоких температур. 1977. Т. 15. № 2. С.316-321.
• Верещагин Л. Ф. Физика высоких давлений и металлический водород // Будущее науки. 1976. Вып.9. C. 116—125.

См. также

• Институт физики высоких давлений имени Л. Ф. Верещагина [www.hppi.troitsk.ru]

Литература

• Храмов Ю. А. Верещагин Леонид Фёдорович // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 60. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15209 Верещагин, Леонид Фёдорович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.chem.msu.su/rus/history/acad/vereschagin.html Верещагин Леонид Федорович] на сайте [www.chem.msu.su/ химического факультета МГУ]
• [www.inumit.ru/akadVerech.shtml Академик Леонид Федорович Верещагин]
• [www.krai.lib.kherson.ua/ru-v3-peopl-1.htm ВИДАТНІ ПОСТАТІ ХЕРСОНЩИНИ]  (укр.)

Отрывок, характеризующий Верещагин, Леонид Фёдорович

«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.