Верещагин, Леонид Эмильевич
Поделись знанием:
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
| Леонид Верещагин | |||||
| Леонид Эмильевич Верещагин | |||||
 12 июня 2014 года | |||||
| Дата рождения: |
25 августа 1953 (70 лет) | ||||
|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | |||||
| Гражданство: | |||||
| Профессия: | |||||
| Карьера: |
1982— | ||||
| Награды: |
| ||||
Леони́д Эми́льевич Вереща́гин (род. 25 августа 1953, Москва) — советский и российский кинофункционер и продюсер. Генеральный директор кинокомпании «Студия ТриТэ».
Председатель экспертного совета Фонда Кино, секретарь Союза кинематографистов России, член президиума Национальной Академии кинематографических искусств и наук России.
Лауреат Государственной премии России (1996, 1999, 2014).
Содержание
Биография
Родился 25 августа 1953 в Москве. В 1975 году окончил Московский электротехнический институт связи.
В 1982—1988 годах работал на студии «Мосфильм». Заместитель директора в картинах: «Вокзал для двоих», «Хор мальчиков», «Жестокий романс», «Мэри Поппинс, до свидания», «Имре Кальман»; директор фильмов: «Забытая мелодия для флейты», «Дорогая Елена Сергеевна», «Бомж», «Золотая шпага». В 1988—1991 годах — линейный продюсер в ряде картин итальянских и американских киностудий.
Работает в кинокомпании «Студия ТриТэ» Никиты Михалкова с момента её основания в 1987 году, с 1990 года — генеральный директор, одновременно являясь продюсером всех её фильмов.
С 1990 года — член, с 1998 года — секретарь Союза кинематографистов России. С 2002 года — член президиума Национальной Академии кинематографических искусств и наук России.
Награды
- Премия Европейской киноакадемии «Феликс» в номинации «Лучший фильм Европы» за х/ф «Урга — территория любви» — 1993 г.
- Премия «Золотой Лев» и приз «зрительских симпатий» Международного кинофестиваля в Венеции за х/ф «Урга» — 1991 г.
- Гран-при Международного Кинофестиваля в Каннах за х/ф «Утомлённые солнцем» — 1994 г.
- Государственная премия РФ в области литературы и искусства за х/ф «Утомлённые солнцем» — 1996 г.
- Государственная премия РФ в области литературы и искусства за х/ф «Сибирский цирюльник» — 1999 г.
- Государственная премия РФ в области литературы и искусства за х/ф «Легенда № 17» — 2014 г.
- Специальная премия Motion Picture Association (MPA) «За выдающиеся достижения в развитии кинопроизводства в России» — 1999 г.
- Премия Национальной академии кинематографических искусств и наук России «Золотой орёл» лучшему продюсеру в номинации «Лучший фильм года» за х/ф «72 метра» — 2005 г.
- Премия V МКФ продюсерского кино России и Украины «Кино-Ялта» в номинации «Лучший продюсерский проект года» за х/ф «Статский советник» — 2005 г.
- Премия «Лучший кинопродюсер года» по итогам IX профессиональной премии в области кинопроизводства «Блокбастер» — 2005 г.
- Специальный «Золотой лев» за х/ф «12» Международного кинофестиваля в Венеции — 2007 г.
- Премия Национальной академии кинематографических искусств и наук России «Золотой орёл» в номинации «Лучший фильм года» за х/ф «12» — 2008 г.
- Премия «GQ Человек года 2016» в номинации «Продюсер года»[1].
Напишите отзыв о статье "Верещагин, Леонид Эмильевич"
Примечания
- ↑ [www.gq.ru/moty/gq_chelovek_goda_2016/163742_pobediteli_gq_chelovek_goda_2016_i_ikh_nagrady.php Победители «GQ Человек года 2016» и их награды]
Ссылки
- [www.trite.ru/company/persons/leonid-vereshagin/ Леонид Верещагин]. ООО «Студия ТРИТЭ Никиты Михалкова». — Руководство. Проверено 13 июня 2014.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Верещагин, Леонид Эмильевич
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
