Вериго, Бронислав Фортунатович

Вериго, Бронислав Фортунатович
Место рождения:	усадьба Ужвальд, Витебской губернии, Российская империя
Научная сфера:	физиология
Место работы:	Военно-медицинская академия Новороссийский университет Пермский университет
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Петербургский университет Военно-медицинская академия
Известен как:	Установил влияние кислорода на способность крови связывать углекислый газ (эффект Вериго)

Бронисла́в Фортуна́тович Вери́го (14 февраля 1860, усадьба Ужвальд Динабуржского уезда Витебской губернии — 13 июня 1925, Пермь) — русский физиолог, впервые установил факт влияния кислорода на способность крови связывать углекислый газ (эффект Вериго). Автор трудов по электрофизиологии, профессор физиологии Новороссийского (1894–1914) и Пермского университетов (1917–1925).

С 1917 года до конца жизни заведовал кафедрой физиологии в Пермском университете.

Биография

Родился в семье учителя русской словесности. Мать его урожденная фон Корфф.

В 1877 году окончил Витебскую гимназию. В 1877–1882 годах учился на естественном отделении физико-математического факультета Петербургского университета, в 1883–1886 — в Военно-медицинской академии, по окончании которой был оставлен на кафедре физиологии. Работал в лабораториях И. М. Сеченова и И. Р. Тарханова. В 1888 году защитил докторскую диссертацию. С 1889 по 1892 годы находился в заграничной командировке. В 1894–1914 годах — профессор физиологии Новороссийского университета в Одессе.

С 1917 года до конца жизни заведовал кафедрой физиологии в Пермском университете. Кроме того, руководил кафедрами физиологической химии, фармакологии, общей и экспериментальной патологии. Декан медицинского факультета (1920). Организатор и руководитель первой на Урале физиологической лаборатории.

В 1922–1923 — директор Пермского биологического научно-исследовательского института.

Научная деятельность

Занимался исследованием вопросов электрофизиологии. Изучая действие относительно сильного постоянного тока на нервное волокно, показал, что обнаруженное Э. Пфлюгером повышение возбудимости в области приложения катода, т. н. катэлектротон, быстро сменяется её понижением (катодическая депрессия Вериго). Т. о., катэлектротон является фактором двойного действия: возбуждая, он с самого же начала начинает и угнетать, причем угнетение постепенно углубляется. Исследования Вериго по катэлектротону сыграли определенную роль в развитии взглядов H. E. Введенского на единую обусловленную силой и частотой раздражения сущность процессов возбуждения и торможения. Они имели также важное значение для формирования учения H. E. Введенского о парабиозе.

Помимо этого, Вериго установил, что гальванический ток, в зависимости от силы и направления, раздельно блокирует либо двигательные, либо чувствительные нервные волокна. Большой интерес представляют работы Вериго об иммунитете, выполненные под руководством И. И. Мечникова. В 1892 установил влияние кислорода на способность крови связывать углекислоту (эффект Вериго).

Основные публикации

• Соч.: К вопросу о действии на нерв гальванического тока прерывистого и непрерывного. Дисс, СПб, 1888;
• Основы общей биологии, Одесса, 1912; Основы физиологии человека и высших животных, т. 1–2, СПб, 1905–1910;
• Zur Frage über die Wirkung des Sauerstoff auf die Kohlensäureausscheidung in den Lungen, "Archiv für die gesammte Physiologie des Menschen und der Thiere", В., 1892, Bd 51 (стр. 321–361).

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/129016/%D0%92%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BE Вериго, Бронислав Фортунатович]. Большая биографическая энциклопедия. [www.webcitation.org/6B7IHypFx Архивировано из первоисточника 2 октября 2012].
• [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/73722/%D0%92%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BE Вериго, Бронислав Фортунатович]. Большая советская энциклопедия. [www.webcitation.org/6B7IIp3vI Архивировано из первоисточника 2 октября 2012].
• [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1804886596&idParentObject=1804404329 Вериго Бронислав Фортунатович]. Энциклопедия "Пермский край".

Отрывок, характеризующий Вериго, Бронислав Фортунатович

– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.