Верлинский, Борис Маркович
Поделись знанием:
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
| Борис Маркович Верлинский | |
 До 1925 года | |
| Страны: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
30 октября 1950 (62 года) |
| Место смерти: | |
| Звание: | |
Борис Маркович Верлинский (8 января 1888 год, Бахмут — 30 октября 1950 года, Москва) — советский шахматист, первый официальный в мире гроссмейстер СССР с 1929 года, международный мастер (присвоено посмертно в 1950 году за особые заслуги в шахматах). Чемпион СССР (1929). Чемпион Москвы (1928).
Содержание
Биография
Борис (Берл[1]) Верлинский родился 27 декабря 1887 года по старому или 8 января 1888 года по новому стилю в городе Бахмут Донецкой области. Ещё в детстве он вместе с родителями переехал в Одессу[2][3], а затем, после революции, уехал в Москву и до самой смерти прожил на Малой Молчановке[2].
После перенесённого в детстве заболевания Верлинский частично оглох[4] и общался преимущественно жестами. Говорить он мог, но невнятно, а реплики собеседников читал по губам[5]. Несмотря на глухоту Верлинский не замыкался, старался посещать музеи, любил оперу.[6].
Шахматная карьера
До революции
Заниматься шахматами Верлинский начал с 13 лет, в 15 пришёл в Одесский шахматный клуб, находившийся на ул. Ришельевская, а в 21 год, в 1909 году, стал представителем Одессы на Всероссийском турнире любителей, проводившийся в Санкт-Петербурге в рамках Международного шахматного конгресса в память М. И. Чигорина[2][7]. Победителем этого турнира стал Александр Алехин, а сам Верлинский разделил десятое-одиннадцатое места из семнадцати.
Верлинский стал победителем первого Южнорусского турнира в Одессе (1910 год), оставив позади представителя Киева Ефима Боголюбова[2], затем на Всероссийском турнире любителей 1911 года разделил 6-8 место (победитель — Степан Левитский). В 1912 году он занял первое место в Одесском чемпионате и на следующий год взял третье место на Всероссийском турнире любителей в Санкт-Петербурге (победитель — Александр Эвенсон).
После революции
1923 год, турнир городов — 2-е место (победитель — Александр Сергеев).
- 3-й всесоюзный турнир-чемпионат (Москва) — 10-11 место (победитель — Ефим Боголюбов);
- 5-й чемпионат Москвы — 2-е место (победитель — Николай Григорьев).
- 4-й чемпионат СССР — 4-е место (победитель — Е. Боголюбов);
- 1-й московский международный турнир — разделил 12-14 места с Рудольфом Шпильманом (Австрия) и Акибой Рубинштейном (Польша) (победитель — Е. Боголюбов). В ходе турнира 21 ноября 1925 года одержал победу над чемпионом мира Х.Р.Капабланкой и эта победа ввела его в число членов символического клуба Михаила Чигорина.
- 6-й чемпионат Москвы — разделил 2-3 места с Бениамином Блюменфельдом (победитель — А. Сергеев).
- 7-й чемпионат Москвы — разделил 8-9 места с Карлом Вильгельмом Розенкранцем (победитель — Абрам Рабинович);
- 3-й чемпионат Украинской ССР (Одесса) — разделил 1-2 места с Михалом Марским.
1928 год, 9-й чемпионат Москвы — победитель.
1929 год, 6-й чемпионат Украинской ССР (Одесса) — победитель.
1929 год, 6-й чемпионат СССР — победитель.
1930 год, национальный турнир (Москва) — 7 место (победитель — А. Рабинович).
1931 год, 7-й чемпионат СССР — разделил 3-6 места с Владимиром Алаторцевым, Михаилом Юдовичем и Фёдором Богатырчуком (победитель — Михаил Ботвинник).
- национальный турнир (Москва) — 2-е место (победитель — Ф. Богатырчук);
- 8-й чемпионат СССР — разделил 12-13 места с М. Юдовичем (победитель — М. Ботвинник);
- 6-й чемпионат Белорусской ССР — участвовал вне соревнования (победитель — Абрам Маневич)
- 14-й чемпионат Москвы — 12-е место (победитель — Николай Рюмин);
- национальный турнир (Москва) — разделил 7-8 места с Абрамом Поляком (победитель — Василий Панов);
- 4-й чемпионат Узбекской ССР (Ташкент) — 4-е место (победитель — В. Панов).
1937 год, 17-й чемпионат Москвы — разделил 10-11 места с Александром Чистяковым (победитель — В. Алаторцев).
1939 год, 19-й чемпионат Москвы — 8-е место (победитель — Андрэ Лилиенталь).
- национальный турнир (Москва) — 2-е место (победитель — А. Лилиенталь);
- 20-й чемпионат Москвы — 10-е место (победитель — Александр Котов).
1945 год, чемпионат Москвы — разделил 15-16 места с И. Арамановичем (победитель — Василий Смыслов).
Лучшие результаты
Участник Московского международного турнира 1925 года — 12—14-е места, выиграв у X. Р. Капабланки, А. Рубинштейна, Р. Шпильмана, Ф. Земиша и других.
Напишите отзыв о статье "Верлинский, Борис Маркович"
Литература
- «Шахматы в СССР». №1 январь 1951. С.26—27
- Шахматный словарь / гл. ред. Л. Я. Абрамов; сост. Г. М. Гейлер. — М.: Физкультура и спорт, 1964. — С. 217. — 120 000 экз.
- Романов И. Превозмогая невзгоды. // «64 — Шахматное обозрение». — 1988. — № 2. — С. 26.
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 59. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.;
Примечания
- ↑ [www.imwerden.info/belousenko/books/dudakov/dudakov_kaissa.pdf С.Дудаков, «Каисса и Вотан»]
- ↑ 1 2 3 4 Т.В.Морозова. [www.lib.ru/CHESS/morozowa.txt_Piece40.03 Призрачные тени шахматной истории](недоступная ссылка — история).
- ↑ Владимир ПАК. [www.donbass.dn.ua/ladja/chess/history/history3.htm История шахмат в Донбассе]. газета "Ладья".
- ↑ Николай ФУЗИК. [news2000.org.ua/print?a=%2Fpaper%2F8235 Когда лекарство хуже болезни](недоступная ссылка — история). Спорт-Ревю.
- ↑ Сергей ВОРОНКОВ. [chessprojects.com/_events/2008/voronkov_rc47.html Психология отбора]. [www.webcitation.org/65QIctErL Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ Михаил БЕЙЛИН. [www.64.ru/old/2002/8/aug19.html Отняли суму у нищего]. [www.webcitation.org/65QInnKC3 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.chessgames.com/perl/chess.pl?page=1&pid=21863 Борис Верлинский на chessgames.com] (англ.)
Ссылки
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=21863 Партии Бориса Верлинского] в базе Chessgames.com (англ.)
- [www.365chess.com/players/Boris_Verlinsky Личная карточка Бориса Верлинского] на сайте 365chess.com
- [al20102007.narod.ru/indexr.html База шахматных турниров России и СССР]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Верлинский, Борис Маркович
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
