Вермель, Самуил Борисович
| Вермель Самуил Борисович | |
 | |
| Род деятельности: |
учёный |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: |
14 августа 1926 (58 лет) |
| Место смерти: | |
| Супруга: |
1) Алиса Максимовна Вермель |
Самуил Борисович Вермель (1868—1926) — советский учёный, физиотерапевт; доктор медицины (1898, тема диссертации — «Желтуха новорожденных»), профессор (1922).[1]
Содержание
Биография
Родился 18 февраля (1 марта по новому стилю) в 1868 году в Москве в еврейской семье из Шклова.
В 1893 году окончил медицинский факультет Московского университета. В 1900 году вместе с Н. В. Соловьевым открыл и был директором частной клиники «Сокольники», где широко использовались методы физиотерапии.
По инициативе Московского физико-терапевтического общества в 1911—1912 годах был разработан проект создания в Москве Института физических методов лечения с клиникой и экспериментальной базой. Утверждён он был уже в советское время, в 1920 году, решением коллегии Наркомздрава РСФСР. Институту выделили здание на улице Петровке, дом 25. Его организацией руководил Самуил Борисович Вермель. Ныне это — Российский научный центр восстановительной медицины и курортологии.
После Октябрьской революции, с 1918 года и до конца жизни, преподавал на медицинском факультете Московского университета: приват-доцент терапевтической клиники (1918—1922), заведующий кафедрой физиотерапии (1922—1926). Разработал метод ионогальванизации кальцием для лечения сердечных заболеваний («метод Вермеля»).[2] Также его именем назван «Вермеля-Маркелова симптом».[3]
Одновременно Вермель был организатором и первым директором (в 1920—1926 годах) Государственного института физиотерапии и ортопедии. Самуил Борисович был председателем Московского физиотерапевтического общества, заместителем председателя Всероссийской ассоциации физиотерапевтов.
Жил на улице Сретенка, 9 (в 1890-е годы); на Сретенском бульваре, 6/1 (начало 1900-х и с 1910 года); на Мясницкой улице, 24 (вторая половина 1900-х годов). Умер 14 августа 1926 года в Москве. Похоронен на Дорогомиловском еврейском кладбище (ныне не существует).
Семья
- Был женат дважды: на Алисе Максимовне Вермель и на оперной певице Вере Владимировне Вермель (в девичестве Люце, 1879—1977).
- Дядя — Соломон Самуилович Вермель (1860—1940), русский литератор, учёный-медик[4].
- Племянники (сыновья брата, врача — Матвея Борисовича Вермеля) — поэты Самуил Матвеевич Вермель (1892—1972) и Филипп Матвеевич Вермель (1898—1938).
Напишите отзыв о статье "Вермель, Самуил Борисович"
Примечания
- ↑ [letopis.msu.ru/peoples/318 Вермель Самуил Борисович]
- ↑ [www.rujen.ru/index.php/%D0%92%D0%95%D0%A0%D0%9C%D0%95%D0%9B%D0%AC_%D0%A1%D0%B0%D0%BC%D1%83%D0%B8%D0%BB_%D0%91%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 ВЕРМЕЛЬ Самуил Борисович]
- ↑ [www.neurosar.ru/?page_id=6818 Вермеля-Маркелова симптом]
- ↑ [weblib.omsk-osma.ru/CGI/irbis64r_91/cgiirbis_64.exe?LNG=&Z21ID=&I21DBN=LIBRA&P21DBN=LIBRA&S21STN=1&S21REF=5&S21FMT=fullwebr&C21COM=S&S21CNR=10&S21P01=0&S21P02=1&S21P03=A=&S21STR=%D0%92%D0%B5%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%BB%D1%8C,%20%D0%A1.%20%D0%A1. С. С. Вермель «Головные боли: сущность, классификация и лечение» (1927)]: «Памяти своих племянников Матвея и Самуила Борисовичей Вермель свой труд посвящает автор».
Ссылки
- [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=10092Вермель Самуил Борисович]
- [medencped.ru/vermel/ ВЕРМЕЛЬ Самуил Борисович]
- [surgerycom.net/spravochnik/Simptoms/V/Simptom_V/Vermel.htm Симптом Вермеля-Маркелова]
Отрывок, характеризующий Вермель, Самуил Борисович
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
