Вернадский, Иван Васильевич

Иван Васильевич Вернадский
Научная сфера:	Экономика, Статистика, Государственное право
Учёная степень:	Доктор исторических наук, политической экономии и статистики (1849)
Альма-матер:	Киевский университет
Награды и премии:

Ива́н Васи́льевич Верна́дский (1821—1884) — русский статистик и экономист, действительный статский советник, отец Владимира Вернадского, дед Георгия Вернадского.

Биография

Родился в Киеве 24 мая (5 июня) 1821 (или 26 мая (7 июня) 1821) года в семье статского советника Ивана Васильевича Вернадского — военного врача, участника швейцарского похода Суворова.

Иван Вернадский учился в 1831—1837 годах в Киевском духовном училище и Благородном пансионе при 1-й киевской гимназии. В 1837—1841 годах учился на 1-м отделении (словесном) философского отделенияКиевского университета Св. Владимира, по окончании которого со степенью кандидата и золотой медалью, стал преподавать русскую словесность сначала в подольской губернской гимназии, а с 1842 года — во 2-й киевской гимназии.

С 1843 по 1846 годы изучал, по направлению философского факультета Киевского университета, политическую экономию в европейских научных центрах Германии, Франции, Англии, Бельгии, Голландии. По возвращении в 1847 году защитил в Санкт-Петербургском университете магистерскую диссертацию «Очерк теории потребностей» и начал читать в Киевском университете лекции в звании адъюнкта.

После защиты в 1849 году в Московском университете докторской диссертации «Критико-историческое исследование об италианской политико-экономической литературе до начала XIX века» получил звание экстраординарного профессора Киевского университета по кафедре политической экономии и статистики.

После бракосочетания с дочерью известного русского экономиста Шигаева — Марией Николаевной, в 1850 году переехал в Москву, где на должности экстраординарного профессора Московского университета стал преподавать политэкономию и статистику на историко-филологическом факультете; с июля 1851 года — ординарный профессор кафедры политической экономии и статистики.

В 1856 году поступил на государственную службу чиновником по особым поручениям при министре внутренних дел в Санкт-Петербурге, продолжив при этом педагогическую деятельность в Главном педагогическом институте, Александровском лицее и Технологическом институте.

В 1857—1861 гг. издавал еженедельник «Экономический указатель», приложением к которому был журнал «Экономист» (1858—1865 гг.). Действительный член Императорского русского географического общества (отделение статистики) и Императорского вольного экономического общества, в 1862—1863 гг. председатель Политико-экономического комитета при последнем. С 1858 г. член Лондонского статистического общества. Принимал участие в организации и проведении III и IV Международных статистических конгрессов в Вене (сентябрь 1857 г.) и Лондоне (июль 1860 г.) в качестве официального представителя Центрального статистического комитета МВД—руководителя российских официальных делегаций. В качестве делегата от Императорского вольного экономического общества участвовал в заседании Международного общества успеха социальных наук в Брюсселе (сентябрь 1862 г.)

В 1868—1876 гг. — управляющий конторой Государственного банка в Харькове и заместитель председателя губернского Статистического комитета.

В 1871 году явился одним из пяти учредителей первого в стране акционерного ипотечного банка — Харьковского земельного.

Возвратился в Петербург в 1876 году и возглавил Комитет грамотности и Политико-экономическое общество.

Первая жена через десять лет после бракосочетания умерла, оставив ему сына Николая. Во второй раз Иван Васильевич женился на её двоюродной сестре — дочери украинского помещика Анне Петровне Константинович, учительнице музыки и пения. У них в 1863 году родился сын Владимир.

В селе (Великие) Шишаки на Полтавщине у Вернадских была усадьба, куда они почти ежегодно на лето приезжали всей семьей.

До конца своих дней И. В. Вернадский жил в Петербурге, где скончался 26 марта (7 апреля) 1884 года и был погребен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Труды

• Критико-историческое исследование об италианской политико-экономической литературе до начала XIX века: Для получения степ. д-ра. — М.: Унив. тип., 1849. — II, 118 c. — Библиогр. I—II.
• Новое статистическое учреждение (Из письма М. Н. Каткову) // Московские ведомости. — 1851. — 17 марта (№ 33). — С. 274.
• О движении народонаселения в России в 1846 году // Московские ведомости. — 1851. — 27 марта (№ 37). — С. 311—313; 3 апреля (№ 40). — С. 342—344; 14 апреля (№ 45). — С. 387—388; 26 апреля (№ 50). — С. 434—435.
• Несколько слов на замечания Профессора Спасского о народонаселении России // Московские ведомости. — 1851. — 3 мая (№ 53). — С. 466—467.
• Хозяйственно-статистический атлас Российской империи, изданный Департаментом Сельского Хозяйства Министерства Государственных Имуществ. Спб., 1851 // Московские ведомости. — 1851. — 3 июля (№ 81). — С. 725; 10 июля (№ 82). — С. 745—746; 18 августа (№ 99). — С. 915—916; 20 сентября (№ 113). — С. 1057—1058.
• Несколько слов о статистике древних // Московские ведомости. — 1851. — 4 сентября (№ 106). — С. 989.
• Об экономическом лексиконе Кокелена // Московские ведомости. — 1851. — 9 октября (№ 121). — С. 1149—1150.
• Экономия чугунки // Московские ведомости. — 1851. — 20 октября (№ 126). — С. 1201; 25 октября (№ 127). — С. 1211.
• Железные дороги: [Очерк]. — М.: Унив. тип., [1851]. — 20 с.
• Исследования производительных сил России, сочиненние Л. Тенгоборского. Часть I // Отечественные записки. — 1852. — Т. LXXX, № 2 (февраль). — Отд. V. Критика. — С. 61—84; Т. LXXXI, № 3 (март). — Отд. V. Критика. — С. 1—22; Т. LXXXII, № 5 (май). — Отд. V. Критика. — С. 1—20.
• Бедность в языческом мире [автор не указан] // Отечественные записки. — 1852. — Т. LXXXII, № 5 (май). — Отд. VII. — С. 36—38.
• [swetschin.narod.ru/others/Vernadsky_JB_The_Task_of_Statistics.pdf Задача статистики // Журнал Министерства внутренних дел. — 1852. — Ч. LXXIV, Отд. II. — С. 61—92.]
• Несколько слов о железных дорогах в России, по поводу речи г. Рославского. — М.: Унив. тип., [1853]. — 9 с.
• Исследования о бурлаках: Отчет чиновника особых поручений при министре вн. дел с. с. Ивана Вернадского // Журнал Министерства внутренних дел. — 1857. — Ч. XXIII (Кн. 4). — С. 71—118; Ч. XXIV (Кн. 5). — С. 1—42.
• Романское начало и наполеониды. — СПб.: Тип. Э. Веймара, 1855. — 52 с.
• Политическое равновесие и Англия. — М.: Унив. тип., 1855. — II, 136 с. 1 л. карт.
• [swetschin.narod.ru/others/Vernadsky_JB_History_of_Practical_Statistics.pdf Исторический очерк практической статистики: Статья.] — [М., 1855]. — 92 с.
• Предмет политической экономии. — [СПб., 1856]. — 18 с.
• Вступительная лекция [к курсу политической экономии]. — [СПб., 1857]. — 15 с.
• Очерк теории потребностей. — СПб.: Тип. К. Метцига, 1857. — 81 с.
• Очерк истории политической экономии. — СПб.: Ред. «Экон. указателя», 1858. — [240] с., с разд. паг.
• Проспект политической экономии И. Вернадского, ординарного профессора политической экономии и статистики в Главном педагогическом институте. — СПб.: Ред. «Экон. указателя», 1858. — 64 с.
• Библиографический очерк истории систематической статистики // Экономист. — 1858. — Т. I, кн. 1. — Разд. II. — С. 1—49.
• О населении земного шара // Экономист. — 1859. — Т. II, кн. 1. — Разд. III. — С. 1—12.
• Отчет 3-го заседания международного статистического конгресса в Вене, 31 августа, 1—5 сентября 1857 года // Экономист. — 1859. — Т. II, кн. 5. — Разд. II. — С. 50—79.
• Начала разделения труда // Экономист. — 1862. — Т. V, кн. 3. — Разд. II. — С. 89—98.
• Ещё о гетерах // Экономист. — 1862. — Т. V, кн. 3. — Разд. II. — С. 61—90.
• Вызов киевлянам // Экономист. — 1862. — Т. V, кн. 5/6. — Разд. I. — С. 8.
• Значение политической экономии, как науки // Экономист. — 1862. — Т. V, кн. 9. — Разд. I. — С. 1—8.
• По поводу польского вопроса. — СПб.: Воен. тип., 1863. — 16 с.
• [swetschin.narod.ru/others/Vernadsky_JB_About_Statistical_Congresses.pdf По поводу статистических конгрессов и административной статистики вообще // Экономист. — 1863. — Т. VI, кн. 1. — С. 1—14.]
• Политическая экономия, составленная по лекциям профессора И. В. Вернадского /[Сост. М. Сырейщиков и А. Вейссе]; Т[ехнол]. И[н-т]. — СПб., 1863. — 369 с.
• Что нужно для земледелия. — СПб.: тип. Штаба Отд. корпуса внутр. стражи, 1864. — 12 с.
• О мене и торговле: Публ. лекции проф. д-ра И. Вернадского, чит. в Имп. Вольн. Экон. об-ве, стеногр. В. А. Соболевским // Экономист. — 1865. — Т. VII, кн. 1. — С. 1—116.
• О протекционизме в России (из газеты «Голос») // Экономист. — 1865. — Т. VII, кн. 1. — С. 117—170.
• О дифференциальных пошлинах // Экономист. — 1865. — Т. VII, кн. 1. — С. 171—175.
• Статистика : [Лекции Технол. ин-та]. — СПб.: изд. А. Шестакова, 1866. — 160 с.
• Политическая экономия, составленная в курсе 1865/66 г.: [Лекции Технол. ин-та]; Изд. студент Зиновьев. — СПб.: Лит. И. Е. Лаппинга, 1866. — 248 с.
• Лекции промышленной статистики, читанные студентам Технологического института профессором Вернадским в 1866/7 году. — СПб.: лит. И. Е. Лаппинга, [1867]. — 272 с.

Литература

• Волков В. А., Куликова М. В., Логинов В. С. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Гуманитарные и общественные науки. — М.: Янус-К, 2006. — С. 46—47. — 300 с. — 2000 экз. — ISBN 5—8037—0318—4.
• Дмитриев А. Л. Иван Васильевич Вернадский как статистик // Вопросы статистики. — 2010. — № 10. — С. 73—76.
• Баландин Р. К. Вернадский Иван Васильевич // Русские писатели: 1800—1917. — Т. 1. — Москва, 1989. — С. 428—429.
• Ковалевська О. Видатний вчений, освітянин, громадський діяч: 24 травня — 180 років від дня народження І. В. Вернадського // Вісник НАН України. — 2001. — № 5.

Ссылки

[letopis.msu.ru/peoples/681 Вернадский Иван Васильевич] на сайте «Летопись Московского университета».

Отрывок, характеризующий Вернадский, Иван Васильевич

Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.