Краус, Вернер

Вернер Краус
нем. Werner Krauß
Вернер Краус
Дата рождения:	23 июня 1884(1884-06-23)
Место рождения:	Гестунгсхаузен, Германия
Дата смерти:	20 октября 1959(1959-10-20) (75 лет)
Место смерти:	Вена, Австрия
Карьера:	1916—1958

Вернер Краус (нем. Werner Krauß, 23 июня 1884, Гестунгсхаузен под Кобургом — 20 октября 1959, Вена) — немецкий актёр, прославившийся ролями в фильмах эпохи немецкого экспрессионизма. Снялся в 134 фильмах.

Биография

Вернер Йоханнес Краус родился 23 июня 1884 в Гестунгсхаузене под Кобургом в семье почтового чиновника Пауля Крауса и его жены Каролины Вуст. Рос у деда, священника в Гестунгсхаузене. После его смерти в 1887 году вернулся к родителям в Бреслау. В 1891 году его отца перевели в Лейпциг, а затем уволили и определили в психиатрическую лечебницу. В 1893 году Краус вернулся вместе с матерью в Бреслау. С 1898 году по желанию семьи он учился на подготовительном отделении евангелического учительского института в Бреслау. С 1901 года посещал учительский семинар в Кройцберге. В 1902 году его отчислили из института из-за выступлений статистом на сцене театра в Бреслау; Краус решил стать актёром и выступал в бродячих труппах и провинциальных театрах. В 1913 году он переехал в Берлин и поступил в труппу театра Макса Рейнхардта. В 1915 году был призван в армию и после трёхмесячной службы кадетом в Киле уволен.

В 1916 году Краус начал регулярно играть в кино, так как у Рейнхардта он выступал лишь в небольших ролях. После дебюта в фильме «Сказки Гоффмана» Рихарда Освальда, с которым он часто работал, это были прежде всего детективы, мелодрамы и так называемые «просветительские фильмы». Взлет его карьеры в театре и кино начался после Первой мировой войны. В фильме «Кабинет доктора Калигари» (Das Cabinet des Dr. Caligari, 1919) Краусу в паре с Конрадом Фейдтом в роли сомнамбулы Чезаре удалось подогнать свой исполнительский стиль под экспрессионистские декорации и тем самым сохранить баланс между реальностью и воображением.

С ноября 1923 по июнь 1924 года Краус был в Нью-Йорке, где он участвовал в постановке пантомимы «Чудо» Макса Рейнхардта по Карлу Фолльмёлеру. По возвращении он работал в Государственном театре (1924—1926, 1931—1933), в Немецком театре (1926—1931) и в Бургтеатре в Вене (1928—1929).

В начале 1930-х годов в Немецком театре Краус исполнил свои самые успешные и популярные роли — Вильгельма Фогта в «Капитане из Кёпеника» и Маттиаса Клаузена в «Перед заходом солнца».

С января 1933 года по истечении контракта в Государственном театре он снова работал в Бургтеатре в Вене. Одной из его первых ролей был Наполеон в спектакле «Сто дней» по пьесе Бенито Муссолини и Джоваккино Форцано. В результате его принял «дуче». Встречи с министром пропаганды Йозефом Геббельсом, который назначил его заместителем президента имперской театральной палаты (1933—1935), и Гитлером подчеркнули роль Крауса в качестве важного деятеля культуры Третьего рейха. В сентябре-октябре 1933 года со спектаклем «Перед заходом солнца» (на английском языке) он выступал с гастролями в Лондоне. С 1934 года Краус, помимо работы в Вене, снова выступал на сцене Государственного театра в Берлине. В 1935 году он отправился на длительные гастроли в Латинскую Америку. Летом 1937 года на фестивале в Зальцбурге в последний раз работал с Максом Рейнхардтом: в его постановке «Фауста» Краус сыграл Мефисто.

В звуковом кино Краус появлялся редко, при этом в основном участвовал в «особо ценных в государственно-политическом отношении» фильмах, таких как «Роберт Кох, победитель смерти» (Robert Koch, der Bekämpfer des Todes, 1939), «Отставка» («Entlassung», 1942), «Парацельс» (Paracelsus, 1943), в советском прокате — «Чудесный исцелитель».

В антисемитском фильме «Еврей Зюсс» («Jud Süß», 1940) Краус исполнил пять разных ролей евреев, чтобы, по словам режиссёра Файта Харлана, показать, «что все эти различные темпераменты и характеры (…) в конечном итоге имеют одни корни» (Der Film, 20.01.1940).

Конец Второй мировой войны застал Крауса в своём доме на Мондзее в Зальцкаммергуте. В августе 1946 года его выслали из Австрии, и он поселился в Штутгарте. В мае 1948 года в ходе разбирательства по третьему гражданскому иску его отнесли к группе лиц, «запятнанных в незначительной степени» и приговорили к оплате судебных издержек в размере 5000 марок — помимо участия в фильме «Еврей Зюсс» его обвиняли в том, что в 1943 году в спектакле Бургтеатра «Венецианский купец» он изобразил Шейлока в качестве «антисемитской карикатуры».

Краус вернулся в Вену, получил австрийское гражданство и работал в Бургтеатре. 23 октября 1958 года во время спектакля «Король Лир» он упал на сцене в обморок; скончался после продолжительной болезни 20 октября 1959 года в Вене.

Избранная фильмография

• 1917 — Прекрасная принцесса Китая / Die schöne Prinzessin von China — Kaйзер
• 1919 — Mazeppa, der Volksheld der Ukraine — Мазепа
• 1920 — Кабинет доктора Калигари / Das Cabinet des Dr. Caligari — Калигари
• 1921 — Братья Карамазовы / Die Brüder Karamasoff — Смердяков
• 1921 — Дантон — Робеспьер
• 1921 — Леди Гамильтон — Лорд Уильям Гамильтон
• 1922 — Отелло — Яго
• 1922—1923 — Король Фридрих 1 / Fridericus Rex — 1 — Граф Кауниц
• 1923 — Венецианский купец / Der Kaufmann von Venedig — Шейлок
• 1923 — Иисус Назаретянин, Царь Иудейский / I.N.R.I. — Понтий Пилат
• 1925 — Тартюф / Herr Tartüff — Оргон
• 1926 — Пражский студент — Скапинелли
• 1929 — Наполеон на острове Св. Елены / Napoleon auf St. Helena — Наполеон
• 1935 — Hundert Tage — Наполеон
• 1939 — Роберт Кох, победитель смерти / Robert Koch, der Bekämpfer des Todes — Рудольф Вирхов
• 1940 — Еврей Зюсс / Jud Süß — раввин Лоев, секретарь Леви, Исаак Шехтер, Альт
• 1943 — Парацельс — Парацельс
• 1955 — Sohn ohne Heimat — Вильгельм Хартман

Отрывок, характеризующий Краус, Вернер

Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.