Файман, Вернер

Вернер Файман Werner Faymann
12-й Федеральный канцлер Австрии
2 декабря 2008 года — 9 мая 2016 года
Президент:	Хайнц Фишер
Предшественник:	Альфред Гузенбауэр
Преемник:	Кристиан Керн
Рождение:	4 мая 1960(1960-05-04) (63 года) Вена, Австрия
Награды:

Вернер Файман (нем. Werner Faymann, род. 4 мая 1960, Вена, Австрия) — австрийский политический деятель.

Детство и юность

Во время учёбы в венской гимназии, расположенной на площади Генриеттенплац, Файман присоединился к социалистической молодежи и вошёл в партию СДПА. После окончания гимназии в 1981 году он возглавил социалистическую молодежь Вены. В этом качестве он участвовал в 1983 году в организации демонстрации против визита папы римского Иоанна Павла II в Австрию.

Начало политической деятельности

Вернер учился на юридическом факультете Венского университета, но прервал обучение.. Работал консультантом в банке Zentralsparkasse. В 1985—1994 годах Файман занимал пост члена Венской ассамблеи и муниципального совета.

В 1988—1994 годах он был управляющим директором и председателем Ассоциации венских арендаторов. В 1994 году Файман возглавил исполнительный городской совет по жилищному строительству, был вице-президентом Венского бизнес-агентства (VBA). С 1996 года он был председателем городского совета Вены по ремонту жилья, жилищному строительству и городскому хозяйству.

На посту министра и канцлера Австрии

Министр транспорта, инноваций и технологий в кабинете министров канцлера Альфреда Гузенбауэра в январе 2007 — декабре 2008. 16 июня 2008 года стал председателем Социал-демократической партии Австрии. 7 Июля 2008 года Файман был избран ведущим кандидатом от СДПА на выборах в Национальный совет. На выборах, прошедших 23 ноября 2008 года, Файман возглавил коалицию СДПА и АНП. Избран Канцлером Австрии и вступил в должность в декабре 2008 года.

Как руководитель партии, получившей большинство голосов во время выборов в австрийский парламент, состоявшихся 28 сентября 2008 года, был уполномочен президентом страны Хайнцем Фишером 8 октября 2008 года сформировать новое правительство Австрии. 24 ноября 2008 года лидеры Социал-демократической партии Австрии и Австрийской народной партии договорились о создании большой коалиции из двух партий, избрав Вернера Файмана на пост канцлера Австрии.

В первые месяцы своего пребывания на посту канцлера он имел в землях Каринтии, Зальцбурге и Верхней Австрии низкий рейтинг в свою поддержку по опросам населения. Эксперты заявляли о том, что Социал-демократическая партия под его руководством оказалась в кризисе. В 2010 году Файман объявил о проведении референдума по введению налога Тобина. После аварии на станции Фукусима он объявил о помощи пострадавшим. Хотя ему удалось отличиться в нескольких областях экономики, в других он не смог добиться прогресса. Например, Палата представителей, часто критикует за отсутствие решительности в ужесточении закона об иммиграции.

Файман участвовал в конференции Бильдербергского клуба в 2009 году. В 2011 году также было запланировано его участие в мероприятии Бильдербергского клуба., что не раз являлось поводом для парламентского расследования.

Файман женат с 2001 года, его жена — депутат парламента Мартина Людвига Файман. Вернер имеет двух дочерей, одна от его первого брака.

Отношения со СМИ

Файмана связывает давняя дружба с редактором ежедневной газеты Kronen Zeitung Гансом Дичендом. Он заявил, что знает Диченда с 25 лет и у них сложились хорошие отношения, В то время, когда Файман работал в городском совете Вены, постоянно общался с другом, и его газета опубликовала колонку под названием «Прямая связь с городским советом». В газете Kronen Zeitung было опубликовано, что на имя Диченда пришло письмо Файмана и Гузенбауэра, где они объявили о смене партийной линии по европейским делам, а также проекты референдумов о будущих договорах с ЕС.

Отрывок, характеризующий Файман, Вернер

– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.