Вернер II (граф Габсбург)
Поделись знанием:
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
| Вернер II нем. Werner II | ||
| ||
|---|---|---|
| 1111 — 1167 | ||
| Соправитель: | Альбрехт II (1082 — 1140) | |
| Предшественник: | Вернер I | |
| Преемник: | Альбрехт III | |
| Рождение: | 1104 | |
| Смерть: | 19 августа 1167 Рим | |
| Род: | Габсбурги | |
| Отец: | Оттон II | |
| Мать: | Хильда | |
| Супруга: | Ида фон Штаркенберг | |
| Дети: | Альбрехт III Богатый, Оттон, Гертруда, Рихенза | |
Вернер II (нем. Werner II; 1104 — 19 августа 1167, Рим) — граф Габсбург, представитель дома Габсбургов, сын Оттона II, графа Габсбург, и Хильды.
Содержание
Биография
Отец Вернера Оттон II был убит в 1111 году. Его брат Альбрехт II, поделивший с ним раннее землями, в то время правил частью графства Габсбург, а территория, которой владел Оттон, перешла к Вернеру II. Сам Альбрехт не имел детей, и когда он скончался в 1140 году, Вернер II наследовал ему в части графства, вновь его объединив.
В 1135 году Вернер II стал ландграфом Верхнего Эльзаса, где он обладал обширными поместьями, куда входило аббатство Мури, входившее в состав округов Люцерна. Вернер умер в Италии, близ Рима, когда в императорской армии после битвы при Тускулуме вспыхнула эпидемия чумы. Графом Габсбург и ландграфом верхнего Эльзаса стал сын Вернера Альбрехт III Богатый.
Брак и дети
Жена: Ида, графиня Штаркенберг[1].
- Альбрехт III Богатый (умер 25 ноября 1199) — граф Габсбург с 1167
- Гертруда (ум. 15 февраля 1132/1134); муж — Тьерри III (ум. 1155/1160), сын Тьерри II, графа Монбельяра, наследник графства Монбельяр
- Рихенза (ум. декабрь 1180); муж — Людовик I (ум. 1180), граф Феррет с ок. 1160
Напишите отзыв о статье "Вернер II (граф Габсбург)"
Примечания
- ↑ Wappenbuch des Hans Ulrich Fisch. [www.e-codices.unifr.ch/de/saa/V4-1985/25r Staatsarchiv Aargau, V/4-1985/0001:25r Werner der erste dis Namens]. — Aarau, 1622. — P. 26.
Литература
- H. Büttner. Breisgau und Elsaß. — K. Schmid, Unerforschte Quellen aus quellenarmer Zeit, Francia 12. — 1984 (1985). — P. 119-147.
- Detlev Schwennicke. Europäische Stammtafeln Band I.2. — 1999. — Tafel 204. (нем.)
- Franz Vollmer. Die Etichonen. — Studien zur Geschichte des großfränkischen und frühdeutschen Adels, 1957.
- Henry Bogdan. Histoire des Habsbourg: des origines à nos jours. — Paris: Tempus, 2005. — 425 с. — ISBN 2-262-02376-X.
- Brigitte Vacha. Die Habsburger. Eine Europäische Familiengeschichte. — Graz/Wien/Köln, 1992. — 425 с. — ISBN 3-222-12107-9.
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/SWABIAN%20NOBILITY.htm#_ftnref18 GRAFEN von HABSBURG] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 11 декабря 2011. [www.webcitation.org/671N6zma9 Архивировано из первоисточника 18 апреля 2012].
- [www.geneall.net/W/per_page.php?id=10259 Werner II de Habsburg, count na Alta Alsácia] (нем.). Geneall.net. Проверено 20 марта 2010. [www.webcitation.org/674XnRi3d Архивировано из первоисточника 20 апреля 2012].
- [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/habsburger/werner_2_graf_von_habsburg_+_1167.html Werner II, Graf von Habsburg] (нем.). genealogie-mittelalter.de. Проверено 11 декабря 2011. [www.webcitation.org/674XpVDUw Архивировано из первоисточника 20 апреля 2012].
Отрывок, характеризующий Вернер II (граф Габсбург)
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
