Версавель, Брюно

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Брюно Версавель
Общая информация
Полное имя Брюно Версавель
Родился 27 августа 1967(1967-08-27) (56 лет)
Дист, Бельгия
Гражданство Бельгия
Рост 178 см
Позиция полузащитник
Информация о клубе
Клуб завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
Дист
Клубная карьера*
1985—1986 Дист 23 (2)
1986—1988 Локерен 65 (18)
1988—1991 Мехелен 106 (25)
1992—1997 Андерлехт 148 (37)
1997—1998 Перуджа 16 (1)
1998 Лугано 3 (0)
1998—1999 Херенталс 31 (15)
1999—2000 Вербрудеринг Гел 23 (2)
2000—2007 Тюрнхаут 177 (89)
Национальная сборная**
1988—1995 Бельгия 28 (4)

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Брюно Версавель (нидерл. Bruno Versavel; 27 августа 1967, в Дисте, Бельгия) — бывший бельгийский футболист, полузащитник известный по выступлениям за «Мехелен», «Андерлехт» и сборной Бельгии. Участник Чемпионата мира 1990 года.





Клубная карьера

Версавель начал карьеру в клубе из своего родного города «Дист», который выступал во втором дивизионе чемпионата Бельгии. Через год он перешёл в «Локерен». В новом клубе Брюно провёл два сезона после чего подписал контракт с «Мехеленом». В 1988 году Версавель выиграл Суперкубок Европы, а через год стал чемпионом Бельгии.

В 1992 году Брюно перешёл в «Андерлехт». Этот период является наиболее ярким в карьере Версавеля, он трижды выиграл Жюпиле лигу и стал обладателем Кубка Бельгии. В 1997 году Брюно решил попробовать свои силы в другом чемпионате и следующие полтора года провёл, без особого успеха выступал за итальянскую «Перуджу» и швейцарский «Лугано».

В 1998 году он вернулся на родину и играл за команды низших дивизионов «Херенталс», «Вербрудеринг Гел» и «Тюрнхаут».

Международная карьера

В 1988 году Версавель дебютировал за сборную Бельгии. В 1990 году он был включен в заявку национальной команды на участие в Чемпионате мира в Италии. На турнире он сыграл в матчах против сборных Уругвая[1], Южной Кореи[2] и Англии[3].

17 октября того же года в поединке отборочного турнира Чемпионата Европы 1992 против сборной Уэльса Брюно забил свой первый гол за сборную[4].

Голы за сборную Бельгии

# Дата Место Противник Счёт Результат Соревнование
01. 17 октября 1990 Кардифф Сити, Кардифф, Уэльс Уэльс 0:1 3:1 Чемпионат Европы 1992 отборочный турнир
02. 7 июня 1995 Филипп II Македонский, Скопье, Македония Македония 0:4 0:5 Чемпионат Европы 1996 отборочный турнир

Достижения

Командные

«Мехелен»

«Андерлехт»

Напишите отзыв о статье "Версавель, Брюно"

Примечания

  1. [int.soccerway.com/matches/1990/06/17/world/world-cup/belgium/uruguay/156610/ Бельгия VS. Уругвай 3:1] (рус.). soccerway.com (17 июня 1990).
  2. [int.soccerway.com/matches/1990/06/12/world/world-cup/belgium/korea-republic/156613/ Бельгия VS. Южная Корея 2:0] (рус.). soccerway.com (12 июня 1990).
  3. [int.soccerway.com/matches/1990/06/26/world/world-cup/england/belgium/156620/ Англия VS. Бельгия 1:0] (рус.). soccerway.com (26 июня 1990).
  4. [int.soccerway.com/matches/1990/10/17/europe/european-championship-qualification/wales/belgium/628686/ Уэльс VS. Бельгия 3:1] (рус.). soccerway.com (17 октября 1990).

Ссылки

  • [int.soccerway.com/players/bruno-versavel/106075 Профиль на сайте soccerway.com(англ.)
  • [www.weltfussball.de/spieler_profil/bruno-versavel/ Profile at weltfussball]


Отрывок, характеризующий Версавель, Брюно

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.