Версикул
Верси́кул (лат. versiculus букв. — стишок) в традиционном католическом богослужении — краткий формульный распев, жанр григорианики. Для версикулов обычна парная структура: полустишия исполняются респонсорно. В певческих книгах и старинных нотных рукописях первое (сольное) полустишие обозначается символами «V» или «℣»[1], а второе (хоровое) — символом ℟ (от лат. responsum — ответ).
Наиболее характерно версикулы использовались для начала и окончания служб оффиция. В начале первой (самой ранней по времени) службы (перед инвитаторием) звучит версикул на текст знаменитого Псалма 50: Domine labia mea aperies (букв. «Господи, отверзи губы мои») с ответом Et os meum annuntiabit laudem tuam («И уста мои возвестят хвалу Тебе»)[2]. Версикул со стихом из Псалма 70 Deus in adiutorium meum intende («Боже, поспеши мне на помощь») с ответом Domine ad adiuvandum me festina («Господи, не замедли помочь мне») звучит в начале каждой службы, кроме первой. В конце каждой из служб распевается версикул Benedicamus Domino («Благословим Господа») с ответом Deo gratias («Слава Богу»).
Помимо начала и конца служб версикулы используются в разных местах оффиция. Среди самых ходовых — Dominus vobiscum («Господь с вами») с ответом Et cum spiritu tuo («И со духом твоим»), который звучит (неоднократно) в блоке молитв (т.наз. Preces). Версикулом обычно завершается пение гимна и краткого респонсория (responsorium breve). В службах Тёмной утрени версикулом отделяется блок псалмов от последующих распевов внутри каждого ноктурна и лауд.
Стилистически и композиционно-технически близки версикулам католические (дореформенные) литании, например, знаменитая Лоретанская литания.
Версикулы (англ. versicles) используются также в англиканской литургии.
Напишите отзыв о статье "Версикул"
Примечания
- ↑ Как и обычные версы, то есть псалмовые стихи, например, в градуалах или больших респонсориях оффиция.
- ↑ В русском Синодальном переводе (с еврейского) Библии дважды «уста», что не вполне соответствует тексту Вульгаты, где используются два разных слова: labia (губы) и os (рот, уста). В церковнославянском переводе, как и в греческом и в латыни, использовались два слова (соответственно), «устнé» и «уста».
Литература
- Harper J. The forms and orders of Western liturgy from the tenth to the eighteenth century. Oxford, 1991.
- Hiley D., Le Huray P. Versicle // the New Grove Dictionary of Music and Musicians. London; New York, 2001.
| ||||||||||
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Версикул
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
