Вертипорох, Владимир Иванович

Владимир Иванович Вертипорох
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	НКВД / КГБ СССР
Годы службы	1938—1960
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Влади́мир Ива́нович Вертипорох (26 декабря 1914, Бердянск — 15 февраля 1960, Пекин) — советский разведчик, генерал-майор.

Биография

Родился в украинской семье служащего. С 1930 года работал упаковщиком упаковочной базы по отправке фруктов (Бердянск), учеником слесаря, учился в школе ФЗУ; с 1932 — слесарь на заводе имени Первого мая. В 1933—1938 годах учился в Московском химико-технологическом институте, по окончании которого служил в Главном экономическом управлении НКВД (оперуполномоченный 4-го отделения 2-го отдела, с 1939 — старший оперуполномоченный 7-го отделения 1-го отдела). В 1939 году находился в командировке на Дальнем Востоке, обеспечивал бесперебойность поставок рыбопродуктов. С 31 октября 1939 года в Осташковском лагере УПВИ НКВД проводил вербовку и работу с агентурой среди польских военнопленных. С 1940 года — заместитель начальника 6-го отделения 1-го отдела Главного экономического управления НКВД СССР. В 1941 году вступил в ВКП(б).

С началом Великой Отечественной войны в составе спецгруппы выезжал в Гомель, затем в Киев, где организовывал подпольную работу, готовил и забрасывал в немецкий тыл разведывательные агентурные группы. С 1941 года — заместитель начальника 2-го отделения 6-го отдела 1-го управления НКВД СССР.

С 1942 года возглавлял резидентуру внешней разведки в Мешхеде (Иран), осуществлял оперативные мероприятия против гитлеровской агентуры в Иране, получил ценную разведывательную информацию. В 1943 году участвовал в обеспечении безопасности работы Тегеранской конференции. За время работы в Иране выучил фарси. Лично отремонтировал единственный в Мешхеде артезианский колодец, что произвело большое впечатление на местное население.

С 1947 года — старший помощник начальника 2-го отдела 3-го управления Комитета информации. В 1948—1953 годах — резидент внешней разведки в Израиле под фамилией Рожков; создал агентурную сеть, решавшую разведывательные задачи как в Израиле, так и в других странах, включая США; привлек к сотрудничеству ряд ценных источников; вывел в США несколько агентов.

С 1953 года служил в Москве: заместитель начальника 7-го отдела, начальник 1-го сектора 4-го отдела (с мая 1953), начальник 4-го отдела 2-го Главного управления МВД СССР; начальник 4-го отдела (с марта 1954), исполняющий обязанности заместителя начальника 1-го Главного управления КГБ при СМ СССР (с июля 1954), начальник 13-го отдела (с апреля 1955) 1-го Главного управления КГБ при СМ СССР; генерал-майор (1956).

С 1957 года — представитель внешней разведки в Китае в должности старшего советника КГБ по вопросам безопасности при Министерстве общественной безопасности КНР.

15 февраля 1960 года умер от сердечного приступа. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Награды

• орден Ленина
• орден Красной Звезды
• медаль «За боевые заслуги»
• медали
• нагрудный знак «Почётный сотрудник госбезопасности».

Литература

• Антонов В. С. [nvo.ng.ru/spforces/2012-11-02/14_israel.html Резидент в Израиле : Благополучная судьба в неблагополучное время] // Независимая газета. — 2013. — № от 12 июля.
• Дегтярев К., Колпакиди А. И. [www.e-reading.by/chapter.php/1020114/108/Kolpakidi_-_Vse_o_vneshney_razvedke.html Вертипорох Владимир Иванович] // Внешняя разведка СССР. — М.: Яуза Эксмо, 2009. — 733 с. — (Энциклопедия спецслужб).
• Колпакиди А. И., Прохоров Д. П. [www.e-reading.by/chapter.php/1020114/108/Kolpakidi_-_Vse_o_vneshney_razvedke.html Вертипорох Владимир Иванович] // Всё о внешней разведке. — 2002.
• Сукач Г. [gorod-online.net/nuwspoln.php?number=111&nuws=213 Разведчик из Бердянска] // Город : газета. — № 111.

Ссылки

• [svr.gov.ru/history/ver.htm Вертипорох Владимир Иванович]. Служба внешней разведки Российской Федерации. Проверено 24 июля 2015.

Отрывок, характеризующий Вертипорох, Владимир Иванович

– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.