Верт, Александр

Александр Верт
англ. Alexander Werth
Дата рождения:	4 февраля 1901(1901-02-04)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Подданство:	Великобританиия
Дата смерти:	5 марта 1969(1969-03-05) (68 лет)
Место смерти:	Париж
Дети:	Николя Верт

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Александр Верт (англ. Alexander Werth; 4 февраля 1901, Санкт-Петербург — 5 марта 1969, Париж) — британский журналист, корреспондент газеты The Sunday Times и радиокомпании ВВС (Би-би-си). Отец известного французского историка Николя Верта.

Россия в войне

Родился в Санкт-Петербурге, сын англичан Камилии Шмидт (англ. Camille C. Schmidt) и А. А. Верта, железнодорожного рабочего. Мать вышла замуж за финансиста Адольфа Ротштейна (чья первая жена была её сводной сестрой), который усыновил ребёнка.

Александр Верт находился в СССР с июля 1941 по 1946 год. Во время войны вел на Би-би-си программу «Русские комментарии», собиравшую у приемников рекордное число — 12 или 13 миллионов слушателей в Англии, не считая еще многие миллионы в оккупированной Европе и в других странах, в которой крайне сочувственно рассказывал о военных событиях и ситуации в воюющем СССР (В ситуации начинавшейся холодной войны программа была ликвидирована немедленно после капитуляции Германии). Неоднократно бывал на фронте: на Западном фронте в сентябре 1941 г., в районе Сталинграда в январе и в самом Сталинграде в феврале 1943 г., потом в Харькове (дважды в 1943 г.), Орле (в августе 1943 г.), в Киеве, Одессе и Севастополе после их освобождения в 1944 г., в Румынии и Польше в 1944 г., и, наконец, снова в Польше и в Германии в 1945 г. Также ездил по тыловым городам, общался со многими представителями советского командного корпуса (К. К. Рокоссовским, Г. К. Жуковым, В. И. Чуйковым, Р. Я. Малиновским, В. Д. Соколовским), советской интеллигенцией (писателями К. М. Симоновым, А. А. Сурковым, И. Г. Эренбургом, М. А. Шолоховым, А. А. Фадеевым, Б. Л. Пастернаком; композиторами С. С. Прокофьевым и Д. Д. Шостаковичем; кинорежиссерами В. И. Пудовкиным, С. М. Эйзенштейном и А. П. Довженко).

В 1964 году на английском языке вышла книга «Россия в войне. 1941—1945», переведенная на многие языки (в сильном сокращении на русский — в 1967), которая до сих пор остается одним из наиболее ярких и впечатляющих описаний Великой Отечественной войны.

Верт о Великой Отечественной войне

На Западе некоторые спрашивали иногда у меня, как Россия могла вести и выиграть эту титаническую народную войну в условиях жесткой власти Сталина. Но народ сражался, и он сражался, прежде всего, чтобы защитить «самого себя», то есть свою родину; а у Сталина было достаточно здравого смысла, чтобы с самого начала понять, что это, прежде всего — война Отечественная. В трудные дни 1941 г. он не только прямо провозгласил, что народ сражается в этой войне за Россию и за свои национальные традиции, пробудив тем самым в советских людях чувство национальной гордости и чувство задетого национального самолюбия, но и сумел добиться того, что его признали национальным вождем. Было бы, разумеется, слишком большим упрощением считать (как считают некоторые), что это была «национальная» или даже «националистическая» война и ничего больше. Нет, в этой национальной, народной войне советские люди сражались также за свою советскую власть

— Предисловие к русскому переводу книги «Россия в войне», 1966.

Я читал Верта, это честные книги, он провёл все годы войны у нас, английским корреспондентом, он знает многое из того, что я, например, не знал, но он и не знает многого из того, что мы все знали, вернее чувствовали. Верт хорошо поработал, и книги его хорошо работают.

— Гранин Д. А. Прекрасная Ута // [litera-g.ahaha.ru/04/GRANIN/beautifl.html Наш комбат: Авт.сб]. — М.: АСТ, 2004. — 448 с. — (Мировая классика). — 10 000 экз. — ISBN 5-17-024314-6.

Книга о Франции

Прожив во Франции около 25 лет, А. Верт написал подробную политическую историю Франции времен оккупации и послевоенного периода «Франция. 1940—1955», основанную как на личных впечатлениях и общении с политическими и военными деятелями, так и на исторических источниках.

Смерть Александра Верта

После выхода книги «Россия в войне» А. Верт готовил новую книгу «Россия в мире», когда советские войска вошли в Чехословакию в августе 1968-го года. Он был настолько потрясён этими событиями, что покончил с собой. Через полгода.

Библиография

• [www.oldru.com/rus_41_45/menu.htm Верт А. Россия в войне. 1941—1945. — М.: Прогресс, 1967. — 774 с.]
• Верт А. Франция. 1940—1955. — М.: Изд-во иностранной литературы, 1959. — 616 с.
• Alexander Werth, De Gaulle A Political Biography (Политическая биография де-Голля), ISBN 9780671194147
• Alexander Werth, Russia Under Khrushchev (Россия при Хрущеве), первое издание в 1961, ISBN 9781104853679
• Alexander Werth, Which Way France (Куда пойдет Франция),ISBN 9781406775921
• Alexander Werth, France And Munich Before And After The Surrender (Франция до и после Мюнхена), первое издание в 1939, ISBN 9781406706710
• Alexander Werth, The Twilight of France 1933—1940 (Сумерки Франции), первое издание в 1942, ISBN 9780865274747
• Alexander Werth, Russia at War 1941—1945, (Война в России, 1941—1945), первое издание в 1964 ISBN 9780786707225
• Alexander Werth, The De Gaulle Revolution (Революция де Голля), первое издание в 1960, ISBN 9780837185088
• Alexander Werth, Russia The Post-war Years(Россия после войны), первое издание в 1971, ISBN 9780709124412
• Alexander Werth, Moscow '41 (Москва 41 го), первое издание в 1942
• Alexander Werth, Leningrad (Ленинград), первое издание в 1944
• Alexander Werth, The Year of Stalingrad (Год Сталинграда), первое издание в 1946
• Alexander Werth, Musical Uproar in Moscow Музыкальный всплеск в Москве), первое издание в 1949
• Alexander Werth, France 1940—1955 (Франция 1940—1955), первое издание в 1956

Литература

• Зайцев В. П. Английский журналист Александр Верт и его книга «Россия в войне 1941—1945» // Новая и новейшая история. 2010. № 4. С. 155—164.

Ссылки

• [www.echo.msk.ru/programs/staliname/582884-echo/ Интервью с Николя Вертом на Эхе Москвы]

Отрывок, характеризующий Верт, Александр

Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.