Верт, Георг

Гео́рг Лю́двиг Верт (нем. Georg Ludwig Weerth; 17 февраля 1822, Детмольд, Липпе-Детмольд, — 30 июля 1856, Гавана, Куба) — немецкий писатель, поэт и журналист, один из первых немецких марксистов (иногда его имя передаётся как Гео́рг Ве́ерт).

Жизнь и творчество

Г. Л. Верт родился в семье священника. После того, как его отец в 1836 году по болезни был вынужден выйти в отставку, молодой человек оставил гимназию в Детмольде и поступает в обучение в Эрбельфельде (ныне — Вупперталь) в фирму J. H. Brink & Co., занимавшуюся торговлей шерстью и шёлком. В 1838 году Г. Л. Верт знакомится с Фердинандом Фрейлигратом, который привлекает его к литературному кружку Literaten-Kränzchen. В 1840 году Г. Л. Верт переезжает в Кёльн, а через 2 года — в Бонн, где работает на предприятии по производству хлопчатобумажных тканей Weerth & Peill, принадлежавшем одному из его родственников. Одновременно он посещает занятия в Боннском университете. Здесь будущий писатель знакомится с теологом Готфридом Кинкелем и германистом Карлом Зимроком, увлекавшимися литературным творчеством, которые и пробудили у Г. Л. Верта также к нему интерес. Вместе все трое вступают в кружок поэтов «Союз майского жука» (Maikäferbund). Первое же стихотворение, написанное Г. Л. Вертом, вышло в одной из антологий ещё в 1841 году.

В 1843 году Г. Л. Верт приезжает в Англию, и 2,5 года живёт в йоркширском Брэдфорде, работая в фирме по производству тканей Ph. Passavant & Co. В эти годы он знакомится с негативными последствиями индустриализации, ставшими причиной нищеты и прозябания фабричных работников. Во время своего пребывания в Англии Г. Л. Верт знакомится с Фридрихом Энгельсом, а летом 1845 года, во время поездки в Бельгию, встречается с Карлом Марксом. Будучи убеждённым борцом за социальную справедливость, Г. Л. Верт присоединяется к коммунистическому движению. Будучи коммивояжёром по профессии и часто разъезжая, он служит для основанного К.Марксом и Ф.Энгельсом в 1846 году «Коммунистического комитета» и Союза коммунистов курьером. Политические воззрения Г. Л. Верта отразились и в его поэтическом творчестве. По выражению Ф.Энгельса, сделанном уже после смерти Г. Л. Верта: «Верт, первый и значительнейший поэт немецкого пролетариата». В марте 1846 года поэт устраивается на работу на ткацкую фабрику Emanuel & Son в Брюсселе. Он также пишет статьи для «Немецкой брюссельской газеты».

В феврале-марте 1848 года, при известии о начале революции во Франции, Г. Л. Верт уезжает в Париж, чтобы принять в ней участие. В апреле 1848 года он приезжает с К.Марксом и Ф.Энгельсом в Кёльн и помогает им в открытии газеты Neue Rheinische Zeitung. В этой руководимой К.Марксом газете он работает редактором и возглавляет отдел фельетонов. Здесь он публикует свой сатирический роман Жизнь и деяния знаменитого рыцаря Шнаппхански (Leben und Taten des berühmten Ritters Schnapphanski). Прообразом для «рыцаря» послужил князь Феликс Лихновски. После того, как князь 18 сентября 1848 года был убит, против писателя было возбуждено судебное дело по обвинению в «оскорблении памяти покойного». В январе 1850 он был приговорён к 3-месячному заключению и поражению в правах на 5 лет. В феврале 1850 года Г. Л. Верт был отправлен в тюрьму.

После отбытия наказания Г. Л. Верт, разочарованный в поражении революций 1848 года, отходит от литературной деятельности и всецело посвящает себя торговым поездкам — он посещает Испанию, Португалию, Англию, Францию и др. В декабре 1852 года он становится агентом фирмы Steinthal & Co. в Вест-Индии. Г. Л. Верт переезжает на остров Сент-Томас в Виргинских островах, где живёт до июня 1855 года. В этот период он ездит по торговым делам в Бразилию, Кубу, Мексику и США. В марте 1856 года писатель переселяется в Гавану. В июле того же года, во время поездки в Санто-Доминго, он заболевает лихорадкой. Скончался от малярии.

Сочинения

• Georg Weerth: «Nur unsereiner wandert mager durch sein Jahrhundert». Ein Georg-Weerth-Lesebuch. Hrsg. u. kommentiert v. Michael Vogt. 2., bearb. Aufl. 2008, ISBN 978-3-89528-666-7.
• Das Hungerlied (1844)
• Deutsches Bürgerbuch (соавтор 1844)
• Fragment eines Romans (1846/47)
• Humoristische Skizzen aus dem deutschen Handelsleben (1847/48)
• Leben und Taten des berühmten Ritters Schnapphanski (1848)
• Prosa des Vormärz (1848)
• Skizzen aus dem sozialen und politischen Leben der Briten (1849)
• Die hundert Bergleute

Литература

• Michael Vogt (Hrsg.): Georg Weerth und die Satire im Vormärz. Aisthesis-Verl., Bielefeld 2007 (mit Beiträgen von: Norbert O. Eke, Claude D. Conter, Inge Rippmann, Olaf Briese, Raphael Hörmann, Fritz Wahrenburg, Bernd Füllner, Francois Melis, Michael Perraudin, Florian Vaßen u. Michael Vogt).
• Bernd Füllner: Georg-Weerth-Chronik. Aisthesis-Verl., Bielefeld 2006
• Michael Vogt (Hrsg.): Georg Weerth und das Feuilleton der «Neuen Rheinischen Zeitung»., Aisthesis-Verl., Bielefeld 1999 (mit Beiträgen von: Frietz Wahrenburg, Florian Vaßen, Michael Vogt, Norbert O. Eke, Bernd Füllner, Jürgen-Wolfgang Goette, Inge Rippmann, Nikolaus GatterEoin Bourke u. Uwe Zemke).
• Michael Vogt (Hrsg.): Georg Weerth Aisthesis-Verl., Bielefeld 1993
• Uwe Zemke: Georg Weerth Droste, Düsseldorf 1989
• Bernd Füllner (Hrsg.): Georg Weerth Aisthesis-Verl., Bielefeld 1988
• Ulrich Neseker: Georg Weerth Landschaftsverb. Westfalen-Lippe, Münster 1987
• Klaus Nellner (Hrsg.): Georg Weerth in seiner Zeit Lippische Landesbib., Detmold 1981
• Florian Vaßen: Georg Weerth. Univ. Marburg 1970.

Отрывок, характеризующий Верт, Георг

И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.