Верхне-Камский округ

Верхне-Камский округ

Страна	СССР
Статус	округ
Входил в	Уральская область
Административный центр	город Усолье, город Соликамск
Дата образования	1923—1930
Население (1926)	203,1 тыс.
Плотность	2,9 чел./км²
Площадь	70,0 тыс.км² км²

Верхне-Камский округ (Верхкамский) — административно-территориальная единица Уральской области, существовавшая в 1923—1930 годах.

История

Верхне-Камский округ был образован в ноябре 1923 года. Центром округа был назначен город Усолье.

26 февраля 1925 года часть округа: Косинский район, Кудымкарский район, Юрлинский район и западная часть Майкорского района, были выделены в новый Коми-Пермяцкий национальный округ.

По данным на 1 января 1926 года округ был разделён на 7 районов: Берёзовский район, Кизеловский район, Ленвенский район, Майкорский район, Ныробский район, Соликамский район и Чердынский район.

В сентябре 1928 года административный центр района перенесен в город Соликамск.

23 июля 1930 года, постановлением ВЦИК, Верхне-Камский округ, как и большинство остальных округов СССР, был упразднён. Его районы отошли в прямое подчинение Уральской области.

География

Верхне-Камский округ занимал северо-восточную часть Прикамья. На севере он граничил с автономной областью Коми-Зырян, по линии несколько севернее верховьев реки Печоры. На востоке, по Уральскому хребту граничил с Тагильским округом. На юге граничил с Пермским округом по широте устья рек Колвы и Иньвы. На западе граничил с Коми-Пермяцким национальным округом по водоразделу между правыми притоками Камы реками Коса и Уролка.

Население

Население округа в 1926 году составляло 203,1 тыс. человек. Из них русские — 95,4%; татары — 2,5%; коми-пермяки — 1,5%.

Литература

• Территориальное и административное деление Союза ССР на 1-е января 1926 года. — М.: Изд-во Главного Управления Коммунального Хозяйства НКВД, 1926. — 284 с.
• Список населенных пунктов Уральской области. Том 1. — Свердловск: Изд-во Орготдела Уралоблисполкома, Уралстатуправления и окружных исполкомов, 1928. — 284 с.

Отрывок, характеризующий Верхне-Камский округ

Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.