Верхний Манхэттен

Верхний Манхэ́ттен (англ. Upper Manhattan) — район Манхэттена, расположенный в пределах от 59-й улицы до парка Инвуд-Хилл на севере. Наиболее крупными районами северного Манхэттена являются Гарлем, Вашингтон-Хайтс, Манхэттенвилл и Гамильтон-Хайтс.

Описание

Своеобразным социокультурным и историческим ядром северного Манхэттена является Гарлем. В свою очередь, Гарлем состоит из нескольких районов, отличающихся собственной культурой и историей. Испанский Гарлем, называемый также Эль-Баррио (исп. El Barrio), является средоточием пуэрто-риканской культуры. У Ист-Ривер между 96-й и 125-й улицами расположен мультикультурный район, известный прежде как Итальянский Гарлем. На северо-западе северного Манхэттена расположен район, в котором зародилось движение Гарлемского ренессанса. В нём расположен концертный зал «Аполло». Также в северном Манхэттене есть несколько известных церквей, одна из которых, Абиссинская баптистская церковь, построена в 1808 году и является старейшей афроамериканской церковью Нью-Йорка. К югу от Гарлема расположен один из наиболее богатых районов северного Манхэттена — Верхний Вест-Сайд. На западе от Гарлема лежит район Манхэттенвилл. В нём среди прочего расположен кампус Колумбийского университета и жилищное управление Нью-Йорка. К северу от Манхэттенвилла, между 133-й и 155-й улицами, расположен район Гамильтон-Хайтс. Одной из его знаковых достопримечательностей является Сити-колледж, являющийся альма-матер многих признанных учёных, в том числе нескольких нобелевских лауреатов. В самом северном районе, Вашингтон-Хайтс, расположено множество колледжей и музеев, в том числе музей Клойстерс, Национальный музей американских индейцев, Колумбийский пресвитерианский медицинский колледж, Иешива-университет, Американская академия искусств и литературы. Район Вашингтон-Хайтс является одним из наиболее густонаселённых на Манхэттене. В нём сосредоточены доминиканская, бангладешская, армянская, греческая, еврейская и ирландская общины.

История

В 1658 году голландский губернатор Питер Стёйвесант основал деревню под названием Новый Гарлем (нидерл. Nieuw Haarlem). Во времена голландского, а потом британского владычества к востоку от Гарлема располагались плодородные земельные угодья, а к западу, на возвышенностях, — поместья именитых в то время семей Деланси, Бликеров, Рикеров, Бикманов и Хамильтонов.

В начале XX века, в частности, в 1920-1930-х годах, Гарлем пережил расцвет афроамериканской культуры. Впоследствии это явление получило название гарлемский ренессанс.

Транспорт

Через северный Манхэттен проходят маршруты 1, A, B, C и D Нью-Йоркского метрополитена. Кроме того, через район проходит ветка железной дороги Metro-North. Автобусные маршруты района обслуживаются компанией MTA.

Литература

• [books.google.ru/books?id=w-6fjsplSRAC Travel New York City - Illustrated Guide and Maps]. — MobileReference, 2007. — 581 с. — ISBN 1605010286.
• Чернов Г.В. Americana (En-Ru) (к версии ABBYY Lingvo x3) = Англо-русский лингвострановедческий словарь «Американа-II» / Васянин М.В., Гришина О.Н., Зубанова И.В., Натаров А.Н., Санникова Е.Б., Тарханова О.А., Чернов С.Г.. — 2005.
• Norval White, Elliot Willensky, Fran Leadon, American Institute of Architects. [books.google.ru/books?id=MTJlkowOwA4C AIA guide to New York City]. — Oxford University Press, 2010. — 1055 с. — ISBN 0195383850.
• Joseph Meyers. [books.google.ru/books?id=MTJlkowOwA4C Inside New York 2009]. — Inside New York, 2008. — 384 с. — ISBN 1892768410.

Отрывок, характеризующий Верхний Манхэттен

Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.