Верхняя Троица
| Деревня
Верхняя Троица
Показать/скрыть карты
|
Ве́рхняя Тро́ица — деревня в Кашинском районе Тверской области. Центр Верхнетроицкого сельского поселения.
Расположен в 30 километрах к западу от районного центра город Кашин, в 85 км (по прямой) к северо-востоку от Твери.
Население по переписи 2002 года — 775 человек, 344 мужчины, 431 женщина.
Деревня находится на берегу реки Медведица. Берега реки Медведицы невысокие, с покосами сена. Вокруг — сосновые леса.
В деревне — мост через Медведицу на автодороге «Кушалино— Горицы— Кашин— Калязин».
В одном километре от деревни — дом отдыха Тетьково.
История деревни
Во второй половине XIX веке деревня относилась к Яковлевской волости Корчевского уезда Тверской губернии. В 1859 году — 26 дворов, 214 жителей. Рядом находилась усадьба Тетьково, принадлежавшая помещикам Мордухай-Болтовским.
В начале XX века родную деревню иногда посещал местный уроженец, профессиональный революционер, большевик, Михаил Иванович Калинин:
Осенью 1912 года в деревню нагрянули полицейские. Они пришли произвести обыск по приказу Его Величества. Крестьяне запутали полицейских, и те сначала оцепили избу Василия Бычкова, а потом дошли и до избы Калининых. Однако Михаил Иванович успел проводить подпольщиков из дальних деревень, а типографские листовки спрятал в самоваре, за которым спокойно пил чай во время обыска. Полицейские посмели обыскать все комнаты, перерыли весь дом — но всё-таки уехали с пустыми руками.— Шишов, А. Ф. Рассказы о М. И. Калинине. — М.: Молодая гвардия, 1963. стр.90
После Великой Октябрьской социалистической революции в деревне работал Верхне-Троицкий колхоз, председателем которого был Василий Фёдорович Тарасов.[1]
В деревне Верхняя Троица была четырёхклассная школа, где работал учитель Николай Андреевич Страхов.[1] Небольшое школьное здание не позволяло продлевать обучение до пятого класса, учить детей ремёслам. В школе не было библиотеки. Весной 1931 года Михаил Иванович Калинин принял решение строить новую, большую школу.[1] Новая десятилетняя школа была выстроена с весны 1933 по осень 1935 года в сосновом бору деревни Посады.[1]
Известные уроженцы
В 1875 году в деревне Верхняя Троица родился Михаил Иванович Калинин, всесоюзной староста СССР (Председатель Президиума ЦИК СССР, Председатель Президиума Верховного Совета СССР 1922—1946). Здесь жила его мать Мария Васильевна Калинина.
Достопримечательности
- Мемориальный дом-музей М. И. Калинина, филиал Тверского государственного объединенного музея. [www.museum.ru/M1034]
Напишите отзыв о статье "Верхняя Троица"
Примечания
Отрывок, характеризующий Верхняя Троица
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
