Верховный жрец Птаха
Поделись знанием:
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
Верховный жрец бога Птаха (Пта) — высший титул среди жрецов древнеегипетского бога Птаха. Резиденция жрецов Птаха находилась в городе Мемфисе.
Должность великого жреца бога Птаха обозначалась иероглифами:
|
или сокращённо:
|
Дословно это переводится как «Верховный руководитель мастеров» (или ремесленников).
Содержание
Примерный список верховных жрецов Птаха
Древнее царство
| Имя | Время понтификата | Комментарий |
|---|---|---|
| IV династия | ||
| Птахдуауу | нач XXV в. до н. э.[1] (при царе Мен-кау-Ра) | Верховный жрец духа Пта, Глава ремесленников Храма Пта Белой Стены |
| Сетжу | 1-я пол. XXV в. до н. э. (при царе Мен-кау-Ра) | |
| V династия | ||
| Птахшепсес I («Птах благородный») | 1-я пол. XXV в. до н. э. (при царе Шепсес-ка-фе) | Глава ремесленников в Двойном Доме Великого Храма Пта, Жрец Ра — воплощённого «Хора на горизонте» (Хор-эм-акхет). Жена: Кхамаат, дочь царя Шепсес-ка-фа. При V династии занимал влиятельные посты при дворе 6-ти царей, став визирем при царе Ни-усер-Ра. |
| Ранефер («Ра совершенен») | 1-я пол. XXV в. до н. э. (при Шепсес-ка-фе — Усер-ка-фе) | жрец Сокара, «Страж Дома Сокара», «Глава мастеров в день праздника» |
| Птахшепсес II («Птах благородный») | 1-я пол. XXV в. до н. э. (при Усер-ка-фе — Саху-Ра) | |
| Канефер («Дух совершенен») | сер. XXV в. до н. э. (при царе Саху-Ра) | Жена: Тиентети |
| Кхуиптах | сер. XXV в. до н. э. (при царе Нефер-ир-ка-Ра I) | сын и преемник Канефера и Тиентети |
| Неферефраанх (Анхнеферефра) («Совершенное явление жизни Ра») | 2-я пол. XXV в. до н. э. (при царях Ра-нефер-ефе — Ни-усер-Ра) | |
| Птахшепсес III («Птах благородный») | кон. XXV—1-я пол. XXIV в. до н. э. (предп. при Ни-усер-Ра — Мен-кау-Хоре) | |
| Сабу I Кем | 1-я пол.—сер. XXIV в. до н. э. (предп. при царе Джед-ка-Ра) | |
| Сабу II Ибеби | сер.—2-я пол. XXIV в. до н. э. (при царях Унисе — Тети) | Вероятно сын Птахшепсеса III. Жрец пирамид царей Униса и Тети. Виночерпий царя. «Руководитель всех царских работ», «Начальник таинств» и «Привилегированный при каждом царе» |
| VI династия | ||
| Птахшепсес IV («Птах благородный») | кон. XXIV в. до н. э. (при царе Тети) | Сын Сабу II Ибеби. Жрец пирамид царей Униса и Тети. Жена: Интиит (Антхат). Дети: Сабу, Птахшепсес, дочь. |
| Сабу III Тжети | кон. XXIV—1-я пол. XXIII в. до н. э. (при царях Тети — Мери-Ра) | Сын Сабу II Ибеби. |
| Птахшепсес V Импи («Птах благородный») | XXIII в. до н. э. (в конце VI династии) | |
Первый переходный период (IX, X династии)
| Имя | Время понтификата | Комментарий |
|---|---|---|
| Анху | между ок. 2170/20 и 2025/20 до н. э.[2] |
Среднее царство
| Имя | Время понтификата | Комментарий |
|---|---|---|
| XI династия | ||
| Птахемхеб | между ок. 2046 и 1959 до н. э. (при царе Неб-хетеп-Ра)[3] | |
| XII династия | ||
| Сенусертанх («Живущий для (богини) Усерт») | между ок. 1956 и 1875 до н. э. (при царе Хепер-ка-Ра)[4] | Жрец Сокара. «Глава ремесленников в Двойном Доме». Царский архитектор. «Писец архивов бога». «Настоятель Дома Жизни». «Глава Большого Дома». |
| Сехотепибраанх I («Умиротворяющий сердце Ра жизнью») | между ок. 1956 и 1875 до н. э. (при царе Хепер-ка-Ра)[4] | Преемник Сенусертанха. |
| Хакораанх | ок. 1-й пол. XIX до н. э. (при царе Небу-кау-Ра) | |
| Небкаураанх | ок. сер. XIX до н. э. (при царе Ха-кау-Ра) | |
| Уахет | ок. сер. XIX до н. э. (при царе Ха-кау-Ра) | |
| Сехотепибраанх II Неджем | 2-я пол. XIX до н. э. (при царях Ха-кау-Ра и Ни-Маат-Ра) | Сын и наследник Уахета |
| Небпу | 2-я пол. XIX до н. э. (при царе Ни-Маат-Ра) | Сын и наследник Сехотепибраанха II. Жена: Кеми, предп. дочь царя Ха-кау-Ра. Предп. отец 1-го царя XIII династии Угафа |
| Сехотепибраанх(?) III Схери | кон. XIX до н. э. (при царе Ни-Маат-Ра) | Сын (или брат) и преемник Небпу |
| Импи I | нач. XVIII до н. э. (при царях Ни-Маат-Ра и Маа-херу-Ра) | |
Второй переходный период
| Имя | Время понтификата | Комментарий |
|---|---|---|
| XIII династия | ||
| Сержем | 2-я пол. XVIII до н. э. (при царе Иби II) | |
| Импи II | между кон. XVIII и кон. XVII до н. э. | |
| Сенебуи | между кон. XVIII и кон. XVII до н. э. | «Наследный князь и правитель, один, чьего прихода в Храм дождались в день восхода Софиса[5], Величайший из руководителей ремесленников Господина Всего, главный жрец своего бога, чтец бога». Жена: Нубемхеб. Сыновья: Ра-Сет |
| Себекхотеп Хаку («Себек умиротворён») | между кон. XVIII и кон. XVII до н. э. | |
| XV династия | ||
| Птахемхат I | между кон. XVII и кон. XVI до н. э. | |
Новое царство
| Имя | Время понтификата | Комментарий |
|---|---|---|
| XVIII династия | ||
| Птахемред | 4-я четв. XVI до н. э., при Джосер-ка-Ра (Аменхотепе I) | |
| Птахмос I | 2-я четв. XV до н. э., при Хатшепсут и Мен-хепер-Ра (Тутмосе III) | «Наследный князь и правитель, носитель печати царя Нижнего Египта, великий жрец Пта». Префект Мемфиса, казначей царя, визирь Нижнего Египта |
| Сенефер («Тот, кто совершенен») | 2-я пол. XV до н. э., при Мен-хепер-Ра (Тутмосе III) и Аа-хеперу-Ра (Аменхотепе II) | Верховный жрец Ра. Дети: дочь Шери-Ра, жена Небнахта, пророка Херишефа, их сын Аменмосе был жрецом Херишефа. |
| Птахмос II | нач. XIV до н. э., при царях Аа-хеперу-Ра (Аменхотепе II) и Мен-хеперу-Ра (Тутмосе IV) | Сын Тутмоса (Джехутимеса) I, визиря царя Мен-хеперу-Ра (Тутмоса IV), и Тауи. Брат Мериптаха, управляющего храма Неб-Маат-Ра. «Глаза царя в Верхнем Египте и уши царя в Нижнем Египте». «Тот, кто в Двойном Доме». Глава пророков Верхнего и Нижнего Египта. Префект Мемфиса, казначей царя. |
| Пенбенебес | 1-я пол. XIV до н. э., при царе Ниб-маат-Ра (Аменхотепе III) | |
| Уермер | 1-я пол. XIV до н. э., при царе Ниб-маат-Ра (Аменхотепе III) | |
| Джехутимесу («Рождённый Тотом») | 1-я пол. XIV до н. э., при царе Ниб-маат-Ра (Аменхотепе III) | Старший сын царя Ниб-маат-Ра (Аменхотепа III) и царицы Тийи. Наследник престола. «Начальник войск», затем Верховный жрец Пта и Глава пророков Верхнего и Нижнего Египта, т.е руководитель всех религиозных культов Египта. |
| Птахмос III | 1-я пол. XIV до н. э., при царе Ниб-маат-Ра (Аменхотепе III) | Сын Менхепера. Дети: Тутмос (Джехутимес) II, визирь царя Ниб-маат-Ра (Аменхотепа III) |
| Пахемнетжер I | 1-я пол. XIV до н. э., при царе Ниб-маат-Ра (Аменхотепе III) | сын Птахмоса |
| Птахемхат II Ти | 2-я пол. XIV до н. э., при царе Неб-хеперу-Ра (Тутанхамоне) и/или Хепер-хеперу-Ра (Эйе) | Казначей царя. «Глаза царя в Верхнем Египте и уши царя в Нижнем Египте». Сын жреца Птаха Хори. Дети: Саи, жрец храма Бастет. |
| Мериптах («Любящий Пта») | кон. XIV до н. э., при царе Хепер-хеперу-Ра (Эйе) и/или Джосер-хеперу-Ра Сетепен-Ра (Хоремхебе) | «Благородный». «Глаза царя в Верхнем Египте и уши царя в Нижнем Египте». Префект Мемфиса, казначей царя, глава царской судебной коллегии 30-ти. |
| XIX династия | ||
| Сокаремсаф | при фараоне Сети I | |
| Неджеруихотеп | при фараоне Сети I | |
| Ири-Ири | в начале правления фараона Рамсеса II | |
| Уи | ок. 1277—1259 до н. э. (предп. со 2 по 20 гг. правления Рамсеса II[6]) | |
| Пахемнеджер II | ок. 1259—1244 до н. э. (предп. с 20 по 35 гг. правления Рамсеса II) | сын сановника по имени Маху; предположительно брат Рахотепа I, визиря Рамсеса II |
| Дидиа | ок. 1244—1234 до н. э. (с 35 по 45 гг. правления Рамсеса II) | сын Пахемнеджера II |
| Хаэмуасет I (Хаэмуас) («Воссиявший над Фивами») | ок. 1234—1224 до н. э. (с 45 по 55 гг. правления Рамсеса II) | 4-й сын Рамсеса II и Иси-Нофрет, жрец Пта с ок. 1263 до н. э. (16 г. правления Рамсеса II), наследник престола с ок. 1229 до н. э. (50 г. правления Рамсеса II) |
| Рахотеп II («Ра умиротворен») | с ок. 1224 до н. э. (55 г. правления Рамсеса II) | сын Пахемнеджера II, визирь Рамсеса II и Верховный жрец Ра |
| Неферренпет I | предп. 1223—1214/3 до н. э. (с 56 по 66 гг. правления Рамсеса II) | сын судьи Неферренпета, визирь Рамсеса II с ок. 1222 до н. э. (57 г. его правления), верховный руководитель всех божественных культов Египта |
| Хори I | предп. 1214/3—1203 до н. э. (с 65/66 г. правления Рамсеса II) и при фараоне Мернептахе | сын Хаэмуасет I (Хаэмуас), внук Рамсеса II, отец Хори II — визиря фараона Мернептаха. |
| Пахемнеджер III | при фараоне Сети II | сын сановника по имени Мех; казначей фараона Сети II, губернатор Мемфиса (?) |
| Ири | при фараоне Сети II | Верховный пророк Осириса, губернатор Мемфиса (?) |
| XX династи | ||
| Птахемхат III | при фараоне Рамсесе III | |
| Хаэмуасет II («Воссиявший над Фивами») | при фараонах Рамсесе III и Рамсесе IV (?) | сын Рамсеса III и Исет |
| Неферренпет II | при фараоне Рамсесе IХ | |
Третий переходный период
| Имя | Время понтификата | Комментарий |
|---|---|---|
| XXI династия | ||
| Ашакхет I | ок. 1062—1047 до н. э. (при фараонах Смендесе и Аменемнису) | |
| Пипи I | ок. 1047—1027 до н. э. (при Псусеннесе I) | сын Ашакхета I |
| Харсиес I | ок. 1027—1017 до н. э. (при Псусеннесе I) | сын Пипи I. Жена: Бауиа, главная наложница бога Пта |
| Пипи II (Нетерхеперре Мериптах) | 1-я четверть X в. до н. э. (при фараонах Аменемопе — Сиамоне) | |
| Ашакхет (Аскхабет) II | 2-я четверть X в. до н. э. (при фараонах Сиамоне — Псусеннесе II) | сын Пипи II |
| Анхефенсехмет I | 2-я четверть—середина X в. до н. э. (при фараоне Псусеннесе II) | сын Харсиеса I и Бауиа. Жена: Ташепенисет, дочь великого вождя машауашей Шешонка, главная наложницы Пта и жрица богини Мут |
| Шедсу-Нефертум | 2-я половина X в. до н. э. (при Псусеннесе II — Шешонке I) | сын Анхефенсехмета I и Ташепенисет. Жёны: 1.Танетсепех II, дочь Псусеннеса II; 2. Мехтенуесхет, сестра Шешонка I, жрица богини Мут. |
| XXII династия | ||
| Шешонк I | ок. 920—895 до н. э. (при фараоне Осорконе I) | сын Шедсу-Нефертума и Мехтенуесхет, сестры фараона Шешонка I |
| Осоркон | ок. 895—870 до н. э. (при Осорконе I — Осорконе II) | сын великого жреца Шешонка I |
| Шешонк II | ок. 870—851 до н. э. (при фараоне Осорконе II) | сын фараона Осоркона II и царицы Каромы II Меритмут. |
| Меренптах («Любимый Птахом») | ок. 851—830 до н. э. (при фараонах Осорконе II — Такелоте II) | По всей видимости, не принадлежал ни к династии потомков Ашакхета I, ни к XXII династии фараонов Египта |
| Такелот | ок. 830—810 до н. э. (при фараонах Такелоте II — Шешонка III) | сын великого жреца Шешонка II, до ок. 830 до н. э. великий вождь машауашей. Жена: Тжесбастперет, дочь фараона Осоркона II от 2-й жены Изетемхехбет. Дети: Джедбастетесанкх, 2-я жена фараона Шешонка III |
| Падиисет | ок. 810—770 до н. э. (при фараонах Шешонке III — Пами) | сын великого жреца Такелота и Тжесбастперет. До ок. 810 до н. э. великий вождь машауашей. |
| Пефтжауауибастет | ок. ? до н. э. (при фараоне Шешонке III) | сын великого жреца Падиисета и Таири. |
| Харсиес II | ок. 770—760 до н. э. (при фараоне Пами) | сын великого жреца Падиисета или Пефтжауауибастета. |
| Анхефенсехмет II | ок. 760—740 до н. э. (при фараоне Шешонке V) | сын Харсиеса II |
| XXIV династия | ||
| Тефнахт | ок. 730—727 до н. э. при фараоне Пианхи | в 727—720 до н. э. был фараоном в Саисе |
Поздний период
| Имя | Время понтификата | Комментарий |
|---|---|---|
| XXVI (Саисская) династия | ||
| Педипеп | ок. сер. VII в. до н. э. (при фараоне Псамметихе I) | |
| Пефтеуемауибасте | ||
| Падинеитх | ок. сер. VI в. до н. э. (при фараоне Яхмосе II) | |
Эллинистический период
| Имя | Время понтификата | Комментарий |
|---|---|---|
| Птолемеи | ||
| Несисти-Петубастис | при Птолемее II | сын Анемхора I и Ренпетнеферет. |
| Петубастис I | при Птолемее II и Птолемее III | сын Несисти-Петубастиса и Неферсобек. |
| Анемхор II | в 246 до н. э. венчал на царство Птолемея III | сын Несисти-Петубастиса и Неферсобек. |
| Джедхор | при Птолемее IV | Сын Анемхора II и Херанкх. |
| Хоремахет (Гармахис) | 223—между 194/3 и 180 до н. э., 26.03.196 до н. э. венчал на царство Птолемея V | Сын Анемхора II и Херанкх. |
| Несисти | между 194/3 и 180 до н. э. | сын Хоремахета и Нефертити. Наследовал Хоремахету между 194/3 и 180 до н. э. |
| Петубастис II | в 145 до н. э. венчал на царство Птолемея VIII | сын Пшеренптаха I и Таимхотеп I, внук Хоремахета и Нефертити. |
| Пшеренптах II | ?—103 до н. э. | сын Петубастиса II, с ок. 122 до н. э. женат на Беренике, дочери Птолемея VIII |
| Петубастис III | 103—76 до н. э. | сын Пшеренптаха II и Береники |
| Пшеренптах III | 76—40 до н. э. | р. 91/90 до н. э., сын Петубастиса III, женат на Таимхотеп II |
| Петубастис IV Имхотеп | 40—31.07.30 до н. э. | р. 46 до н. э., сын Пшеренптаха III и Таимхотеп II |
| Пшеренамон I Летопольский | 30—27 до н. э. | дядя (брат матери) Петубастиса IV, сын Kaхапи и Херанкх, поставлен римлянами |
| Пшеренамон II | 27—23 до н. э. (после этого года жрецы прекратили вести записи) | сын Пшеренамона I и Taнeфeрхер |
См. также
Напишите отзыв о статье "Верховный жрец Птаха"
Примечания
- ↑ В силу того, что датировка данного периода истории Египта допускает погрешность в среднем в 100 лет, указание времени понтификата верховных жрецов данного периода также является условным, обозначенным исходя из периодов правления соответствующих царей
- ↑ Датировка Первого переходного периода дана согласно Ю. фон Бекерату
- ↑ Временной отрезок дан исходя из датировок правления царя Неб-хетеп-Ра (Ментухотепа II), установленных Ю. фон Бекератом, Э. Хорнунгом, Р. Крауссом и Д. Уорбертоном
- ↑ 1 2 Временной отрезок дан исходя из датировок правления царя Хепер-ка-Ра (Сенусерта I), установленных Ю. фон Бекератом, Э. Хорнунгом, Р. Крауссом и Д. Уорбертоном
- ↑ Софис или Сотис — Бог, олицетворявшийся с созвездием Исиды (Созвездие Большого Пса)
- ↑ Для исчисления периодов правления жрецов времён Рамсеса II автор исходил из датировки правления этого фараона с 1279 по 1213/2 годы до новой эры
Источники
- [ru-egypt.com/library/ancient_egypt_visir_list/ Визири Древнего Египта]
- Джоан Флетчер. Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой. — М.: Издательство Астрель, 2010. — 478 с. — 2500 экз. — ISBN 978-5-271-32606-6.
- [samlib.ru/f/firedreamer/02-religion.shtml История религии Древнего Египта]
- [ru-egypt.com/library/turaev_efiopskie_faraony Тураев Б. А. Эфиопские фараоны в Египте]
- [euler.slu.edu/~bart/egyptianhtml/kings%20and%20Queens/High_Priests_of_Memphis.html High Priests of Ptah in Memphis]
- [www.tyndalehouse.com/Egypt/ptolemies/hpms/genealogy.htm Ptolemaic High Priests of Memphis]
Отрывок, характеризующий Верховный жрец Птаха
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
