Верховный король Ирландии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Верховный король Ирландии (англ. High King of Ireland, ирл. Ard Rí Éirinn) — в древности глава Ирландии, резиденция которого находилась в королевстве Миде, в Таре[1][2]. Земли Миде были окружены королевствами Улад, Коннахт, Лейнстер и Манстер, и короли этих королевств были относительно добровольными подданными Верховного короля[3]. Данное деление Ирландии было сакральным[3], отсылка на него есть в полусакральной же игре фидхелл[4].

Ритуальный брак Верховного короля с его землёй заключался на «пиру Тары», в Медовом покое — главном пиршественном зале Тары[4]; для его заключения король должен был пройти несколько испытаний — камень Фаль должен был вскрикнуть под ним[3][5], и он должен был проехать на колеснице между двумя близко стоящими камнями, которые расступались перед истинным королём[3]. Тема сакрального брака подчёркивается в легенде о Ниалле Девять Заложников, согласившемся разделить ложе со старухой, превратившейся во Власть, и в легенде о сыновьях короля Даре (власть до появления короля — безумная, старая женщина; но власть в Ирландии в конечном счёте женственна и желанна)[3].

Тара также по своему устройству воспроизводила сакральное деление Ирландии: вокруг Медового покоя было четыре зала[6].

Существовала так называемая «правда короля» (fir flathemon)[7] — магическая гарантия благополучия земель. Король, нарушавший «правду», или даже увечный (то есть неспособный обеспечить счастье и процветание страны[8]), навлекал на свои земли различные беды (поэтому перестал быть королём лишившийся руки Нуаду, бесчестный Брес, а во время правления захватившего власть силой Кайбре Катхенна на колосьях было лишь по одному зерну, а на дубах — лишь по одному жёлудю, не было рыбы в реках и молока у скота)[3]. В предании «Сватовство к Эмер» описывается порядок передачи престола раз в семь лет: 7 друидов и 7 филидов ручались за этот договор, чтобы возвести позор и проклятье на нарушившего порядок, и в случае, если будет нарушена «правда короля» — «урожай желудей каждый год, краски всякого цвета, ни одной смерти женщины в родах»[9].

Считается, что в правлениях Верховного короля существовали перерывы; например, действие «Похищения быка из Куальнге» происходит в период такого 5-7летнего перерыва, при котором правитель Тары не считался Верховным королём[10].



См. также

Напишите отзыв о статье "Верховный король Ирландии"

Примечания

  1. Н. Широкова. Мифы кельтских народов. — М.: Астрель, Аст, Транзиткнига, 2005. — С. 116. — 431 с. — 3000 экз. — ISBN 5271087093.
  2. Н. Широкова. Мифы кельтских народов. — М.: Астрель, Аст, Транзиткнига, 2005. — С. 250. — 431 с. — 3000 экз. — ISBN 5271087093.
  3. 1 2 3 4 5 6 Н. Широкова. Мифы кельтских народов. — М.: Астрель, Аст, Транзиткнига, 2005. — С. 251—255. — 431 с. — 3000 экз. — ISBN 5271087093.
  4. 1 2 Шкунаев, Сергей Владимирович. Примечания // «Похищение быка из Куальнге» и предания об ирландских героях. — М.: Наука, 1985. — С. 450. — 496 с. — 100 000 экз.
  5. Шкунаев, Сергей Владимирович. Битва при Маг Туиред // «Похищение быка из Куальнге» и предания об ирландских героях. — М.: Наука, 1985. — С. 351. — 496 с. — 100 000 экз.
  6. Шкунаев, Сергей Владимирович. Примечания // «Похищение быка из Куальнге» и предания об ирландских героях. — М.: Наука, 1985. — С. 486. — 496 с. — 100 000 экз.
  7. Шкунаев, Сергей Владимирович. Примечания // «Похищение быка из Куальнге» и предания об ирландских героях. — М.: Наука, 1985. — С. 452. — 496 с. — 100 000 экз.
  8. Н. Широкова. Мифы кельтских народов. — М.: Астрель, Аст, Транзиткнига, 2005. — С. 317. — 431 с. — 3000 экз. — ISBN 5271087093.
  9. Шкунаев, Сергей Владимирович. Сватовство к Эмер // «Похищение быка из Куальнге» и предания об ирландских героях. — М.: Наука, 1985. — С. 452. — 496 с. — 100 000 экз.
  10. Шкунаев, Сергей Владимирович. Примечания // «Похищение быка из Куальнге» и предания об ирландских героях. — М.: Наука, 1985. — С. 466. — 496 с. — 100 000 экз.

Отрывок, характеризующий Верховный король Ирландии

Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.