Верховный суд Швеции

Верховный суд Швеции Högsta domstolen
эмблема Верховного суда
Вид	верховный суд
Инстанция	суд высшей инстанции
Юрисдикция	Швеция
Дата основания	1789 год
Состав	судьи назначаются Правительством с одобрения Парламента
Срок службы	до достижения 67 лет
Членов	16
Руководство
Председатель	Марианна Лундиус
Вступил в должность	14 января 2010 года
Зал заседаний
Здание Верховного суда Швеции в Стокгольме, Дворец Бунде
Местоположение	Стокгольм
Адрес	Riddarhustorget, 8, 111 28 Stockholm
Сайт
www.hogstadomstolen.se  (швед.)

Верхо́вный су́д Шве́ции (швед. Högsta domstolen) — одна из высших судебных инстанций Королевства Швеции, является последней инстанцией по гражданским, уголовным делам и делам, рассмотренным в Апелляционном суде.

Верховный суд состоит из 16 судей в чине советников юстиции, которые назначаются Правительством с одобрения Риксдага. Судьи пребывают в должности пожизненно и уходят в отставку при наступлении 67 лет. Одного из судей Правительство назначает председателем и административным главой суда.

Нынешний председатель суда — Марианна Лундиус (с 2010 года).

История

Верховный суд был основан королём Густавом III в 1789 году в период просвещённого абсолютизма (ранее высшим органом правосудия являлся Тайный совет). Первоначально суд состоял из 12 членов, половина из которых состояла из дворян, а другая половина — из простых граждан. Суд мог заседать только в том случае, если на нём присутствовало одновременно не менее восьми членов и обязательно при равном количественном соотношении дворян и простых граждан.

Король был вправе присутствовать на любых заседаниях и обладал одновременно двумя голосами, также он имел право решающего голоса, если голоса разделятся поровну. Однако воспользовался своим правом шведский монарх только один раз — это было в день 100-летия Верховного суда, когда король Оскар II принимал участие в решении одного дела.

В 1809 году в Акт о форме правления внесены изменения. С этого момента все члены суда стали именоваться судьями и должны были быть профессиональными служащими в чине советников юстиции (justitieråd), постоянно осуществляющими свою деятельность. Также постоянным членом суда стал Министр юстиции Шведского Королевства (в 1840 году его членство в суде упразднено). В 1844 году требование равного числа судей от дворян и простых граждан было отменено. С 1860 года количество судей увеличено с 12 до 16 человек, которых разделили на два судебных состава.

В связи с созданием в 1909 году Высшего административного суда и Законодательного совета некоторые полномочия Верховного суда перешли к указанным органам. Высший административный суд стал рассматривать все административные дела и возглавил систему административных судов, а Законодательный совет принял на себя обязанность по осуществлению предварительного надзора, принимаемых парламентом законов (то есть давать обязательную правовую оценку законопроектам). Также с этого времени король потерял все свои голоса в суде.

В 1915 году Верховный суд ограничил право на подачу апелляций. Обжаловать решения нижестоящих судов в Верховный суд можно только после специального разрешения, которое даётся, если дело представляет особый интерес для формирования судебной практики (создаётся прецедент).

В 1949 году Верховный суд, который с самого начала своего создания заседал в Стокгольмском королевском дворце, был перенесён во Дворец Бунде (англ.). С 1974 года Верховный суд прекратил практику вынесения решений от имени шведского короля, все решения стали выноситься от имени государства. Тем самым Верховный суд окончательно установил свой независимый статус от шведского монарха.

В 2010 году впервые за всю историю суда председателем была назначена женщина.

Юрисдикция

Основной функцией Верховного суда является рассмотрение жалоб на приговоры и решения апелляционных судов. Таких судов насчитывается шесть:

• апелляционный суд Свеаланда в Стокгольме,
• апелляционный суд Гёталанда в Йёнчёпинге,
• апелляционный суд Сконе и Блекинге в Мальмё,
• апелляционный суд Западной Швеции в Гётеборге,
• апелляционный суд Нижнего Норрланда в Сундсвалле,
• апелляционный суд Верхнего Норрланда в Умео.

Право на обжалование в Верховный суд необходимо отдельно получить у коллегии из 3 судей. Суд принимает дело к пересмотру лишь в том случае, если оно может создать прецедент и будет являться руководящим для районных и апелляционных судов в их деятельности. Верховный суд занимается сугубо формированием единообразной судебной практики, поэтому для большинства типичных дел, если они не связаны с применением новой нормы закона и созданием прецедента, последней инстанцией для обжалования будет апелляционный суд.

Верховный суд выступает судом первой инстанции по делам об ответственности высших должностных лиц за совершённые ими преступления.

В случае, если Верховным судом (так и Высшим административным судом) при применении какого-либо акта (предписания) будет установлено его противоречие основным конституционным актам Швеции или вышестоящему законодательству, он вправе его не применять, в отношении закона принятого Риксдагом такой подход возможен только при явной ошибке законодателя. Учитывая это, Верховный суд всё же не осуществляет настоящих функций конституционного суда, он только воздерживается от применения закона признанного неконституционным, делая это с крайней осторожностью, чтобы не вступить в конфликт с парламентом. Стоит заметить, что указанные полномочия шведские суды получили только в 2000 году, когда в Акт о форме правления были внесены соответствующие изменения (Глава 11 § 14). Также в Швеции хорошо развит институт предварительного конституционного надзора, осуществляемого Законодательным советом, который формируется Правительством и Риксдагом из членов Верховного и Высшего административного судов Швеции.

Литература

• Чекунов С.А. Юридическая система Швеции // Закон и право. — 2004. — № 5. — С. 76-78.

Ссылки

• [www.hogstadomstolen.se/ Официальный сайт]  (швед.) (англ.)
• [www.gmu-countries.ru/europa/swed/sweden-law&courts.html Судебно-правовая система Швеции]

Отрывок, характеризующий Верховный суд Швеции

Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.