Верховские княжества

Верховские или Верхнеокские княжества — русские удельные княжества в верховьях реки Оки, которые возникли в XII—XIII веках как уделы Черниговского княжества. С 1246 года под властью младших сыновей Михаила Всеволодовича и их потомков.

Буфер между Москвой и Литвой

С распространением влияния Великого княжества Литовского (ВКЛ) на Брянское княжество (1357), князья которого обычно владели и титулом великих князей черниговских, верховские княжества стали практически независимыми. В 1375—1380 годах действовали в союзе с Московским княжеством в походе на Тверь и в Куликовской битве. Но уже в начале XV века также попали в зависимость от Великого княжества Литовского, которому выплачивали так называемое «полетнее» (то есть ежегодную дань).

Часть этих княжеств полностью попала под власть Великого княжества Литовского и потеряла независимость, но некоторые полностью сохранили внутреннюю автономию и свои правящие династии даже после вхождения в его состав. Так во второй половине XV века Воротынское, Одоевское и Белёвское княжества хотя и находились под литовской юрисдикцией, но великий князь Литовский Казимир не вмешивался в их внутренние дела и только иногда требовал участия в военных действиях.

Каждое княжество делилось между наследниками-братьями на части («дольницы»). Внутренние конфликты и ссоры с ВКЛ привели верховских князей к «отъездам» к великому князю Московскому Ивану III, что привело к Пограничной войне 1487—1494. В результате по договору 1494 года ВКЛ было вынуждено признать включение этих княжеств в состав Русского государства.

Название «Верховские княжества» в исторической литературе прилагается ко всем бывшим черниговским уделам на верхней Оке, однако в источниках XV века верховскими называются только уделы распавшегося Новосильского княжества. Некоторые из их числа (Воротынское, Одоевское) сохранялись как уделы даже после включения в состав Русского царства вплоть до 1573 года.

Список княжеств

Внешние изображения
	[www.hist-geo.net/media/blogs/blog/Rodina/Sev-Vost_Rus_1260.jpg Русские княжества в 60-е годы XIII века]
	[www.hist-geo.net/media/blogs/blog/BRE/Verh_kn-va_BRE.jpg Карта Верховских княжеств в конце XIII века]

• Карачевское княжество (ок. 1246—1360) — центр Карачев
  • Звенигородское княжество (ок. 1340—1504) — центр Звенигород-на-Оке
  • Козельское княжество (ок. 1235—1445) — центр Козельск
  • Мосальское княжество (ок. 1350—1494) — центр Мосальск (Масальск)
  • Перемышльское княжество — центр Перемышль-на-Оке.
• Новосильское княжество (ок. 1376 — ок. 1425) — центр Новосиль, распалось на:
  • Белёвское княжество (ок. 1425—1558) — центр Белёв
  • Воротынское княжество (ок. 1425—1573) — центр Воротынск (Воротынеск)
  • Одоевское княжество (ок. 1425—1547) — центр Одоев
• Тарусское княжество (1246—1392) — центр Таруса
  • Волконское княжество (XIV—XV века) — центр Волконск (в устье реки Волкона, притока Упы)
  • Конинское княжество (XIV—XV века) — центр Конино (сейчас городище около села Спас-Конино и деревни Колюпаново на реке Крушма в 14 км от города Алексин)
  • Мезецкое княжество (ок. 1360—1504) — центр Мезецк (Мезческ)
    • Барятинское княжество (ок. 1450—1504/9) — центр Борятин
  • Оболенское княжество (ок. 1270?—1494) — центр Оболенск
  • Спажское княжество (XIV—XV века) — Павшино (сейчас городище около села Старое Павшино в устье реки Рысня, притока Упы)

Потомки Михаила Черниговского

В связи с отсутствием (либо утратой) летописания в уделах бывшего Черниговского княжества, сведения о них крайне обрывочны и происходят из летописей крупных соседних государств (Московского и Литовского). Существование и названия ряда верхнеокских уделов (мышецкого, волконского и т. п.) восстанавливаются исключительно по фамилиям княжеских родов, которые в конце XVI либо в XVII веке заявили о принадлежности к числу потомков святого Михаила Черниговского.

При этом удельные князья, показанные в составленных ими тогда родословных росписях, зачастую больше не фигурируют ни в каких исторических источниках. Уже Николай Баумгартен высказал сомнение в достоверности родословных справок, предположив, что часть верхнеокских князей могла происходить не от Михаила (в силу канонизации единственного черниговского правителя, чьё имя было известно книжникам XVII века), а от других Ольговичей (его кузенов), которые в изобилии упоминаются летописями.

Исходя из родословцев все эти многочисленные княжичи (включая внуков Игоря Святославича) не оставили потомства, а все последующие Ольговичи происходят исключительно от Михаила. Отсюда проистекают бесчисленные хронологические несообразности. Например, Тит Мстиславич, по данным родословцев, жил через 200 лет после рождения своего деда Михаила Всеволодовича, тогда как в среднем за этот промежуток должно было смениться 8-10 поколений. Тем не менее в силу «престижа» происхождения от святого Михаила баснословные родословные XVII века принято некритически воспроизводить и в современных изданиях.

Генетические исследования

Инициированные журналом «Русский Newsweek» генетические исследования подтвердили, что потомки Михаила Всеволодовича тарусской ветви по мужской линии не происходят от того же предка, что и Мономашичи. У исследованных князей Волконского, Оболенского и Барятинского — в отличие от всех прочих Рюриковичей — обнаружена гаплогруппа R1a1 (условно «славянская»). При этом общий по мужской линии предок всех трёх князей жил в первой трети XIII века, то есть это мог быть как сам Михаил Всеволодович, так и неизвестный по летописным источникам Юрий Тарусский (в позднейших родословцах назван его младшим сыном). У всех остальных исследованных Рюриковичей (включая князя Мышецкого) выявлена гаплогруппа N1c1.

У журналистов первоначально возник соблазн списать неожиданный результат исследования на неверность жён одного из первых Ольговичей. Однако «единокровность» черниговских князей другим Рюриковичам была подтверждена более поздним тестированием князя Масальского (Польша) из карачевской ветви Ольговичей. Как выяснилось, он не только принадлежит к числу Рюриковичей (гаплогруппа N1c1), но и имеет с Мономашичами общего по мужской линии предка, родившегося в конце X века. Эти данные соответствуют историческим сведениям о происхождении Мономашичей и Ольговичей от разных сыновей Ярослава Мудрого — Всеволода и Святослава.

Литература

• Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства. — М., 1892.
• Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства: Вторая половина XV века. — М.: Изд-во МГУ, 1952.
• Беспалов Р. А. [www.mediafire.com/file/3643mp1jedy0efd/Bespalov%202010%20-%20K%20voprosu%20o%20terminah%20verhovskije%20knjazija%20i%20Verhovskije%20knjazhestva.pdf К вопросу о терминах «верховские князья» и «Верховские княжества»] // Проблемы славяноведения. Сб. научных статей и материалов. Брянск: РИО БГУ, 2010. Вып. 12. – С. 15-61.
• Беспалов Р. А. [www.mediafire.com/?bx2doe9d94355yz «Новое потомство» князя Михаила Черниговского по источникам XVI-XVII веков (к постановке проблемы)] // Проблемы славяноведения. Сб. научных статей и материалов. Брянск: РИО БГУ, 2011. Вып. 13. С. 63-97.
• Шеков А. В. Верховские княжества. Середина XIII — середина XVI в. — М.: Квадрига; Русская панорама, 2012. — 364 с. — (Историко-географические исследования). — 1000 экз. — ISBN 978-5-91791-016-1.

Отрывок, характеризующий Верховские княжества

И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.