Вершигора, Пётр Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Петрович Вершигора
укр. Петро́ Петро́вич Верши́гора
Дата рождения

3 (16) мая 1905(1905-05-16)

Место рождения

село Севериновка,
Ольгопольский уезд,
Подольская губерния,
Российская империя

Дата смерти

23 марта 1963(1963-03-23) (57 лет)

Место смерти

Москва, СССР

Принадлежность

СССР СССР

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Командовал

1-я Украинская партизанская дивизия

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Пётр Петро́вич Верши́гора (1905—1963) — активный участник советского партизанского движения в годы Великой Отечественной войны, генерал-майор, Герой Советского Союза (7 августа 1944).

Писатель, лауреат Сталинской премии второй степени (1947). Член ВКП(б) с 1943 года.





Биография

Родился 3 (16) мая 1905 года в селе Севериновка Ольгопольского уезда Подольской губернии (ныне Каменский район Приднестровья) в семье учителя. Украинец.

Рано потеряв родителей, Пётр Вершигора с двенадцати лет был пастухом, затем работал на мельнице. После революции пятнадцатилетним подростком он ушел из родного села в местечко Рыбницу, где в 1920 году поступил в агрономическую школу[1].
В 1921 году заболел тифом, что помешало окончить агрономическую школу. Работал председателем комитета незаможных селян (комнезам), секретарём сельсовета, заведующим избой-читальней, режиссёром драмкружка, а вскоре начал выступать в составе сельского духового оркестра.

В 1925 году пошёл добровольцем в Красную армию, служил в 51-й Перекопской дивизии, где был барабанщиком[1], изучал основы дирижёрского искусства и стал старшиной музкоманды.

В 1927—1930 годах учился в институте имени Бетховена (на отделении режиссуры), по окончании был режиссёром Вседонецкого театра рабочей молодёжи, Ижевского театра рабочей молодёжи, организовал передвижную труппу. В 1933—1934 годах жил и работал в городе Ижевск Удмуртской АССР[2]. В 1938 окончил Киноакадемию в Москве. Был актёром и кинорежиссёром на Киевской киностудии.

С началом Великой Отечественной войны — наблюдатель местной ПВО г. Киева, в июле 1941 года — интендант II ранга разведуправления Брянского фронта[3], в августе участвовал в битве за Киев в качестве помкомвзвода, комвзвода, комроты, командира батальона в 264-й стрелковой дивизии. По воспоминаниям Вершигоры[4], первый бой дивизия приняла 2 августа в районе села Степанцы, западнее Канева, в тот же день в Москве у него родился сын Евгений. После нескольких дней кровопролитных боёв дивизия отступила на левый берег Днепра, пока взвод под командованием Вершигоры прикрывал переправу.

Позиции взвода находились на горе рядом с могилой Тараса Шевченко. В сумерках, с несколькими оставшимися бойцами, переплыл Днепр на подручных средствах под обстрелом немецких войск. Уже на другом берегу от осколка случайной мины получил лёгкое ранение в ногу.

После излечения в госпитале был переведён в роту резерва комсостава, которая попала в окружение в районе города Лубны. Захватив немецкую машину, Вершигора вместе с группой бойцов прорвался к линии фронта, проехав за сутки более 100 км по оккупированной территории. Из окружения вышли в районе Богодухова.

С сентября 1941 по апрель 1942 года — военкор политотдела 40-й армии. В мае — июне 1942 года — резидент разведуправления Брянского фронта. 13 июня был переброшен за линию фронта, на Малую землю — в партизанскую зону в брянских лесах на правобережье Десны.

С августа 1942 года — заместитель командира по разведке партизанского соединения С. А. Ковпака, с декабря 1943 — командир соединения, которое было переименовано в Первую Украинскую партизанскую дивизию им. дважды Героя Советского Союза С. А. Ковпака. Дивизия под его командованием совершила в 1944 году рейд в Польшу и Неманский рейд. 3 июля 1944 года дивизия соединилась с частями Красной Армии в районе Барановичей и была расформирована.

6 августа 1944 года постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР П. П. Вершигоре было присвоено звание генерал-майора[3].
7 августа 1944 года указом Президиума ВС СССР за успешное проведение рейдов и особые заслуги развития партизанского движения на Украине генерал-майору Вершигоре Петру Петровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 4324).

П. П. Вершигора — один из ведущих фотографов Второй мировой войны, автор многочисленных фотоснимков, сделанных во время пребывания в составе партизанской дивизии с помощью фотоаппарата ФЭД, с которым он не расставался с тех пор, как служил военкором. Среди его работ — уникальные фотографии С. А. Ковпака, С. В. Руднева и других командиров, а также простых бойцов партизанской дивизии. Многие снимки являются уникальным свидетельством подвигов и повседневного быта советских партизан.

В 1947—1954 годах преподавал в Академии Генштаба. В 1954 году опубликовал в журнале «Октябрь» статью с критикой искажения исторической правды в первом томе академической «Истории Украинской ССР» (Киев, 1953)[5]. «Правда» назвала эту критику «очернением», «грубой ошибкой» и «безответственным выступлением»[6], после чего редакторы «Октября» — Ф. И. Панферов и И. Г. Падерин — были освобождены от занимаемых должностей.

Умер 23 марта 1963 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 8).

Семья

Жена — Антонина Семёновна (Оля)[7] (1918—1974), сын — Евгений (род. 2.08.1941, офицер Советской армии).

Память

Именем П. П. Вершигоры названы улицы в городах: Киеве, Донецке и Горловке, Рыбнице[8] (Приднестровье).
В Киеве, на здании по улице Саксаганского, где проживал П. Вершигора, установлена охранная доска, зданию присвоен статус «Памятника истории»[9].
В Приднестровье, на здании школы-детсада села Севериновка Каменского района установлена мемориальная доска[10].
В Спадщанском лесу под городом Путивль (Сумская область) на аллее Героев установлен бюст П. П. Вершигоры[1].

Литературное творчество

Главная книга — документальная повесть «Люди с чистой совестью» (1946). Несмотря на то, что книга удостоилась высокой награды, позднее, под давлением критики, автору пришлось подвергнуть её переработке в духе официозного представления о войне (1951).

Книга «Люди с чистой совестью», которую неоднократно хвалил В. А. Каверин, предлагает в своей первоначальной редакции «интересный и явно достоверный рассказ» (Struve) о боевых действиях во вражеском тылу. Повесть, выдержанная как рассказ от первого лица, в своё время была очень популярна; благодаря напряжённости и стилевой ясности изложения она принадлежит к той части советской литературы о войне, которая воспринимается всерьёз. В переработанной редакции некоторые места повести — особенно о бесплановости партизанских действий — обретают совершенно противоположный смысл.[11]

Автор книги «Военное творчество народных масс» (1961 г.) по истории партизанского движения и соавтор работы «Партизанские рейды» (1962 г.). «Карпатский рейд» (1950 г.) и «Рейд на Сан и Вислу» (1959 г.) составили заключительные книги эпопеи «Люди с чистой совестью». В 1960 году опубликовал сборник рассказов «Иван-герой», в 1962 — роман «Дом родной».

В 1980 году по мотивам его «партизанских» произведений был поставлен фильм «От Буга до Вислы» (в главной роли — Михай Волонтир).

Награды и премии

См. также

Напишите отзыв о статье "Вершигора, Пётр Петрович"

Примечания

  1. 1 2 3 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2156 Герои страны]
  2. Кулёмин И. Г., Сентемова Л. Ф., Ислентьева Р. А. Герои Советского Союза, Герои Российской Федерации, полные кавалеры Ордена Славы — наши земляки. — Ижевск: Удмуртия, 1995. — С. 213. — 272 с. — ISBN 5-7659-0639-7.
  3. 1 2 [pobeda.elar.ru/issues/relsovaya-voyna/chelovek-s-chistoy-sovestyu/ Судьбы и подвиги. Человек с чистой совестью]
  4. [militera.lib.ru/memo/russian/vershigora/01.html П. П. Вершигора Люди с чистой совестью]
  5. Братья по оружию (О народных формах вооружённой борьбы русского и украинского народов) // «Октябрь», 1954, № 4
  6. Правда. 1954. 18 апреля.
  7. [magazines.russ.ru/druzhba/2007/5/okl9.html Юрий Оклянский «Переодетый генерал»]
  8. Исполком городского Совета народных депутатов решил 31 марта 1976 года (протокол № 15) переименовать улицу Труда в г. Рыбница в улицу имени П. П. Вершигоры.
  9. [www.shukach.com/ru/node/41106 Памятные доски на улице Саксаганского, 24/25 в г. Киеве]
  10. [mkrf.ru/press-center/events/otkrytie-memorialnykh-dosok-geroyam-sovetskogo-soyuza-v-pridnestrove Официальный сайт Министерства культуры Российской Федерации — Открытие мемориальных досок Героям Советского Союза в Приднестровье]
  11. Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.. — С. 75.</span>
  12. </ol>

Литература

  • [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 127. — 500 000 экз.
  • Писатели Москвы — участники Великой Отечественной войны. — М., 1997. — С. 84.
  • Русские советские писатели. Прозаики. Биобиблиографический указатель. Том 1. Авдеенко—Жестев. Л., 1959. — С. 315—322.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2156 Вершигора, Пётр Петрович]. Сайт «Герои Страны».

  • Юрий Оклянский. [magazines.russ.ru/druzhba/2007/5/okl9.html Переодетый генерал.] «Дружба Народов» 2007, № 5.
  • Вершигора П. П. [militera.lib.ru/memo/russian/vershigora/01.html Люди с чистой совестью].

Отрывок, характеризующий Вершигора, Пётр Петрович

В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.