Верёвкин, Александр Николаевич (генерал)

Александр Николаевич Верёвкин
Дата рождения	27 января 1815(1815-01-27)
Дата смерти	1854(1854)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	артиллерия, пехота
Годы службы	1833—1854
Звание	генерал-майор
Командовал	Тенгинский пехотный полк
Сражения/войны	Кавказская война, Крымская война
Награды и премии	Орден Святого Владимира 4-й ст. (1842), Золотое оружие «За храбрость» (1849), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1851)

Александр Николаевич Верёвкин (1818—1854) — генерал-майор из орловского рода Верёвкиных, отличившийся во время Кавказской войны.

Биография

Четвёртый сын генерал-лейтенанта Николая Никитича Верёвкина. Из многочисленных его братьев наилучшую карьеру сделал Владимир — генерал от инфантерии и комендант Петропавловской крепости.

Образование Александр Верёвкин получил в Артиллерийском училище, откуда в 1833 году выпущен прапорщиком в артиллерию. С 1834 года служил в 8-й артиллерийской бригаде, а с 1835 года в 7-й. Вслед за тем он поступил в Николаевскую академию Генерального штаба.

В 1838 году Верёвкин завершил в академии прохождение курса наук и выпущен обратно в артиллерию. В 1840 году был зачислен в Генеральный штаб и назначен в войска Отдельного Кавказского корпуса. В том же году он отличился при взятии аула Гимры и был произведён в штабс-капитаны. В 1842 году Верёвкин отличился при штурме Гергебиля, за что был награждён орденом св. Владимира 4-й степени с бантом.

За отличие в Даргинском походе 1845 года он получил чин подполковника. В кампании 1846 года он состоял при князе Воронцове и командовал войсками на Кумыкской плоскости. За взятие аула Салты в 1847 году произведён в полковники. В кампании 1848 года в Чечне он вновь отличился и 6 октября 1849 года был удостоен золотой шпаги с надписью «За храбрость». С 23 июля 1850 года Верёвкин командовал Тенгинским пехотным полком и вновь сражался в Чечне с горцами, причём 11 февраля 1852 году за отличие был произведён в генерал-майоры.

С открытием в 1853 году военных действий против Турции Верёвкин 27 сентября был назначен состоять при князе Бебутове, однако в следующем году тяжело заболел и скоропостижно скончался.

Среди прочих наград Верёвкин имел орден Св. Георгия 4-й степени, пожалованный ему 26 ноября 1851 года за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах (№ 8614 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова).

Источники

• Акты, собранные Кавказской археографической комиссией / Под ред. А. П. Берже. — Тф.: Тип. Глав. управ. наместника кавказского, 1885. — Т. 10. — С. XVI.
• Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. СПб., 1882
• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. М., 2007
• Лавров А. Н. [dlib.rsl.ru/viewer/01003556476#?page=2&view=list Краткое описание боевой жизни и деятельности 77-го пехотного Тенгинского Его Императорского Высочества Великого князя Алексея Александровича полка: 1700—1900]. — Тф.: Тип. канц. Главнонач. гражд. ч. на Кавказе, 1900. — 157 с.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Верёвкин, Александр Николаевич (генерал)

– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.