Весеннее наступление (1975)

Весеннее наступление (1975)
Основной конфликт: Война во Вьетнаме
Схемы Весеннего наступления
Дата	1 марта — 30 апреля 1975
Место	Южный Вьетнам
Итог	победа Северного Вьетнама
Противники
ДРВ, НФОЮВ Республика Вьетнам
Командующие
Ван Тиен Зунг Нгуен Ван Тхьеу
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
20 тысяч убито и ранено из примерно 1 млн участвовавших в наступлении. 90 тысяч убито и ранено, 1100000 сдались в плен из 3 млн солдат армии Южного Вьетнама более 600 танков захвачено 877 самолётов и вертолётов

Весеннее наступление — последняя и самая крупная наземная кампания Вьетнамской войны, проводившаяся силами северовьетнамской армии (Вьетнамская народная армия, ВНА) в марте—апреле 1975 года. Состояла из трёх наступательных операций: Тэйнгуенской, Хюэ-Данангской, «Хо Ши Мин». В ходе этих операций северовьетнамская армия нанесла серию тяжёлых поражений южновьетнамской армии и заняла большую часть территории Южного Вьетнама, включая столицу страны Сайгон, что стало завершением Вьетнамской войны.

Предпосылки

Подписанием в январе 1973 года Парижского соглашения о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме было завершено участие США во Вьетнамской войне: в марте Южный Вьетнам покинули последние американские военнослужащие. Поставки оружия и военной техники продолжались, как и экономическая помощь, однако американский конгресс постоянно урезал ассигнования на эти предприятия. В то же время боевые действия в Южном Вьетнаме не завершились. В стране продолжали находиться крупные северовьетнамские силы (16 дивизий), воспользовавшиеся выходом США из войны для реорганизации своей структуры и тыла. В 1973—1974 годах была значительно расширена «тропа Хо Ши Мина», пролегавшая через Лаос и Камбоджу. По ней с севера продолжали перебрасываться полки и дивизии северовьетнамской армии, а также военная техника. С конца 1973 года северовьетнамские дивизии в Южном Вьетнаме стали объединяться в корпуса.

Южный Вьетнам, несмотря на продолжающуюся американскую помощь, испытывал значительные затруднения как военного, так и экономического характера. Правительственная армия испытывала острую нехватку практически всего, что требовалось для ведения эффективных боевых действий — боеприпасов, горючего, запчастей для техники, медикаментов. Удовлетворить все эти нужды оборонный бюджет не мог. В городах страны около трети трудоспособного населения не имело работы. Постоянно росла инфляция. Всё это, вкупе с некомпетентностью значительной части военного и политического руководства страны, создавало самые неблагоприятные условия для сохранения суверенитета Южного Вьетнама.

В августе 1974 года президент США Ричард Никсон был вынужден уйти в отставку под угрозой импичмента в связи с Уотергейтским скандалом. Пришедший ему на смену Джеральд Форд не имел возможностей для выполнения устных обещаний, данных его предшественником южновьетнамскому президенту Нгуену Ван Тхиеу (о военном вмешательстве США в случае срыва Северным Вьетнамом условий Парижского соглашения). США переживали тяжёлый топливный и экономический кризис, вызванный Войной Судного дня, Конгресс заблокировал любые возможности для возвращения вооружённых сил в Юго-Восточную Азию, а американское общество было утомлено бесплодной восьмилетней войной. Тем не менее, северовьетнамское руководство предприняло шаг для проверки решимости США поддерживать Южный Вьетнам в этот период. В декабре 1974 войсками Северного Вьетнама было развёрнуто крупное наступление в провинции Фуоклонг, завершившееся в январе 1975 года переходом всей провинции под контроль войск ВНА. США никак не отреагировали на это событие.

После битвы за Фуоклонг северовьетнамский Генеральный штаб разработал стратегический план, направленный на достижение победы в войне в 1976 году. На 1975 год намечалось проведение операции в центральной части Южного Вьетнама, на плато Тэйнгуен. Отдельно оговаривалось, что при наличии благоприятных условий возможно развитие наступления и победоносное завершение войны уже в 1975 году. Непосредственное руководство операцией осуществлял начальник Генерального штаба Ван Тиен Зунг.

Тэйнгуенская операция

Весеннее наступление северовьетнамской армии началось 1 марта 1975 года на Центральном плоскогорье Тэйнгуен, в горных районах южновьетнамского II корпуса. Замысел Тэйнгуенской операции, официально называвшейся «операция 275», предусматривал нанесение основного удара в направлении Буонметхуота, за которым должен был последовать разгром южновьетнамской армии в районе Плейку и Контума и выход на побережье Южно-Китайского моря. Таким образом, весь южновьетнамский I корпус оказывался отрезанным от остальной части страны, что значительно облегчало его захват.

Основные силы II корпуса, состоящего из частей правительственной армии были расположены на севере, в районе Плейку и Контума, где ожидался основной удар ВНА. Здесь с 1 марта северовьетнамская армия проводила отвлекающие действия, чтобы ввести противника в заблуждение. Основная фаза операции началась 4 марта наступлением на Буонметхуот, расположенный южнее Плейку и Контума и хуже защищённый. К 12 марта город был взят. Уже было очевидно, что США не намерены вмешиваться в события, и Нгуен Ван Тхиеу распорядился отвести войска из Плейку и Контума на побережье, сознавая, что удержать этот район уже невозможно. Отход был плохо организован и затруднён огромными колоннами беженцев, блокировавшими практически все дороги. Бросив большое количество техники и понеся тяжёлые потери в живой силе (в том числе из-за массового дезертирства), силы южновьетнамской армии сумели достичь побережья. Во время отхода северовьетнамские артиллерийские обстрелы привели к значительным жертвам среди беженцев. К началу 20-х чисел марта вся территория II корпуса, за исключением прибрежных районов, контролировалась ВНА.

Хюэ-Данангская операция

В результате Тэйнгуенской операции Южный Вьетнам был практически разрезан надвое. Северные провинции страны (I корпус) оказались изолированы, и ситуация быстро приобретала черты военной катастрофы. Завершив основные боевые действия во II корпусе, северовьетнамская армия сосредоточила свои усилия на I корпусе. 19 марта был взят город Куангчи, за который в 1968 и 1972 годах уже шли ожесточённые бои. Президент Тхиеу сначала был настроен оборонять все ключевые города в этом районе, однако затем принял решение защищать только Дананг. В город стекались сотни тысяч беженцев со всего корпуса (к концу месяца их насчитывалось до 1,5 млн.), вносившие хаос в городскую жизнь и мешавшие передвижению правительственных войск. К 25 марта ВНА второй раз за войну взяла Хюэ, древнюю столицу Вьетнама. Отступающие в Дананг части правительственной армии были полностью дезорганизованы, поэтому оборонять город было практически некому. Сотни людей утонули, пытаясь вплавь добраться до уходивших из городского порта судов. К 30 марта Дананг перешёл под контроль ВНА.

Успех Тэйнгуенской и Хюэ-Данангской операций побудил Политбюро ЦК Партии Трудящихся Вьетнама принять решение о продолжении наступления и взятии Сайгона до прихода в мае сезона дождей.

«Хо Ши Мин»

В первых числах апреля северовьетнамская армия ликвидировала очаги сопротивления, остававшиеся в прибрежных районах II корпуса. Под контролем южновьетнамского правительства всё ещё оставался юг страны — III и IV корпуса. Однако было очевидно, что основное сражение теперь развернётся за Сайгон.

Состав и вооружение северовьетнамской армии перед штурмом Сайгона хорошо отражали изменение характера Вьетнамской войны с конца 1960-х годов. В период до Тетского наступления 1968 года боевые действия велись в основном с использованием партизанской тактики, причём основную роль в них играли войска Национального фронта освобождения Южного Вьетнама (известного на Западе как Вьетконг). В крупнейших сражениях того периода (в долине Йа-Дранг и при Дак-То) с каждой стороны участвовали силы, эквивалентные дивизии. В апреле же 1975 года для взятия Сайгона северовьетнамским командованием были выделены четыре армейских корпуса, имевшие на вооружении бронетехнику и тяжёлую артиллерию, а немногочисленные войска НФОЮВ практически не играли никакой роли.

Финальная часть Весеннего наступления получила название «операция Хо Ши Мин». Её план предусматривал разгром южновьетнамских войск на дальних подступах к Сайгону, поскольку северовьетнамское руководство желало избежать разрушения города в ходе затяжных уличных боёв, как это произошло в ходе Тетского наступления. В самом городе заранее были намечены пять ключевых объектов, которые требовалось захватить. В период подготовки к наступлению ВНА нанесла удар по южновьетнамским войскам в районе уезда Суанлок. Захват этого уезда позволил бы создать угрозу Сайгону с востока, а затем перерезать дорогу № 4, по которой из дельты Меконга могли подойти южновьетнамские подкрепления. Битва за Суанлок началась 9 апреля и продолжалась около двух недель. Она стала последним крупным сражением Вьетнамской войны и одной из самых героических страниц в истории южновьетнамской армии. Оборонявшая город 18-я дивизия отразила обе атакиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) наступавшего на неё северовьетнамского корпуса и оставила свои позиции лишь по приказу штаба III корпуса, организованно отойдя к Бьенхоа.

Операция «Хо Ши Мин» началась 26 апреля. К этому времени Нгуен Ван Тхиеу уже покинул президентский пост и улетел на Тайвань. 28 апреля части ВНА вышли к окраинам Сайгона. На следующий день США начали операцию «Порывистый ветер» — эвакуацию своего дипломатического персонала из Сайгона воздушным путём. Весь мир облетели телевизионные кадры, на которых вьетнамские беженцы отчаянно штурмовали американские вертолёты; сами вертолёты после посадки на корабли ВМС США в Южно-Китайском море сталкивались за борт, чтобы освободить место для других.

Боевых действий в самом Сайгоне почти не было. Около полудня 30 апреля северовьетнамский танк Т-54 (бортовой номер 843) протаранил ворота Дворца независимости (бывшей резиденции президентов Южного Вьетнама) и встал на лужайке перед ней. В тот же день во дворце состоялась церемония подписания капитуляции Южного Вьетнама.

Вьетнамская война закончилась. По официальной вьетнамской оценке, всё Весеннее наступление 1975 года заняло 55 дней. Потери сторон в ходе боевых действий неизвестны.

Библиография

• Дэвидсон Ф. Война во Вьетнаме (1946—1975) = Vietnam at War: The History 1946-1975. — М.: Изографус, Эксмо, 2002. — С. 816.
• Вооруженная борьба народов Азии за свободу и независимость 1945—1980. — М.: Наука, 1984.

Отрывок, характеризующий Весеннее наступление (1975)

– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.