Веста
Ве́ста (лат. Vesta, др.-греч. Ἑστία) — богиня, покровительница семейного очага и жертвенного огня в Древнем Риме. Ей соответствует греческая Гестия.
Веста в мифологии Рима и Греции.
Дочь Крона и Реи, сестра Юпитера, Юноны, Нептуна, Цереры и Плутона. В Греции Веста отождествлялась с Гестией, богиней домашнего очага. Семейный очаг в древние времена считали семейным алтарем, у которого отец семейства ежедневно молился богам и приносил им жертвы. Также Весту считали покровительницей справедливых, честных сделок и изображали обычно чистой, целомудренной девушкой. Несмотря на то, что за ней ухаживали многие боги — среди них были даже Аполлон и Нептун, — сохраняла девственность.[1]
Культ Весты в Риме.
Почётное место занимал культ Весты в Италии. Здесь первоначальными центрами культа были Ланувиум и Альба Лонга. Из последней, по преданию, культ Весты был перенесён Ромулом и Нумой Помпилием в Рим. Построенный Нумой храм её находился в роще на склоне Палатинского холма, напротив форума. В храме этом помещался жертвенник, на котором горел вечный огонь, поддерживаемый жрицами богини — весталками. По другому преданию поклонению Весте научил римлян Эней, их мифический троянский предок, который привез с собой культ своих богов и, по преданию, выбрал первых весталок-девственниц.[1]
Праздник Весты — Весталии праздновался 9 июня, во время праздника римлянки совершали босиком паломничество в храм богини и здесь приносили ей жертвы. В день этого празднества ослы не употреблялись для работы, так как, по преданию, крик осла некогда пробудил богиню ото сна в то время, как Приап собирался обесчестить её. В скульптурных изображениях, очень редких, впрочем, богиня эта представляется в виде богато одетой девушки с накинутым на голову покрывалом.
Изображение храма Весты можно увидеть на денарии Кассия Лонгина, отчеканенного в 55 году до н. э. ([www.coin-gold.com/resp_0034.html см.])
Служба Весте продолжалась до 382 года и прекращена Грацианом.
Именем Весты назван астероид Веста.
Напишите отзыв о статье "Веста"
Примечания
Ссылки
- Веста, богиня // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [dic.academic.ru/dic.nsf/lubker/4822/ГЕСТИЯ Гестия] — Реальный словарь классических древностей. Под редакцией Й. Геффкена, Э. Цибарта. — Тойбнер. Ф. Любкер. 1914.
- [slovari.yandex.ru/веста/Словарь%20изобразительного%20искусства/Веста/ Веста](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2865 дней)) — Власов В. Г. Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства. т. II — СПб.: Азбука-классика, 2004—2009
- [www.terme.ru/dictionary/1114/word/vesta Веста] — Щеглов Г., Арчер В. Мифологический словарь, 2006 г.
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Веста
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
