Вестра-Гёталанд

Лен Вестра-Гёталанд
швед. Västra Götalands län

Герб
Страна	Швеция
Статус	Лен
Входит в	Вестергётланд, Бохуслен, Дальсланд
Включает	49 коммун
Административный центр	Гётеборг
Дата образования	1998
губернатор	Ларс Бекстрём
Население (2013)	1 612 144 человек (2-е место)
Плотность	67,33 чел./км² (3-е место)
Площадь	23 945 км² (5-е место)
Часовой пояс	CET (UTC+1, летом UTC+2)
Код ISO 3166-2	SE-O
[www.o.lst.se Официальный сайт]

Лен Ве́стра-Гёталанд (Вестра-Ёталанд; швед. Västra Götalands län) — лен, расположенный на западном побережье Швеции вдоль пролива Скагеррак, в исторических провинциях Вестергётланд, Бохуслен и Дальсланд. Граничит с ленами Вермланд, Йёнчёпинг, Эребру, Эстергётланд и Халланд. Был образован в 1 января 1998 года путём объединения ленов Эльвсборг, Гётеборг-Бохус и большей части лена Скараборг. Административный центр — город Гётеборг.

Население

Вестра-Гёталанд является вторым в Швеции леном по численности населения. Оно, однако, распределено неравномерно. Примерно половина жителей проживает в районе Гётеборга. В 1996 году 83 % населения проживало в 311 населённых пунктах лена, из которых наиболее крупными являются Гётеборг, Мёльндаль, Бурос, Тролльхеттан, Шёвде, Уддевалла, Лидчёпинг, Алингсос и Венерсборг.

Административное деление

Лен разделён на 49 коммун.

№	Коммуна	№	Коммуна	№	Коммуна	№	Коммуна
1	Але	16	Лерум	31	Сутенес	46	Чёрн
2	Алингсос	17	Лилла-Эдет	32	Танум	47	Эккерё
3	Бенгтсфорс	18	Линдчёпинг	33	Тёребуда	48	Эссунга
4	Боллебюгд	19	Люсечиль	34	Тибру	49	Ю
5	Бурос	20	Мариестад	35	Тидахольм
6	Вара	21	Марк	36	Транему
7	Венерсборг	22	Меллеруд	37	Тролльхеттан
8	Воргорда	23	Мёльндаль	38	Уддевалла
9	Гётеборг	24	Мункедаль	39	Ульрисехамн
10	Гресторп	25	Омоль	40	Уруст
11	Гулльспонг	26	Партилле	41	Фальчёпинг
12	Дальс-Эд	27	Свенъюнга	42	Ферьеланда
13	Йётене	28	Скара	43	Херръюнга
14	Карлсборг	29	Стенунгсунд	44	Херрюда
15	Кунгэльв	30	Стрёмстад	45	Шёвде

Экономика

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Вестра-Гёталандский лен является крупным экономическим центром. Наибольшее количество рабочих мест сконцентрировано в районе Гётеборга, в меньшей степени в районе Тролльхеттана-Венерсборга, Буроса, и Шёвде. Сельское хозяйство играет большую роль прежде всего в областях между Венерном и Веттерном. Пахотные земли занимают около 21 % территории лена и составляют 18 % от всех пахотных земель страны. Значительную роль в экономике лена играет животноводство. Вестра-Гёталанд занимает первое место в Швеции по поголовью крупного рогатого скота и овец, и второе по численности свиней.

В лене развито лесное хозяйство и рыболовство. Последнее даёт примерно половину от всего улова рыбы в стране. Вестра-Гёталанд имеет развитую промышленность (автомобилестроение, машиностроение, нефтепереработка, химия и т.д.). Почти каждое пятое рабочее место в промышленности приходится на этот лен.

Ссылки

• [www.vastragotaland.se/ vastragotaland.se]  (швед.)

Отрывок, характеризующий Вестра-Гёталанд

Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.