Уэст-Хэм (станция)

Станция Уэст-Хэм с2с
Лондон - Тилбери - Саутэнд-он-Си
Знак станции Уэст-Хэм
Дата открытия:	1901
Прежние названия:	Уэст-Хэм (Мэнор-Роуд) (с 1924 по 1969)
Тип:	пассажирская
Количество платформ:	1
Форма платформы:	прямая
Выход к:	Мэнор-стрит
Тарифная зона:	3
Код станции:	WEH

Станция Уэст-Хэм (англ. West Ham) — крупная железнодорожная станция в одноимённом районе округа Ньюэм в восточном Лондоне. Станция обслуживается пригородными пассажирскими поездами линии с2с, а также поездами трёх линий метро (Хаммерсмит-энд-Сити, Дистрикт и Юбилейной), и относится к 3-й транспортной зоне Лондона.

История станции

В конце XIX века строительство станции в этом районе спонсировал Арнольд Ф. Хиллс, владелец команды «Темз Айронуэркс энд Футбол», которая играла на близлежащем стадионе «Мемориал-Граундс» с 1897 года. Согласно контракту должны были быть построены 2 островные платформы и железнодорожный мост над улицей Мэнор-роуд. В 1900 году футбольный клуб был переименован в «Вест Хэм Юнайтед». Однако открытие новой станции не привело к увеличению количества болельщиков, вследствие чего в 1904 году клуб переехал в более населённую часть округа Ньюхэм — район Аптон-парк.

Вопреки своему названию станция «Уэст-Хэм» не является ближайшей станцией к стадиону команды «Вест Хэм Юнайтед». Ближайшей станцией к стадиону является станция «Аптон-парк».

Железнодорожная станция

Железнодорожная станция на линии Лондон — Тилбери — Саутэнд-он-Си была открыта в 1901 году. В 1924 году станция была переименована в «Уэст-Хэм (Мэнор-роуд)». В 1969 станции было возвращено историческое название. Поезда пригородного сообщения прибывают на верхний уровень станции. На верхнем уровне также расположена платформа станции метро, обслуживаемая поездами линий Хаммерсмит-энд-Сити и Дистрикт.

Станции метро

«Уэст Хэм» линии Хаммерсмит-энд-Сити/Дистрикт
Лондонский метрополитен
Платформа линии Дистрикт (слева) и линии с2с (справа)
Дата открытия:	1902 год
Тип:	наземная
Количество платформ:	1
Тип платформы:	островная
Форма платформы:	прямая
Выход к улицам:	Мэнор-роуд
Код станции:	WEH

Уэст-Хэм (станция)Уэст-Хэм (станция)

«Уэст-Хэм» Юбилейная линия
Лондонский метрополитен
Дата открытия:	1997 год
Тип:	наземная
Количество платформ:	1
Тип платформы:	островная
Форма платформы:	прямая
Выход к улицам:	Мэнор-роуд
Код станции:	WEH

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Поезда линии Дистрикт начали обслуживать станцию с 1902 года; линия Метрополитен дотянулась до станции «Уэст-Хэм» в 1936 году, после присоединения к линии участка «Уайтчепл» — «Баркинг».

В рамках строительства линии Норт-Лондонлайн (ныне Силверлинк Метро) в 1979 году была произведена небольшая реконструкция станции. Гораздо более серьёзная реконструкция с расширением станции была проведена в рамках строительства 2-й очереди Юбилейной линии в 1999 году. Станция «Уэст-Хэм» линии «Силверлинк Метро» была закрыта 9 декабря 2006 года после прекращения пассажирского сообщения на участке «Стратфорд» — «Норт-Вулидж».

Поезда линий Дистрикт и Хаммерсмит-энд-Сити по одним и тем же путям прибывают на платформу, расположенную на верхнем уровне станции. Поезда Юбилейной линии прибывают на нижний уровень станции. Сюда же будут прибывать и поезда лёгкого метро после окончания строительства продлённой от станции «Кэннинг-Таун» до станции «Страфорд» линии. Платформа для поездов лёгкого метро на сегодняшний день бездействует, после того как в 2006 году была закрыта линия «Силверлинк Метро».

15 марта 1976 года в результате взрыва в поезде, прибывшем на станцию «Уэст-Хэм», пострадало 9 человек. Машинист поезда Джулиус Стефен, попытавшийся догнать преступника, был застрелен боевиком организации ИРА.

Будущее развитие

Планируемое продление линии лёгкого метро от станции «Кэннинг-Таун» до станции «Стратфорд» должно заменить закрытую линию «Силверлинк Метро». Кроме того, станция «Уэст-Хэм» включена в список станций, подлежащих модернизации в связи с проведением Олимпийских Игр 2012 года в Лондоне. По состоянию на февраль 2011 года на станции ведутся работы по реконструкции.

В настоящий момент существуют планы по строительству нового стадиона для футбольной команды «Вест Хэм Юнайтед» вблизи станции «Уэст-Хэм». Строительство нового стадиона должно поднять общий уровень развития района, окружающего станцию. Ожидается, что стадион будет построен уже в 2011 году.

Отрывок, характеризующий Уэст-Хэм (станция)

«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.