Весёлая вдова

Весёлая вдова
Die lustige Witwe
Композитор	Франц Легар
Автор(ы) либретто	Виктор Леон и Лео Штейн
Источник сюжета	комедия Анри Мельяка «Атташе из посольства»
Количество действий	3
Год создания	1905
Первая постановка	30 декабря 1905 года
Место первой постановки	Театр ан дер Вин, Вена

Весёлая вдова (нем. Die lustige Witwe) — оперетта в трёх актах австро-венгерского композитора Франца Легара. Впервые поставлена в венском театре «Ан дер Вин» 30 декабря 1905 года. Либретто Виктора Леона (Victor Leon) и Лео Штейна по мотивам комедии французского драматурга Анри Мельяка «Атташе из посольства» (Henri Meilhac, «L’attaché d’ambassade», 1862).

Это одна из популярнейших оперетт в мире и самая известная оперетта Легара. Не только широкая публика, но и многие знатоки высоко оценивали остроумие и жизнерадостный лиризм «Весёлой вдовы». Например, Сергей Рахманинов в письме 1907 года сообщал:

А то я ещё видел оперетку «Die lustige Witwe». Хоть и сейчас написано, но тоже гениально… Великолепная вещь.

История создания

Основой для либретто «Весёлой вдовы» послужила комедия Анри Мельяка «Атташе из посольства». При переделке либреттисты заменили мелкое германское княжество на балканское Понтеведро (или Монтенегро, то есть Черногорию) и соответственно изменили все имена на славянские. Надо пояснить, что Черногория в начале XX века была должна австрийским и другим банкам огромные суммы, и этот мотив иронически обыгрывается в оперетте.

Первоначально (1904) музыку «Весёлой вдовы» поручили написать другому композитору, 55-летнему Рихарду Хойбергеру, однако результаты были признаны неудовлетворительными, и контракт был передан Легару. Однако и с его вариантом возникли проблемы. Позже Легар вспоминал :

Прослушав только первые такты моей музыки, директора театра Карчаг и Вальнер заткнули уши и закричали:

— Это ужасно! Это не музыка! Это призрак банкротства! Эти музыкальные новшества у нас успеха иметь не могут! Где тут Вена? Поющая, смеющаяся, чувствительная Вена, которую хотят увидеть и услышать наши зрители в каждой оперетте?
Я сидел, как на угольях. «Наверно, они правы, — думал я. — Они старые практики, а я неопытный дилетант».
Директора заявили, что нужно вернуть Хойбергера, у него трезвая голова, он не будет делать ненужных экспериментов, или пускай пригласят другого композитора, например, Рейнхардта или Хельмесбергера. Но Леон был тверд.

— Как вы не понимаете, — сказал он, — что оперетта с этой музыкой будет самой большой удачей в вашей антрепренёрской жизни?

Директора даже предложили Легару 5000 крон, если тот откажется от контракта. Но артисты театра, с увлечением репетировавшие спектакль, поддержали молодого автора.

Первая постановка оперетты состоялась в венском театре «Ан дер Вин» 30 декабря 1905 года. Успех был грандиозным. Публика постоянно вызывала артистов на «бис», требуя повторения отдельных номеров, а в финале устроила нескончаемую овацию.

В России премьера оперетты произошла 23 сентября 1906 года в петербургском театре «Пассаж». Эта и другие российские постановки традиционно включали в оперетту дополнительный номер («Качели»), музыку которого написал композитор Холлендер.

«Весёлую вдову» заслуженно называют «королевой оперетт». Остроумное либретто, проникновенная красочная музыка Легара обеспечили ей неувядаемую популярность.

Оперетта была неоднократно экранизирована в разных странах. Существует также балет «Весёлая вдова».

Сюжет

Акт I

Посольство Великого герцогства Понтеведро (в других переводах — Монте-Негро или Монте-Вердо) в Париже. Бал в честь дня рождения герцога. Однако посол, барон Зета (либреттист дал послу фамилию по черногорской реке Зета), невесел: герцогству грозит банкротство. Если Ганна Главари, вдова богатого понтеведрийского банкира, выйдет замуж за иностранца, то её 20 миллионов, существенная часть национального богатства, уплывут из страны... Посол барон Зета рассматривает в качестве жениха третьего секретаря посольства, известного сердцееда "графа Данило" (волею либреттиста : тёзка черногорского кронпринца Данило Петровича-Негоша). Собственно, он и затеял этот бал с целью познакомить их. Ганна уже прибыла, окружённая плотной толпой претендентов на её руку и сердце, а граф Данило куда-то пропал. Наконец его обнаруживают в знаменитом парижском ресторане «Максим» и доставляют в посольство, где он преспокойно засыпает на удобном диване.

Будит Данило появление Ганны; когда-то они были влюблены друг в друга, но семейство графа Данило противилось его женитьбе на бедной и незнатной девушке. В конце концов Данило отослали в Париж, а обиженная Ганна вышла замуж за старика Главари. Это, в свою очередь, обидело Данило, и теперь, когда Ганна достигла высокого положения и богатства, когда вокруг неё вьются многочисленные поклонники, Данило не желает быть в их числе. Он решает избегать общения с Ганной.

Тем временем жена посла Зеты, хорошенькая Валансьенна (Valencienne, в русских переводах — Валентина), флиртует с влюблённым в неё графом Камиллом де Россильоном, французским атташе. Валансьенна объявляет Камиллу, что, как порядочная дама, она запрещает ему говорить о своей любви. Тогда Камилл пишет слова признания на её веере; увы, Валансьенна где-то забывает этот веер.

Акт II

Праздник в доме Ганны Главари. Гости участвуют в национальных танцах, а сама Ганна поёт знаменитую «песню о Виле» (лесной дриаде из балканского языческого пантеона). Барон Зета нашёл веер со словами любви и теперь гадает, чей он. Данило забирает у него компрометирующий предмет и сразу узнаёт почерк Камилла, однако хранит этот факт в тайне. Веер снова забыт, но теперь попадает к Ганне, которая принимает его за неуклюжий способ Данило признаться ей в любви.

Легкомысленная Валансьенна уединяется с Камиллом в летнем павильоне. К несчастью, её муж-посол созывает совещание сотрудников посольства именно в этом павильоне. Дверь заперта, но, всмотревшись сквозь замочную скважину, он узнаёт жену и Камилла. Пока барон поднимает скандал, Валансьенна скрывается через другой выход, и её место в павильоне занимает Ганна, которая желает спасти честь подруги. Вдвоём с Камиллом они выходят из павильона и объявляют о своей помолвке.

Акт III

Снова сад в особняке Ганны. Вдова успокаивает Данило и рассказывает ему правду о том, что произошло в павильоне. Чтобы гордость графа Данило не мешала ему сделать признание, Ганна сообщает всем об одной из статей завещания её мужа: в случае повторного замужества она теряет всё своё состояние. Данило немедленно признаётся ей в любви, после чего Ганна добавляет, что это состояние, по тому же завещанию, переходит к её новому мужу.

Музыкальные номера

Часть номеров оперетты, особенно во II акте, основана на славянской мелодике.

1. Увертюра (написана в 1940 г.)
2. Ансамбль (Verehrteste Damen und Herren)
3. 1-й дуэт Валансьенны и Камилла (So kommen Sie!)
4. Выход Ганны Главари (Frau Glawari darf keinen Pariser heiraten)
5. Выход графа Данило (Da geh' ich zu Maxim — «Пойду к „Максиму“ я»)
6. Ансамбль «Белый танец» (Damenwahl)
7. Вальс Данило (Wie die Blumen im Lenze erblueh’n)
8. Финал I акта (Der junge Mann tanzt Polka)
9. Вступление ко II акту и танец (Ich bitte, hier jetzt zu verweilen)
10. Песня Ганны о Виле (Nun lasst uns aber wie daheim)
11. Дуэт Ганны и Данило (Dummer, dummer Reitersmann — «Глупый всадник»)
12. Ансамбль (Wie die Weiber — «Ради женщин»)
13. 2-й дуэт Валансьенны и Камилла (Sieh dort den kleinen Pavillon — «Тот уютный павильон»); этот блестящий дуэт отсутствовал при первых представлениях, Легар включил его позднее
14. Ансамбль у павильона (Ha! Ha!… Ha! Hanna und Camille!)
15. Песня Данило о принце и принцессе (Es waren zwei Koenigskinder)
16. Финал II акта (Allein liebt er mich, nur allein!)
17. Песня гризеток (Ja, wir sind es, die Grisetten)
18. Вальс-дуэт (Bei jedem Walzerschritt) — самый знаменитый вальс из «Весёлой вдовы»
19. Финал (Ja, das Studium der Weiber ist schwer)

См. также

• Весёлая вдова (фильм)
• Ганна Главари (фильм, 1979)
• Тень сомнения

Литература

• Владимирская А. Р. [sunny-genre.narod.ru/books/lehar/contents.html Франц Легар]. — 2-е изд., испр. — М.: Лань. Планета музыки, 2009. — 224 с. — ISBN 978-5-8114-0878-8.
• Владимирская А. Р. [sunny-genre.narod.ru/books/zcho/contents.html Звёздные часы оперетты]. — Л.: Искусство, 1975. — 136 с.
• Трауберг Л. Жак Оффенбах и другие. Глава 11: Легар. — М.: Искусство, 1987. — 320 с.

Ссылки

• [www.merrywidowthemovie.com «Весёлая вдова» — Современная экранизация]
• [www.la-figaro.ru/vv «Весёлая вдова» — история, постановка, фотографии]
• [www20.brinkster.com/lightopera/1993.html The Merry Widow—оперетта]
• [www.musicaltheatreguide.com/composers/lehar/merry_widow.htm The Merry Widow оперетта Франца Легара]
• [www.aria-database.com/translations/lustige_witwe.txt Либретто «Весёлой вдовы», без диалогов, на немец. и англ.]

Отрывок, характеризующий Весёлая вдова

Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.