Весёлые ребята (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Весёлые ребята
Жанр

комедия
мелодрама
музыкальный фильм

Режиссёр

Григорий Александров

Автор
сценария

Владимир Масс
Николай Эрдман
Григорий Александров

В главных
ролях

Леонид Утёсов
Любовь Орлова
Мария Стрелкова

Оператор

Владимир Нильсен
Борис (Абрам-Бер) Арецкий

Композитор

Исаак Дунаевский

Длительность

89 мин.

Страна

СССР СССР

«Весёлые ребя́та» — первая музыкальная кинокомедия, снятая в 1934 году в СССР. Фильм считается классикой советской комедии. Первая из серии музыкальных комедий режиссёра Григория Александрова и композитора Исаака Дунаевского. Первая лирико-комедийная роль Любови Орловой. Картина имела большой успех как в СССР, так и за рубежом, где она демонстрировалась под названием «Москва смеётся» (англ. Moscow Laughs).





Сюжет

Весёлая музыкальная история о похождениях талантливого пастуха-музыканта Кости Потехина. Будучи принятым за модного заграничного гастролёра, простодушный Костя произвёл сенсацию в Московском мюзик-холле, благодаря чему стал дирижёром джазового оркестра, а домашняя работница Анюта — певицей. Репетиции по подготовке к выступлению на сцене Большого театра его оркестр проводит на похоронах…

В картине не участвуют

В титрах фильма присутствуют Чарли Чаплин, Гарольд Ллойд и Бастер Китон как «не участвующие в фильме».

В картине участвуют

В титрах не указаны

В 1932 году кто-то из моих друзей посоветовал мне съездить в Ленинград и посмотреть там «Музыкальный магазин» — своеобразное ревю с музыкой Дунаевского и с участием Леонида Утёсова. Я поехал. И у этой короткой поездки оказалось долгое-долгое продолжение. Мы с Дунаевским и писателями Н. Эрдманом, В. Массом засели за сценарий. Работали много, дружно, горячо. Помню, как долго бились мы над маршем. Жизнерадостный, призывный, он должен был по нашему замыслу служить словно бы вывеской фильма, его девизом. Дунаевский, на мой взгляд, написал марш превосходно, но текст долго «не вытанцовывался». Многие известные поэты писали слова для нашего марша, и ни один из текстов не подходил. Тогда на помощь пришла «Комсомольская правда», которая шефствовала над картиной. Газета объявила конкурс на лучшие стихи для марша и в короткий срок получила 36 текстов. Один из них нас особенно заинтересовал. Под стихами была подпись: В. Лебедев-Кумач... Так началось наше долгое и крепкое содружество...

Григорий Александров[2]

Съёмочная группа

(...) мой экранный дебют в музыкальной комедии не был лёгким. Моя героиня не только выполняла тяжёлые обязанности домработницы, но ещё и сражалась со стадом, скатывалась по лестнице с тарелками в руках, падала вместе с провалившимся забором, ездила верхом на быке. С волнением вспоминаю я о том, как встретилась и подружилась с чудесным композитором Исааком Осиповичем Дунаевским, который вместе с поэтом Василием Ивановичем Лебедевым-Кумачом подарил зрителям такие чудесные песни. Мне выпало счастье быть их первой исполнительницей. Помню как я была приятно удивлена, когда Дунаевский, впервые проиграв песню Анюты, сказал мне: «Давайте доделывать песню вместе. Вместе подумаем и поправим, чтобы пелось легко и свободно». Песни Дунаевского, звонкие и яркие, прошли вместе со мной через всю жизнь...

Любовь Орлова[2]

Технические данные

  • Производство: «Москинокомбинат»
  • Художественный фильм, односерийный, чёрно-белый (в старой версии), цветной (в новой версии)
  • Звук записан на аппарате системы «Кинап» профессора А. Ф. Шорина.

Съёмки

  • Натурные сцены фильма снимали в Гагре. Сцену, где разномастное стадо на звуки дудки вламывается в банкетный зал, снимали на даче Сергея Петровича Фёдорова — лейб-медика царской фамилии. Чтобы животные вбегали в залы дачи на звук пастушьей дудочки, было предложено не поить животных целый день, а затем выпустить, предварительно показав корыта с водой. Для того чтобы снять сцену, как коровы и козы едят мебель — бутафоры сделали её из соломы, макарон и вермишелиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2943 дня].
  • Во время съёмок две коровы свалились от жары в обморок, третья упала с высокого откоса и грохнулась на дорогу. Поросёнок напился с первого дубля — выпив тарелку коньяка, он пошёл шататься по столу, круша посуду в пьяном угареК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2943 дня]. А вот бык создал некоторые проблемы. Вылакав десять литров водки, он начал бесчинствовать, сорвался с привязи и стал гоняться за съёмочной группойК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2943 дня]. С трудом быка загнали в стойло и стали решать, что с ним дальше делать. Позвали гипнотизёра, потом дрессировщика Дурова — всё тщетно. Помог ветеринарный врач, который посоветовал налить быку водки с бромом. Бык успокоился.
  • Для сьёмок ряда сцен использовалась технология «Транспарант Даннинга». Данная технология заключалась в одновременной съемке объектов переднего плана (в частности, игры актёров) и контактной печати со специального позитива фонового изображения. При одновременной съёмке на готовый кусок фильма с заранее снятым фоном можно доснять любые другие сцены. Для этого в кинокамеру заряжались две плёнки: проявленная позитивная плёнка с фоновой сценой и непроявленая панхроматическая плёнка. Плёнка с фоновой сценой окрашивалась в желто-оранжевый цвет, в съёмочном павильоне устанавливается синий экран, на фоне которого велась съёмка. Снимаемые сцены в павильоне освещались красным светом. При таком освещении снятые сцены дают самостоятельное изображение на негативе, так как красные лучи свободно проникают через позитив, окрашенный в красный цвет. Фоновый позитив пропускал то или иное количество сине-зеленого света, отраженного от синего экрана. Из-за различного спектрального состава освещения объекты переднего плана служили своеобразной маской, не допускающей просвечивания сквозь них фонового изображения.
  • Методом транспарантной съёмки были сняты сцены под луной в Гаграх, мюзик-холл, зрительный зал Большого театра, внешний вид Большого театра и окружающих зданий. Также методом транспарантной съёмки были сняты сцены, когда катафалк на большой скорости мчится к Большому театру. Для создания иллюзии движения катафалка он был установлен на подставки, а колеса вращались принудительно.

Музыка и песни

  • «Марш весёлых ребят»: музыка И. Дунаевского, слова В. Лебедева-Кумача, в фильме исполняется её неполная версия. Исполнители — Леонид Утёсов, Любовь Орлова и другие.
  • «Сердце»: музыка И. Дунаевского, слова В. Лебедева-Кумача. Исполнитель — Леонид Утёсов.

Песни из кинофильма регулярно транслировались по радио, включая всесоюзное радио.

Музыка и песни из кинофильма выпускались Апрелевским заводом на грампластинках. С середины 1960-х годов выпускались на пластинках фирмой «Мелодия» (Д-033307-8 и других). Позднее, песни из фильма выпускались на аудиокассетах (в СССР — на кассетах «Свема»). Музыкальные номера из фильма постоянно вставлялись в «киноконцерты» на телевидении со дня его создания.

В сцене, где Костя Потехин дирижирует оркестром в мюзик-холле, звучит «Венгерская рапсодия № 2» Ференца Листа.

История переозвучиваний

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В 1958 году режиссёр фильма, Григорий Александров, под надуманным предлогом «изношенности оригинальной фонограммы» провёл полное переозвучивание фильма: вместо Леонида Утёсова в нём говорит и поёт Владимир Трошин, Любовь Орлова переозвучила свою роль сама, за исключением вокальных партий, перепетых, по свидетельству Трошина, Валентиной Ивантеевой, а заново оркестровал для нового состава и продирижировал Государственным джазовым оркестром РСФСР его тогдашний музыкальный руководитель, Вадим Людвиковский.

В фонограмму были добавлены дополнительные шумы. Кроме того, в нескольких местах был изменён словесный текст роли Кости Потехина. Например, сначала один из фрагментов выглядел так: «…Что такой женщине 8 марта делать?.. Рук нет, голосовать нечем!», а затем стал таким: «…Что такой женщине на ферме делать?.. Рук нет, коров доить нечем!» Другой фрагмент первоначально был: «Пришла, натрепалась тут!». А изменённый вариант: «Пришла сюда комаров бить!» Оригинал ещё одного фрагмента выглядел так: «Пойми же, пойми! У, дура!» Из соображений цензуры получилось так: «Пойми же, пойми! У, кукла

Также полностью вырезан кадр, когда во время выступления в Большом театре оборванные оркестранты пританцовывают спинами к камере вокруг рояля с сидящим за ним Утёсовым. Однако в куплетах «Тюх, тюх!» звучал его же голос. Были нарисованы новые начальные мультипликационные титры. В результате протестов зрителей и многочисленных статей в прессе в конце 1960-х годов переозвученная версия была изъята из обращения. В 1969 году по Центральному телевидению впервые была показана оригинальная версия 1934 года.

Однако в 1978 году Григорий Александров выпустил ещё одну версию: во вступительных титрах она заявлялась как «восстановленная» оригинальная. Однако оригинальная фонограмма в этом варианте сохранена не полностью:

  • в эпизоде «Урок игры на скрипке», когда Анюта подпевает фразу «…Тот никогда и нигде не пропадёт», звучит голос Валентины Ивантеевой;
  • были сохранены практически все добавленные в 1958 году шумы и некоторые отдельные восклицания Анюты, а увертюра звучала и вовсе [music.tonnel.ru/music/pesni/pesni2/295992472_tonnel.mp3 в исполнении инструментального ансамбля «Мелодия»] под управлением Георгия Гараняна.
  • Роль факельщика частично переозвучена Георгием Вициным.
  • Ещё раз были перерисованы титры, почти полностью воспроизводившие оригинальные, однако слова «Дитя Торгсина» (Лена) из них были удалены, а название «Весёлые ребята» дано без подзаголовка «Джаз-комедия».

Именно версия 1978 года вплоть до выхода в марте 2010 года (и продолжает выходить в эфир) реставрированного варианта показывалась по телевидению и тиражировалась на DVD.

Цветная версия

14 марта 2010 года Первый канал впервые показал цветную версию фильма. Работы по раскраске проводились в Лос-Анджелесе. Для расцвечивания была взята оригинальная версия фильма 1934 года. Впервые после 1958 года, если не считать единственного показа по Центральному телевидению в 1969 году, фильм был продемонстрирован с полностью восстановленным первоначальным звуком, а также оригинальными начальными мультипликационными титрами. При изготовлении цветной версии Первый канал ориентировался на цвета и пейзажи 1991 года из фильма «Воспоминание о „Коровьем марше“». К началу работ по раскраске многие объекты в местах съёмки оказались утрачены.

Факты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Издание на видео

В СССР и России с 1990 года кинообъединение «Крупный план» выпустила этот фильм на видеокассете. Также, в середине 1990-х годов выпускался на VHS компанией «Восток В», позже «Формат А». В начале 2000-х годов перевыпущен на VHS компанией «Мастер Тэйп».

В начале 2000-х годов фильм отреставрирован и выпущен впервые на DVD-дисках в системе звука Dolby Digital (1.0, позже 2.0). 17 августа 2006 года фильм выпущен студией «Союз видео» на DVD. В начале 2007 года произошло коллекционное 4-дисковое издание фильмов Любови Орловой «Весёлые ребята», «Встреча на Эльбе», «Волга-Волга» и «Цирк» в «Ретро коллекции» на 4 DVD компанией «Видеобаза». Также фильм выпущен компаниями «Восток В», «Магнат» и «Мьюзик Трэйд» на DVD.

25 марта 2010 года реставрированный фильм в двух вариантах — чёрно-белом и цветном — был выпущен на DVD дистрибьютором «Новый Диск». Все выпуски производились в системе PAL.

Напишите отзыв о статье "Весёлые ребята (фильм)"

Примечания

  1. Проценко Н. [expert.ru/south/2011/50/vozvraschenie-dzhaza/ Возвращение джаза] // Эксперт Юг. — 2011. — № 50.
  2. 1 2 Журнал «Советский экран», 1967, № 12, стр. 20.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Весёлые ребята (фильм)


Отрывок, характеризующий Весёлые ребята (фильм)

После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.