Ветмор, Александр
| Александр Ветмор | |
| англ. Alexander Wetmore | |
 Александр Ветмор (слева) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: |
США |
| Систематик живой природы | ||
|
Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Wetmore».
| ||
Александр Ветмор (англ. Alexander Wetmore) — американский орнитолог и палеонтолог.
Содержание
Биография
Родился в семье сельского врача Нельсона Франклина Ветмора и Эммы Амелии (урождённая Вудворт) Ветмор. В 1912 году он получил степень бакалавра в Университете Канзаса, в 1916 году — степень магистра наук Университете Джорджа Вашингтона и, наконец, в 1920 году — докторскую степень по зоологии. В 1912 году он женился на Фей Холлоуэй. С 1905 по 1908 год он был ассистентом в Музее естественной истории Канзасского университета, а в 1909 году ассистентом в Денверском музее естественной истории. С 1910 года он работал в отделе исследовательской работы по биологии в Министерстве сельского хозяйства Соединенных Штатов, прежде чем в 1925 году получил должность секретаря-ассистента в Смитсоновском институте. С 1945 по 1952 год он был секретарём Смитсоновского института. В 1930 году вышло в свет его фундаментальное сочинение «A Systematic Classification for the Birds of the World», в котором порядок расположения семейств птиц стал стандартом для орнитологов XX-го столетия. Переиздания появидись затем в 1951 и 1960 году. Следующими знаменательными сочинениями стали «Birds of Haiti and the Dominican Republic» (1931) и «The Birds of the Republic of Panamá» (1965).
Исследовательская работа
Первая исследовательская поездка Ветмора привела его в 1911 году в Пуэрто-Рико, где он изучал авифауну. В 1918 году он описал остатки вымершего пастушка Дебуа (Nesotrochis debooyi), которые были открыты в 1916 году Теодором Дебуа[en]. В 1920 году Ветмор написал свою докторскую диссертацию под названием «The Birds of Porto Rico». С 1920 по 1921 год он исследовал в Южной Америке миграции птиц между континентами.
Ветмор впервые описал более 189 таксонов птиц. Более 50 видов животных и видов растений были названы в его честь, в том числе ископаемые роды Alexornis и Presbyornis, а также венесуэльский пастушок (Rallus wetmorei), танагра Ветмора (Wetmorethraupis sterrhopteron) и масковая короткоклювая танагра (Buthraupis wetmorei).
Награды
В 1927 году Ветмор был отмечен медалью Изидора Жоффруа Сент-Илера французского общества охраны природы, в 1931 году он получил медаль Отто Германа от французского союза орнитологов, в 1959 году — медаль Брюстера от Американского общества орнитологов, руководителем которого он был с 1926 по 1929 год. В 1972 году он получил медаль Эллиота Куэса. В 1946 году Ветмор стал почётным доктором университета Висконсина. В 1961 году он стал почётным членом Общества палеонтологии позвоночных[en].
Публикации (выборочно)
- «The Book of Birds» (1932)
- «A check-list of the fossil birds of North America» (1940), Вашингтон
- «A Checklist of the Fossil and Prehistoric Birds of North America and the West Indies» (1940, 1956)
- «Song and Garden Birds of North America» (1964)
- «Water Prey and Game Birds of North America» (1965)
- «The Birds of Panama» 4 тома (1968)
Напишите отзыв о статье "Ветмор, Александр"
Литература о Ветморе
- Bo Beolens & Michael Watkins (2003). Whose Bird ? Common Bird Names and the People They Commemorate. Yale University Press (New Haven & London).
- Allen G. Debus (dir.) (1968). World Who’s Who in Science. A Biographical Dictionary of Notable Scientists from Antiquity to the Present. Marquis-Who’s Who (Chicago)
Отрывок, характеризующий Ветмор, Александр
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
