Ветров, Александр Александрович (генерал)

Александр Александрович Ветров
Псевдоним	Валентин Малино Рубио
Дата рождения	6 сентября 1907(1907-09-06)
Место рождения	Одесса, Российская империя
Дата смерти	3 сентября 1993(1993-09-03) (85 лет)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1934—1938; 1942 — ?
Звание
Сражения/войны	Гражданская война в Испании; Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	мемуарист

Алекса́ндр Алекса́ндрович Ве́тров (6 сентября 1907, Одесса — 3 сентября 1993, Москва) — советский офицер, генерал-лейтенант инженерно-технической службы; участник гражданской войны в Испании и Великой Отечественной войны; мемуарист.

Биография

Родился в русской семье портового грузчика. С 1920 года работал в порту, был одним из организаторов комсомольской ячейки. С 1923 служил в отряде ЧОН; в 1926 году вступил в ВКП(б). Окончил рабфак.

С 1934 года, окончив Военную академию механизации и моторизации, в звании военинженера 3-го ранга служил помощником по технической части командира 5-го отдельного танкового разведывательного батальона 5-го механизированного корпуса.

В 1937—1938 годах под псевдонимом «Валентин Малино Рубио» участвовал в гражданской войне в Испании в должности заместителя командира Интернационального танкового полка по технической части. Участник боёв под Фуэнтес-де Эбро, штурма крепости Теруэль и последующей затяжной обороны Теруэля, а так же обороны района Сегура-де-Лос-Баньонс-Монтальбан где шли ожесточенные боевые действия. Награждён орденом Красного Знамени, медалью «За боевые заслуги».

В июле 1938 года был назначен заместителем командира 8-й отдельной бригады лёгких танков Белорусского военного округа.

С октября 1938 года работал в военном отделе Совнаркоме СССР, затем был заместителем народного комиссара электропромышленности СССР по оборонным вопросам. Участвовал в выпуске и испытаниях новых образцов бронетанковой техники. С началом Великой Отечественной войны в качестве уполномоченного Совета по эвакуации занимался вывозом промышленного оборудования и других материальных ценностей из Смоленска. С июля 1941 года был уполномоченным ГКО по Сталинградскому тракторному заводу по производству танков Т-34.

В апреле 1942 года был снова призван в ряды Красной Армии, с 20 июня 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны (Западном, Брянском, Воронежском). В звании инженера-полковника был помощником (с 2.8.1944 — заместителем) по технической части командира 15-го (с июля 1943 — 7-го гвардейского) танкового корпуса. Участвовал в боях на Дону, под Харьковом, южнее Орла. В январе 1943 года был ранен. В марте 1943 года в боях за Харьков был дважды (второй раз — тяжело) ранен, но продолжал выполнять свои обязанности, одним из первых в боевых порядках 88-й танковой бригады вошёл в Харьков; был награждён орденом Красного Знамени. В августе 1943 года был тяжело ранен и долгое время провёл в госпиталях. В июне 1945 года занимал должность начальника организационно-планового управления Главного управления ремонта танков Красной Армии.

После окончания войны продолжал служить в Вооружённых Силах. Вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта инженерно-технической службы.

Жил в Москве, написал две книги военных мемуаров.

Похоронен на Новокунцевском кладбище Москвы.

Семья

Жена — Антонина Степановна (13.6.1909 — 29.1.1982);

• сын — Александр (7.4.1934 — 29.6.1991).

Избранные сочинения

• Ветров А. А. Волонтеры свободы : Воспоминания участника нац.-рев. войны в Испании. — М. : Политиздат, 1972. — 216 с.
  •  — М. : Политиздат, 1973. — 216 с.
• Ветров А. А. [armor.kiev.ua/Tanks/WWII/T34/tovictory/?page=31 Непревзойденная «тридцатьчетверка»] // Т-34: путь к Победе : Воспоминания танкостроителей и танкистов / Сост. К. М. Слободин, В. Д. Листровой; Предисл. А. А. Епишева. — Xарьков: Прапор, 1985. — 235 с.
• Ветров А. А. Так и было. — М. : Воениздат, 1982. — 159 с. — (Военные мемуары)

Награды

• три ордена Красного Знамени (2.3.1938, 23.5.1943, ?)
• медаль «За боевые заслуги» (14.11.1938)
• орден Красной Звезды
• орден Трудового Красного Знамени
• медаль «За победу над Германией» (9.5.1945)
• орден Отечественной войны 1-й степени (6.4.1985).

Ссылки

• [myfront.in.ua/biografiya/v/vetrov-aleksandr-aleksandrovich.html Ветров, Александр Александрович]. Мой фронт. Проверено 10 августа 2015.

Отрывок, характеризующий Ветров, Александр Александрович (генерал)

– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.