Ветхий Завет

Ветхий Завет, или Еврейская Библия (Танах), — общее Священное Писание иудаизма и христианства. В данной статье рассматривается его изложение в христианской традиции. Подход еврейской традиции см. в статье Танах.

Ве́тхий Заве́т — первая, древнейшая из двух (наряду с Новым Заветом) часть христианской Библии, древнее еврейское Священное Писание (Танах), общий священный текст иудаизма и христианства. Книги Ветхого Завета были написаны в период с XIII по I в. до н. э. на древнееврейском языке, за исключением некоторых частей книг Даниила и Ездры, написанных на арамейском языке. В период с III века до н. э. по I век н. э. Ветхий Завет был переведён на древнегреческий язык. Этот перевод (Септуагинта) использовался ранними христианами и сыграл важную роль в становлении христианского канона Ветхого Завета.

Происхождение термина

Термин «Ветхий Завет» является калькой c др.-греч. Παλαιὰ Διαθήκη на старославянский (ст.-слав. ветъхъ — «старый», «древний»). Древнегреческое слово παλαιὰ означает буквально «прежний, тот что был раньше», а διαθήκη означает «завещание», «соглашение», «договор» или «завет». Этим словом создатели Септуагинты передавали древнееврейское ברית (брит, «договор, соглашение»).

В библейском мире «завет» (др.-евр. ברית брит) был широко распространённым типом взаимоотношений, и выражался в торжественном соглашении сторон, сопровождаемом произнесением клятв. Завет, заключённый между людьми, часто означал взаимный договор о сотрудничестве или о мире. Такой завет мог быть договором между частными лицами (Быт. 31:44, 1Цар. 18:3), соглашением между царём и частным лицом (Быт. 21:27, 2Цар. 3:12) или договором между царями или государствами (2Цар. 5:1-3, 3Цар. 15:19). Другой тип завета означал торжественное обещание одностороннего характера, своего рода «присягу», при которой одна из сторон обязывалась выполнять определённые действия (4Цар. 23:3). Особым видом являлся завет, заключаемый между Богом и человеком. Такой завет имеет сходство с договором о предоставлении прав правителем своим подданным, широко распространённым на Ближнем Востоке (Быт. 9:1-17).

Впервые термин «Ветхий Завет» (др.-греч. Παλαιὰ Διαθήκη) появляется в 2Кор. 3:14, где он связывается с Моисеевым Законом, записанным в Пятикнижии, и возможно, автор традиционно понимает его как обязательства, наложенные Богом на народ (ср. Евр. 9:1). В аллегории о Сарре и Агари (Гал. 4:25) апостол Павел противопоставляет Синайский Завет — новому завету для Израиля, который уже не является наложенным обязательством, но основан на живых взаимоотношениях между Богом и человеком.

В отношении книг иудейского Священного Писания и христианских произведений термины «Ветхий Завет» (Παλαιὰ Διαθήκη) и «Новый Завет» (Καινή Διαθήκη) появились впервые во II в. н. э. в работах раннехристианских писателей (Мелитон Сардийский, Ориген).

Мелитон брату Онисиму привет. По усердию к нашей вере ты часто просил меня сделать тебе выборки из Закона и пророков, относящиеся к Спасителю и ко всей нашей вере; ты хотел в точности узнать число ветхозаветных книг и порядок, в каком они расположены. Я постарался выполнить твоё желание, зная твою ревность к вере и любознательность к её учению; ты считаешь это самым важным, любя Бога и трудясь для вечного спасения. Я отправился на Восток и дошёл до тех мест, где Писание было проповедано и исполнено, в точности разузнал о ветхозаветных книгах и послал тебе их список. Вот их названия: пять книг Моисеевых — Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие; Иисус Навин, Судьи, Руфь, четыре книги Царств; две Паралипоменон, Псалмы Давида, Притчи Соломоновы, или книга Премудрости, Екклезиаст, Песнь песней, Иов; пророки: Исаия, Иеремия и двенадцать в одной книге, Даниил, Иезекииль, Ездра. Из них я и сделал выборки, разделив их на шесть книг.

Согласно христианской традиции, разделение Священного Писания на Новый и Ветхий Заветы основано на стихах из Книги пророка Иеремии (Иер. 31:31).

Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет.

Содержание Ветхого Завета (Танах)

Пятикнижие (Тора)

От создания мира и человека до прихода евреев в Моав. В этой книге описаны:  грехопадение, изгнание из рая Адама И Евы, всемирный потоп и Ноев ковчег, жизнь Авраама, Исаака и Иакова.  Иосиф в Египте. Разделение Израиля на колена.

Пророки (Невиим)

От завоевания Ханаана до разделения Израиля на два царства.

События: расселение колен Израилевых, основание царства, правление Давида и Соломона. Основание Иерусалима и строительство Первого Храма. Разделение Израиля на два царства.

Писания (Ктувим)

От разделения царств до восстановленя Второго Храма.

Описывается жизнь пророка Илии и борьба с царицей Иезавелью. Деятельность пророка Исайи и восстановление веры в правление царя Езекии (727 – 698  гг.до н.э.).  Вавилонское пленение , разрушение Первого Храма.  Пророки Иеремия и Иезекииль. В 515 г.до н.э. – постройка Второго Храма Зоровавелем после падения Вавилона. События книги Эсфирь в правление Артаксеркса (465—424 гг. до н.э.). Пророки Малахия, Эздра, Неемия.

Авторство

Книги Ветхого Завета были написаны несколькими десятками авторов на протяжении многих веков. Большинство книг имели, согласно традиции, своих авторов, которые и были указаны в названии книги. Некоторые современные исследователи придерживаются мнения о том, что большинство книг Ветхого Завета были написаны анонимными авторами.

Источники текста

Текст Ветхого Завета дошёл до нас во многих древних и средневековых манускриптах, используемых в современных изданиях. Сюда входят тексты на древнееврейском языке и древние переводы, среди которых наиболее важными являются Септуагинта — перевод на древнегреческий язык, выполненный в Александрии в III—I веках до н. э., Вульгата — перевод на латынь, сделанный Иеронимом в V веке н. э., таргумы — переводы на арамейский язык и Пешитта — перевод на сирийский язык, сделанный в среде ранних христиан во II веке н. э.

Среди манускриптов на древнееврейском языке важное место занимают средневековые манускрипты масоретского текста — официального текста иудаизма, среди которых наиболее авторитетными считаются Ленинградский и Алеппский кодексы. Самыми древними источниками текста Ветхого Завета являются Кумранские рукописи, содержащие фрагменты всех книг Ветхого Завета, за исключением книг Есфири и Неемии, а также полный текст книги пророка Исайи.

Важное место среди источников Ветхого Завета занимает Самаритянское Пятикнижие — древнееврейский текст Пятикнижия, записанный одной из разновидностей палеоеврейского письма (самаритянское письмо) и сохранённый самаритянской общиной.

Церковнославянские переводы Ветхого Завета — Геннадиевская Библия, Острожская Библия и Елизаветинская Библия были выполнены с Септуагинты. Современные русские переводы — Синодальный перевод и перевод Российского Библейского Общества сделаны на основании масоретского текста.

Канон Ветхого Завета

Канон Ветхого Завета — совокупность ветхозаветных книг, признающихся Церковью боговдохновенными. Перечисление канонических ветхозаветных книг встречается уже в доксографии Оригена. Боговдохновенность книг ветхозаветного канона, а также преемственность его, отмечаются в Новом Завете (2Пет. 1:21), а также раннехристианскими историками и богословами.

В настоящее время существуют три канона Ветхого Завета, отличающиеся по составу и происхождению:

1. Иудейский канон (Танах), сформировавшийся до н. э. в иудаизме;
2. Христианский канон, основанный на александрийской версии корпуса священных текстов иудаизма (Септуагинта) и принятый в Православной и Католической Церквях;
3. Протестантский канон, возникший в XVI веке и занимающий промежуточное положение между первыми двумя.

В истории формирования канона Ветхого Завета очевидным образом выделяются два этапа: формирование канона в иудейской среде и принятие этого канона христианской Церковью.

Иудейский канон

Иудейский канон подразделяется на три части в соответствии с жанром и временем написания тех или иных книг.

1. Закон или Тора, включающая Пятикнижие Моисеево
2. Пророки или Невиим, включающие, кроме пророческих, некоторые книги, которые сегодня принято считать историческими хрониками.

   Невиим подразделяются, в свою очередь, на три раздела.

   • Древние пророки: книги Иисуса Навина, Судей, 1 и 2 Самуила (1 и 2 Царств) и 1 и 2 Царей (3 и 4 Царств)
   • Поздние пророки, включающие 3 книги «больших пророков» (Исайи, Иеремии и Иезекииля) и 12 «малых пророков». В рукописях «малые пророки» составляли один свиток и считались одной книгой.
3. Писания или Ктувим, включающие произведения мудрецов Израиля и молитвенную поэзию.

   В составе Ктувим выделяется сборник «пяти свитков», включающий книги Песнь песней, Руфь, Плач Иеремии, Екклесиаст и Есфирь, собранные в соответствии с годичным кругом чтений в синагоге.

Первые буквы названий этих трёх частей Писания (Тора, Невиим, Ктувим) в составе иудейского канона составляют слово Танах. Иудейская традиция часто именует книги по их первому слову.

Деление Танаха на три части засвидетельствовано многими древними авторами на рубеже нашей эры. Упоминание о «законе, пророках и остальных книгах» (Сир. 1:2) мы обнаруживаем в книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, написанной около 190 г. до н. э. Евангелист Лука в последней главе своего Евангелия приводит слова Иисуса: «надлежит исполниться всему, написанному о Мне в Законе Моисеевом и в Пророках и Псалмах» (Лк. 24:44). Однако в большинстве случаев евангелисты используют выражение «закон и пророки». Три раздела Танаха называют также Филон Александрийский (ок. 20 до н. э. — ок. 50 н. э.) и Иосиф Флавий (37 н. э. — ?).

Условно книги Судей и Руфь, Иеремии и Плач Иеремии, Ездры и Неемии попарно считаются как одна книга по общему автору, так что общее число книг Танаха приравнивается к 22, по числу букв еврейского алфавита. Многие древние авторы насчитывают в Танахе 24 книги. Все книги иудейского канона изначально были общепризнанными во всех христианских общинах.

Александрийский канон (Септуагинта)

Александрийский канон Ветхого Завета (Септуагинта) был принят на рубеже нашей эры у евреев Александрии и лёг в основу христианского канона Ветхого Завета (это касается как текста, так и состава и рубрикации книг). Он заметно отличается от иудейского Танаха как по составу книг, так и по их расположению и отдельным текстам. Необходимо иметь в виду, что текстуально александрийский канон основан на иной, не протомасоретской, версии оригинального текста. Нельзя исключить также и то, что дополнения в нём могут иметь христианское происхождение.

После разрушения Второго Храма александрийский канон не был принят иудаизмом и сохранился только в списках христианского происхождения.

Структурно александрийский канон отличается тем, что книги Невиим и Ктувим перераспределены между разделами в соответствии с иным, чем в Танахе, представлением о жанрах. Это 39 книг, которые представляют собой следующие разделы:

1. Законоположительные книги (Пятикнижие) (Бытие-Второзаконие)
2. Исторические книги (Книга Иисуса Навина-Есфирь)
3. Учительные (поэтические) книги (Книга Иова-Книга притчей Соломоновых-Книга Екклесиаста)
4. Пророческие книги (Книга пророка Исайи-Книга пророка Малахии)

Кроме того, добавлены к канону целиком или существенно текстуально дополнены ряд книг. Так, Вторая книга Паралипоменон включает часто употребляемую в восточнохристианском богослужении молитву Манассии (2Пар. 36:24 слл). В книге Есфирь добавлены Пролог (следует перед 1-й главой книги), список указа Артаксеркса об уничтожении иудеев (следует между 13-м и 14-м стихом 3-й главы книги), молитва Мардохея и Есфири (следует в завершении 4-й главы книги) и список 2-го указа Артаксеркса, отменяющий его первый указ (следует между 12-м и 13-м стихом 8-й главы). В книге пророка Даниила добавлены: песнь 3-х отроков в пещи (следует между 23-м и 24-м стихами 3-й главы, соответствует 24-91 стиху в русском полном Синодальном переводе) и 2 дополнительные главы — 13-я о Сусанне и 14-я о Виле и драконе. Целиком отсутствуют в еврейской Библии книги Товита и Иудифи, Премудрости Соломоновой и Премудрости Иисуса, сына Сирахова, пророка Варуха и Послание Иеремии, а также 2 книги Ездры. Некоторые списки Септуагинты включают также 1 и 2 книги Маккавейские.

Православная Церковь в составе «Ветхого Завета» насчитывает 39 канонических и 11 неканонических книг, отличаясь этим от Римско-Католической Церкви, насчитывающей в своей Вульгате 46 канонических книг (включая книги Товит, Иудифь, Премудрость Соломона и 2 кн. Маккавейские).

Протестантский канон

В эпоху Реформации господствующее на Западе представление о каноничности и авторитете библейских книг подвергается радикальному пересмотру. Якоб ван Лисвельдт (Jacob van Liesveldt) в 1526 г. и Мартин Лютер в 1534 г. издают Библии, в которых включают в Ветхий Завет только книги иудейского канона. Не входящие в иудейский канон книги получают в протестантской традиции название апокрифы — термин, закреплённый в восточнохристианской традиции за поздней (II в. до н. э. — I в. н.э) литературой, никогда не входившей в александрийский и христианский каноны.

Книги Ветхого Завета

Книги Ветхого Завета

Русское название	Латинское название	Греческое название	Рус.	Англ.	Название в Танахе
Пятикнижие
Книга Бытия	Genesis	Γένεσις	Быт.	Gen	בְּרֵאשִׁית
Книга Исход	Exodus	Ἔξοδος	Исх.	Ex	שְׁמוֹת
Книга Левит	Leviticus	Λευϊτικòν	Лев.	Lev	וַיִּקְרָא
Книга Числа	Numeri	Ἀριθμοὶ	Чис.	Num	בְּמִדְבַּר
Второзаконие	Deuteronomium	Δευτερονόμιον	Втор.	Deut	דְּבָרִים
Книга Иисуса Навина	Iosue	Ἰησοῦς	Нав.	Josh	יְהוֹשֻׁעַ
Книга Судей Израилевых	Iudicum	Κριταὶ	Суд.	Judg	שׁוֹפְטִים
Книга Руфь	Ruth	Ροὺθ	Руф.	Ruth	רוּת
1-я Книга Царств	I Samuelis	Βασιλειων Α'	1Цар	1Sam	שְׁמוּאֵל א׳
2-я Книга Царств	II Samuelis	Βασιλειων Β'	2Цар	2Sam	שְׁמוּאֵל ב׳
3-я Книга Царств	I Regum	Βασιλειων Γ'	3Цар	1Kings	מְלָכִים א׳
4-я Книга Царств	II Regum	Βασιλειων Δ'	4Цар	2Kings	מְלָכִים ב׳
1-я Паралипоменон	I Paralipomenon	Παραλειπομένων Α'	1Пар	1Chron	דִּבְרֵי הַיָּמִים א׳
2-я Паралипоменон	II Paralipomenon	Παραλειπομένων Β'	2Пар	2Chron	דִּבְרֵי הַיָּמִים ב׳
Книга Ездры	Esdrae	Ἒσδρας	Езд	Ezra	עֶזְרָא
Книга Неемии	Nehemiae	Νεεμιας	Неем	Neh	נְחֶמְיָה
Книга Товита	Tobias	Τωβιθ	Тов	Tob	טובי
Книга Юдифи (Иудифи)	Judith	Ιουδίθ	Иудифь	Judith	יְהוּדִית
Книга Есфирь	Esther	Ἐσθὴρ	Есф	Esther	אֶסְתֵּר
Книга Иова	Iob	Ἰῶβ	Иов	Job	אִיּוֹב
Псалтирь	Psalmorum	Ψαλμοὶ	Пс / Псал	Ps	תְּהִלִּים
Книга притчей Соломоновых	Proverbiorum	Παροιμιαι	Прит	Prov	מִשְׁלֵי
Книга Екклесиаста	Ecclesiasticus	Ἐκκλησιαστὴς	Екк	Eccles	קֹהֶלֶת
Песнь песней Соломона	Canticum Canticorum	ᾎσμα	Песн	Song	שִׁיר הַשִּׁירִים
Книга пророка Исаии	Isaiae	Ἠσαΐας	Ис / Исаи	Is	יְשַׁעְיָהוּ
Книга пророка Иеремии	Ieremiae	Ιερεμίας	Иер	Jer	יִרְמְיָהוּ
Плач Иеремии	Lamentationes	Θρῆνοι	Плач	Lam	אֵיכָה
Книга пророка Иезекииля	Ezechielis	Ἰεζεκιὴλ	Иез	Ezek	יְחֶזְקֵאל
Книга пророка Даниила	Danielis	Δανιὴλ	Дан	Dan	דָּנִיֵּאל
Книга пророка Осии	Osee	Ὡσηὲ	Ос	Hos	הוֹשֵׁעַ
Книга пророка Иоиля	Ioel	Ἰωὴλ	Иоил	Joel	יוֹאֵל
Книга пророка Амоса	Amos	Ἀμὼς	Амос	Amos	עָמוֹס
Книга пророка Авдия	Abdiae	Ἀβδιοὺ	Авд	Obad	עֹבַדְיָה
Книга пророка Ионы	Ionae	Ἰωνᾶς	Иона	Jon	יוֹנָה
Книга пророка Михея	Michaeae	Μιχαίας	Мих	Mic	מִיכָה
Книга пророка Наума	Nahum	Ναοὺμ	Наум	Nahum	נַחוּם
Книга пророка Аввакума	Habacuc	Αμβακοὺμ	Авв	Hab	חֲבַקּוּק
Книга пророка Софонии	Sophoniae	Σοφονίας	Соф	Zeph	צְפַנְיָה
Книга пророка Аггея	Aggaei	Ἁγγαῖος	Агг	Hag	חַגַּי
Книга пророка Захарии	Zachariae	Ζαχαρίας	Зах	Zech	זְכַרְיָה
Книга пророка Малахии	Malachiae	Μαλαχίας	Мал	Mal	מַלְאָכִי

Библейская критика Ветхого Завета

Критика со стороны археологов и историков

• Херцог, Зеэв
• [atheo-club.ru/criticism/friedman_who_wrote_the_bible.htm Ричард Эллиот Фридман. «Кто написал Библию?» (анализ происхождения частей Библии)]

Критика религиозного содержания

• [www.svob.narod.ru/bibl/vellg01.htm Протестанская критика Юлиус Велльгаузен. Введение в историю Израиля]

Тексты и переводы

Наиболее распространённым переводом Ветхого Завета на русский язык является Синодальный перевод, выполненный в XIX веке в основном с масоретского текста, Синодальный перевод не используется Русской православной церковью в богослужении.

См. также

• Тора
• Пятикнижие
• Танах
• Новый Завет
• Ветхозаветная Церковь
• Библейская хронология

Литература

• Введение в Ветхий Завет = Einleitung in das Alte Testament / Под ред. Эриха Ценгера. — М.: ББИ, 2008. — 816 с. — ISBN 5-89647-115-7.
• Лопухин А. П. Ветхий Завет // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Нуреев Р. М. [www.booksite.ru/fulltext/mys/lye/cjn/omik/3.htm#16 Ветхий завет: борьба с ростовщичеством и долговым рабством] // Всемирная история экономической мысли: В 6 томах / Гл. ред. В. Н. Черковец. — М.: Мысль, 1987. — Т. I. От зарождения экономической мысли до первых теоретических систем политической жизни. — С. 66-69. — 606 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-244-00038-1.
• Шифман И. Ш. «Ветхий Завет и его мир», изд. СПбГУ, 2007.
• Тантлевский И. Р. «Введение в Пятикнижие», М. РГГУ, 2000.
• Тов, Э. Текстология Ветхого Завета.— М.: ББИ, 2003
• «Учение. Пятикнижие Моисеево». Пер., введение и комментарий И. Ш. Шифмана, М. Республика, 1993.
• Щедровицкий Д. В. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево: Т. 1. Книга Бытия. Изд. 6-е; Т. 2. Книга Исход. Изд. 5-е; Т. 3. Книги Левит, Чисел и Второзакония. Изд. 5-е / М.: Оклик, 2010. — 1088 с.— Библиогр. 98 назв.— ISBN 978-5-91349-010-0; 978-5-91349-004-9 (т. 1-3).
• Ф. Вигуру. Руководство к чтению и изучению Библии. — М., 1916
• Freedman D. N., Myers A. C., Beck A. B. «Eerdmans dictionary of the Bible», Eerdmans, 2000.
• J.A. Mendenhall. «Covenant Forms in Israelite Tradition», Biblical Archaeologist 17, 1954
• D.R. Hillers. «Covenant: The History of a Biblical Idea», Baltimore, 1969
• L. Perlitt. «Covenant» in «Encyclopedia of Christianity», Grand Rapids, Eerdmans-Brill, 1998
• E.W. Nicholson. «God and His People: Covenant and Theology in the Old Testament», Oxford University Press, 1988
• Herman Ridderbos. «The Epistle of Paul to the Churches of Galatia», Grand Rapids: Eerdmans, 1953
• Э. Янг. «Введение в Ветхий Завет», Заокская духовная академия, 1998
• Arthur G. Patzia. «The making of the New Testament: origin, collection, text & canon»
• William J. Leffler, Paul H. Jones. «The structure of religion: Judaism and Christianity»
• Geoffrey W. Bromiley. «International Standard Bible Encyclopedia».

Ссылки

• [www.mospat.ru/calendar/bibliya1 Синодальный перевод]
• [www.biblia.ru/translation/show/?2&start=0 Российское Библейское Общество: Ветхий Завет: перевод с древнееврейского]
• [www.bible.in.ua/underl/index.htm Подстрочный перевод книг Септуагинты и UBS версии Нового Завета на русский]
• [apostolic.interlinearbible.org/ Подстрочный перевод книг Септуагинты и UBS версии Нового Завета на английский (utf-8)] (англ.)
• [bogoslov.orthodoxy.ru/tom.php Поиск «Богослова» в текстах «Ветхого и Нового Завета»]
• [ontomaster.mrezha.ru/index1.html Толкование на Ветхий Завет. Библейская Энциклопедия. Труд и издание Архимандрита Никифора. Москва. 1891. (Поиск толкования слов и их употребления в Библии)]
• [toldot.ru/tora/library/ Танах, Перевод Фримы Гурфинкель]
• [www.biblia.ru/reading/articles/show/?4&prn=y История Синодального перевода Библии]
• [www.shchedrovitskiy.ru/theology.php#VVZ Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево], Дмитрий Щедровицкий
• [www.shchedrovitskiy.ru/sndrec1992-1994.php Комментарий к книгам Ветхого Завета. Аудиоматериалы], Дмитрий Щедровицкий
• [www.bible-center.ru/popupstaticpage/table5 История формирования канона Ветхого завета. Таблица.]

Толкования

• [bible.optina.ru/ Толкование Библии — построчное толкование книг Ветхого Завета]
• [ekzeget.ru/ ЭкзегетЪ.RU]

Отрывок, характеризующий Ветхий Завет

Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?