Вефиль

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Вефиль (город)»)
Перейти к: навигация, поиск

Вефи́ль (ивр.בֵּית אֵל‏‎, Бейт-Эль — букв. «дом Бога»; угарит. bt il[1], греч. Βαιθηλ, лат. Bethel) — один из главных городов Древнего Израиля, севернее Иерусалима, на границе территорий колен Вениамина и Ефрема.

Согласно Библии (Быт. 28:19), название городу дал Яков, которому там явился Бог; до этого город назывался Луз. Во времена Израильских и Иудейских царей (X — VIII век до н. э.) там находился израильский храм-скиния, соперничавший с иерусалимским. В храме в Вефиле было поставлено изваяние золотого тельца (3Цар. 12:28-30), что критиковалось пророками.

Другой город под названием Вефиль, находившийся на юге Иудеи, упоминается в книге Иисуса Навина (Нав. 8:17 и Нав. 12:16), и предположительно был идентичен городу Бетуль или Бетуэль, где проживало племя Симеона.





Отождествления

Евсевий Кесарийский и святой Иероним писали, что в их времена Вефиль был небольшой деревней в 12 римских милях к северу от Иерусалима, к востоку от дороги на Неаполь Палестинский, то есть Шхем.[2]

Исследователь Библии Эдвард Робинсон отождествил с Вефилем палестинское селение Бейтин (en:Beitin) в Самарии в своей книге «Библейские исследования в Палестине» (Biblical Researches in Palestine, 1838-52). Своё предположение он основывал как на сходстве местоположения с описанием местоположения Вефиля в Библии, так и на сходстве названий, считая, что совпадение еврейское «-эль» часто замещалось на арабское «-ин».[2]

Современность

После учреждения государства Израиль в 1948 году библейское название было дано еврейскому поселению Бейт-Эль, основанному рядом с арабской деревней Бейтин.

См. также

Напишите отзыв о статье "Вефиль"

Примечания

  1. Bleeker and Widegren, 1988, p. 257.
  2. 1 2 Robinson and Smith, 1856, pp. 449—450.

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Вефиль


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.