Вечно живые (пьеса)
| Вечно живые | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
1943 |
«Вечно живые» — пьеса в двух актах Виктора Розова, написана в 1943 году.
Содержание
История
Пьесу «Вечно живые» Виктор Розов, участник Великой Отечественной войны (в самом её начале вступил в народное ополчение), написал в Костроме, где находился в отпуске после ранения. В это время Розов начал заочно учиться в Литературном институте; темой его первой пьесы стал тот нравственный выбор, перед которым оказывались все в ситуации военных лишений[1]. Первоначально пьеса называлась «Семья Серебрийских»[2]. «Я отнес пьесу в ЛИТ, — рассказывал драматург, — где получил милый отказ. Старичок — работник ЛИТа — сказал: „Читал, товарищ Розов, вашу пьесу, плакал, но запрещаем“. Я ушел довольный, так как старичок плакал»[2].
Первую постановку пьесы, оставшуюся незамеченной, осуществил Костромской театр[3]. В 1956 году пьесой «Вечно живые» в постановке Олега Ефремова открылся в Москве театр «Современник». Для этой постановки Розов несколько переработал пьесу, сняв мелодраматические акценты, оказавшиеся неуместными в театре Ефремова[4]. Здесь «Вечно живые» пережили своё второе рождение: «Пьеса, которая казалась критикам замкнутой в кругу проблем личной этики, — отметила И. Соловьёва, — в сценическом пересказе студийцев становилась раздумчивей и крупней»[5]. Слова Бориса Бороздина: «Если я честный, я должен» — стали девизом и нового театра, и поколения «шестидесятников»[6].
Действующие лица
Фёдор Иванович Бороздин (57 лет)
Варвара Капитоновна, его мать
Борис, его сын (25 лет)
Ирина, его дочь (27 лет)
Марк, его племянник (27 лет)
Вероника Богданова (18 лет)
Анна Михайловна Ковалёва, преподавательница истории (52 лет)
Владимир, её сын (21 года)
Степан, товарищ Бориса
Анатолий Кузьмин, сослуживец Бориса
Даша, Люба, сослуживцы Бориса
Антонина Монастырская
Варя, работница мыловаренного завода
Нюра, хлеборезка
Миша, студент
Танечка, студентка
Николай Николаевич Чернов, администратор филармонии (48 лет)
Сюжет
Действие начинается в Москве 3 июля 1941 года, по радио передают сообщение СовИнформБюро: «Наши войска ведут упорные бои»… Борис Бороздин, несмотря на бронь, уходит добровольцем на фронт: «Если я честный, я должен», — уходит накануне дня рождения своей невесты Вероники, которую он зовёт Белкой. Он оставляет Веронике в подарок игрушку — белку с орешками, под которыми спрятана записка; но Вероника, сохраняя даже орешки как память о Борисе, записку не находит.
Борис на фронте пропадает без вести, — Вероника, потеряв родителей и кров, с отчаяния выходит замуж за двоюродного брата Бориса — Марка, но этот брак не становится для неё утешением. В то время как одни сражаются на фронте или круглосуточно оперируют раненых, как отец Бориса — доктор Бороздин и его дочь — Ирина, другие умудряются наживаться на общей беде. В доме Монастырской собирается «избранное общество» — люди, прекрасно приспособившиеся к войне. В этом доме бывает и Марк, влюблённый в Монастырскую: посредственный пианист, он всеми правдами и неправдами откупается бронью от призыва в армию. Он дарит Монастырской игрушку Вероники, и таким образом находится записка Бориса, — которая побуждает Веронику решительно порвать с Марком.
К Анне Михайловне Ковалевой, в доме которой в эвакуации живут Бороздины, приезжает в отпуск по ранению сын Владимир; не догадываясь о том, кто его соседи, он рассказывает о своём однополчанине Борисе, который свою любимую девушку называл Белкой, — от него Бороздины узнают, что Борис погиб на фронте.
После эвакуации Бороздины возвращаются в Москву, с ними Анна Михайловна и Володя. Марку дают понять, что его присутствие в доме нежелательно. Володя влюблён в Веронику, но она просит его не требовать от неё ответа: она всё ещё помнит Бориса и любит его. За окнами начинается салют в честь перехода советских войск через германскую границу.
Известные постановки
- 1956 — «Современник». Постановка Олега Ефремова. Художники Л. Батурин, Д. Лазарев. Роли исполняли: Фёдор Иванович Бороздин — Михаил Зимин, Варвара Капитоновна — Л. Студнева, Борис — О. Ефремов, Ирина — Л. Толмачёва, Марк — Г. Печников, Вероника — С. Мизери, Ковалёва — Г. Степанова, Владимир — И. Кваша, Степан — Н. Пастухов, Кузьмин — В. Сергачёв, Даша — Е. Миллиоти, Люба — Л. Качанова, Монастырская — А. Елисеева, Варя — К. Филиппова, Нюрка-хлеборезка — Г. Волчек, Миша — О. Табаков, Танечка — А. Голубева, Чернов — Е. Евстигнеев. В последующих редакциях, начиная с 1960 года, О. Ефремов играл Фёдора Ивановича Бороздина
- 1956 — Ленинградский драматический театр им. В. Ф. Комиссаржевской. В роли Вероники — Эмма Попова
- 2010 — Центральный театр Российской армии. Постановка Бориса Морозова. Художник-постановщик И. Сумбаташвили; композитор Р. Затикян[7].
Экранизации
По просьбе режиссёра М. Калатозова Розов написал на основе пьесы сценарий фильма «Летят журавли».
Публикации
- Розов В. С. Вечно живые. Пьесы. Издатель: Эксмо. 2008. ISBN 978-5-699-31094-4
Напишите отзыв о статье "Вечно живые (пьеса)"
Примечания
- ↑ Богданова П. Режиссёры-шестидесятники. — М.: Новое литературное обозрение, 2010. — С. 62. — 176 с. — ISBN 978-5-86793-799-7.
- ↑ 1 2 Синяткина А. [www.ramtograf.ru/january2010/strpamyati.html Виктор Розов: «Я – счастливый человек»]. РАМТограф (официальный сайт) (январь 2010). Проверено 20 октября 2012. [www.webcitation.org/6BrBAYZVh Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
- ↑ [www.kostromag.ru/kostroma/culture/literature/prose/rozov Розов Виктор Сергеевич. Профиль на сайте Кострома]
- ↑ Таршис Н. А. [www.teatr-lib.ru/Library/Actors_art/Actors_art_II/#_Toc224818462 Актеры ефремовского «Современника»] // Русское актерское искусство XX века. Вып. II и III. — СПб, 2002. — С. 13.
- ↑ Соловьёва И. Н. Театр, который откроется завтра // Театр : журнал. — М., 1957. — № 11. — С. 113.
- ↑ Соловьёва И. Н. [www.teatr-lib.ru/Library/Soloviova/Vetvi/ Ветви и корни]. — М.: Московский Художественный театр, 1998. — С. 134.
- ↑ [www.smotr.ru/2009/2009_army_vechno.htm Вечно живые. Театр Армии. Пресса о спектакле]. Театральный смотритель. Проверено 20 октября 2012. [www.webcitation.org/6BrFleu9H Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
Ссылки
- [www.newdrama.ru/press/art_2191/ «Вечно живые» пьесы Виктора Розова. «Театральные сцены России накрыла мутная волна современной драматургии (…)» Гудок (21-08-2003)]
- [moscowshows.ru/afisha/event_69883.html Вечно живые. Театр Российской Армии, Москва]
- [www.intv.ru/view/?film_id=76994 Телеверсия спектакля театра «Современник»]
Отрывок, характеризующий Вечно живые (пьеса)
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
