Вешнинский, Юрий Григорьевич
Поделись знанием:
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.
Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.
У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
| Юрий Григорьевич Вешнинский | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Место работы: |
Сектор живой традиционной культуры Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва (с 1996) |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: |
Московское высшее художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское) |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: |
урбанолог, основоположник аксиологической географии |
Ю́рий Григо́рьевич Вешни́нский (р. 17 апреля 1943) — советский и российский культуролог, социолог, географ. Специалист в области урбанологии и социологии пространства. Историк российского муниципализма и российского градоведения. В первую очередь это относится к тому его, восходящему к И. М. Гревсу и Н. П. Анциферову, направлению, которое можно назвать "сентиментальным градоведением". Мемуарист.
Основоположник аксиологической географии (аксиогеографии) или аксиологической топологии (аксиотопологии). Основоположник социологии научных мафий, или, точнее, социологии научных и интеллигенских мафий и тоталитарных сект.
Старший научный сотрудник в Российском научно-исследовательском институте культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва (с декабря 1996 года по июль 2013 года).
В настоящее время - фрилансер.
Кандидат культурологии (2010).
Содержание
Биография
Родился в 1943 году в эвакуации в Челябинске.
Отец - Вешнинский Григорий Юрьевич (Гирш Юделевич) (1898-1947), - инженер-строитель.
Мать - Блех Раиса Леонидовна (Раша Лейбовна) (1907-1987) - врач-терапевт, кандидат медицинских наук, специалист по профессиональным заболеваниям, один из двух первых в СССР специалистов по лучевой болезни.
В 1955-1959 гг. учился в МСХШ, или Московской художественной школе имени В. И. Сурикова (её ещё нередко называли, "школой для детей одарённых родителей").
В 1970 году окончил вечернее отделение Московского высшего художественно-промышленного училища (МВХПУ, бывшего Строгановского. Ныне - МГХПА имени С. Г. Строганова). В 1967 году едва не был исключён из МВХПУ с "волчьим билетом" за "идеологические извращения", допущенные, по мнению ректора МВХПУ Г. А. Захарова, в одобренном преподавателем истории искусства, а в будущем - заместителем директора ГМИИ имени А. С. Пушкина по научной работе И. Е. Даниловой и ещё рядом преподавателей и рекомендованном к печати в Учёных записках МВХПУ реферате по истории искусств: "Эстетическое преобразование материальной среды в СССР в 1917-1937 г. г.", в котором содержалась критика эстетики сталинизма.
В 1970-1987 годах старший архитектор в ЦНИИЭП жилища. В 1980 году стал жертвой неоднократных попыток присвоения своего авторства в единолично написанном разделе коллективной монографии: "Эстетика массового индустриального жилища", осуществлявшихся при прямом соучастии директора ЦНИИЭП жилища, д-ром архитектуры, лауреатом многочисленных премий и наград и членом Госстроя СССР Б. Р. Рубаненко.
В разное время был учеником Л. Б. Когана, Т. М. Говоренковой, А. С. Ахиезера и т. д. Испытал влияние Ю. М. Лотмана, Л. А. Гордона, Т. М. Дридзе, Ю. А. Левады, В. Л. Глазычева, Г. А. Гольца, Г. С. Померанца, Б. Б. Родомана, О. С. Пчелинцева, Г. С. Кнабе, Э. А. Орловой, И. В. Кондакова и т. д. Воспринял некоторые идеи Г. Зиммеля, И. М. Гревса, П. А. Сорокина, А. К. Дживелегова, Н. П. Анциферова, К. Линча, П. Бурдьё и т. д. В начале 1980-х годов с большой пользой для своего научного и общего развития посещал семинары Ю. А. Левады.
В 1980-е годы основал аксиологическую географию (аксиогеографию)[1] в последнее время использует и другое название: аксиологическая топология (аксиотопология) — новую научную дисциплину на стыке географии, социологии, культурологии, экономики, психологии, семиотики, имиджелогии и искусствознания.
В 1993 году был в очередной раз в жизни обворован ныне уже не существующей риэлторской фирмой "БАНСО" и издательским домом "Коммерсантъ", фактически присвоившими его научно-коммерческое исследование: "Изучение восприятия и сравнительной оценки представителями разных социальных групп привлекательности различных частей территории Москвы" и опубликовавшими 24 апреля 1993 года в газете "Коммерсантъ-daily" оценочную карту и рейтинговую шкалу жилых и исторических районов Москвы под искажающим смысл исследования и дезориентирующим читателя заголовком и без упоминания имени и фамилии Ю. Г. Вешнинского как единоличного автора и выдавшими это исследование за, якобы, "Исследование фирмы "БАНСО" и её никому не ведомых "специалистов".
С декабря 1996 года по июль 2013 года был старшим научным сотрудником в Российском научно-исследовательском институте культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва.
С 2001 года был членом комиссии по теоретическим проблемам изучения истории культуры Научного совета РАН по истории мировой культуры.
В 2003 году избран членом-корреспондентом Академии имиджелогии (АИМ) (Секция имиджа территорий и мест и исследовательская группа "Имидж Москвы и Московской области").
С 2009 года член Исследовательского комитета Российского общества социологов (ИК РОС) «Социология городского и регионального развития».
В 2010 году в Государственной академии славянской культуры (ГАСК) защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата культурологии по теме: «Аксиология постсоветского культурного пространства на рубеже тысячелетий».
Автор более 150 научных трудов.
Научная деятельность
Область научных интересов: перцептивная урбанология, социокультурные аспекты урбанизации, аксиологическая география (аксиогеография), аксиологическая топология (аксиотопология), социология пространства, география искусства, культурная география, эстетическая география, типология ценностей, семиотика города (урбосемиотика), история российского муниципализма и градоведения, городская, региональная, страноведческая имиджелогия, россиеведение, украиноведение, науковедение, история отечественной урбанологии, этология науки, социология научных и интеллигентских мафий и тоталитарных сект.
Ввёл в научный оборот ряд новых терминов и словосочетаний: аксиологический рельеф территории, визуальные ресурсы, визуальный комфорт, зоны визуального бедствия, география престижа, социально-психологический центр (СПЦ) города (ныне порой заменяется термином: аксиологический центр города), закон сообщающихся гадюшников и др. Первым ещё в 2011 году привлёк внимание научной общественности к тому факту, что именно Геродот в V веке до нашей эры (а не Д. Н. Замятин в конце XX века нашей эры) был основателем так называемой "гуманитарной географии".
Образовательная деятельность
Автор учебной программы для старшеклассников «Введение в историю мировой культуры» (1993 г.) и учебных программ для студентов РГГУ: «Социокультурные проблемы городов» (1993 г.) и для студентов Московской высшей школы социальных и экономических наук ("Шанинки"): "Российская градоведческая и российская муниципальная традиции" (2014 г.).
Участие в творческих и общественных организациях
- Член Географического общества СССР (Русского географического общества) (с 1985 по 1998 годы).
- Член Конгресса интеллигенции против войны, самоизоляции России, реставрации тоталитаризма (с марта 2014 г.).
Библиография
- О простоте и индивидуализации облика массовой жилой застройки (информационно-семиотический аспект). - В кн.: Проблемы теории советской архитектуры. М., ЦНИИП градостроительства, 1976.
- Влияние урбанизации на формирование индивидуального своеобразия облика массовой жилой застройки. - В кн.: Архитектурно-художественные вопросы индустриального домостроения. М., ЦНИИЭП жилища, 1977.
- Некоторые аспекты формирования индивидуального облика жилой застройки крупнейших городов. - В кн.: Проблемы формирования архитектурно-пространственной среды жилой застройки в различных градостроительных условиях. М., ЦНИИП градостроительства, 1979.
- Массовая жилая застройка в оценках жителей. - "Жилищное строительство", № 6, 1980.
- Социально-психологические аспекты восприятия и оценки жилой застройки крупнейших городов. - В кн.: Проблемы градостроительного проектирования и моделирования развития городов. Сборник докладов на конференции. часть 1. (в соавторстве с С. Е. Генкиным). Ташкент, УзНИИП градостроительства, 1980.
- Где кончается центр Москвы? - "Моспроектовец", № 29 (1129), 7 августа 1981.
- Социально-психологические аспекты восприятия и оценки жилой застройки крупнейших городов. - В кн.: Человек и среда: психологические проблемы. Тезисы докладов на конференции. Таллин, Эстонское отделение Общества психологов СССР, 1981.
- О "кривизне" городского социального пространства (на примере Москвы). - В кн.: Психология и архитектура. Тезисы докладов конференции, часть II. Таллин. Эстонское отделение Общества психологов СССР, 1983.
- Где кончается центр Москвы? - "Строительство и архитектура Москвы", № 2, 1983.
- Планировка, цвет, ориентация. - "Городское хозяйство Москвы", № 4, 1983.
- Обобщить теоретические разработки и эмпирические данные об оценке населением архитектурно-композиционных качеств жилой среды новых жилых районов Москвы с выводами и предложениями. Отчёт о НИР для НИиПИ Генплана г. Москвы (На правах рукописи). М., ЦНИИЭП жилища, 1983.
- О методике составления оценочных карт территории города (на примере Москвы). - В кн.: Прикладные социально-географические исследования. Тезисы республиканского семинара-совещания. Тарту, ТГУ, 1984.
- Что видит пешеход? - "Строительство и архитектура Москвы", № 4, 1984.
- Восприятие и оценка населением облика массовой жилой застройки крупнейшего города (на примере Москвы). - В кн.: Социальные проблемы архитектуры жилой среды. М., Союз архитекторов СССР, 1984.
- Социально-психологические аспекты восприятия и оценки городской жилой застройки. - В кн.: Эстетика массового индустриального жилища. М., Стройиздат, 1984.
- Образ жизни и запросы населения к организации жилой среды в новых районах Москвы с выводами и предложениями. - Отчёт о НИР для НИиПи Генплана г. Москвы (На правах рукописи). М., ЦНИИЭП жилища, 1984.
- Социально-экологические аспекты восприятия и оценки пространственной среды крупнейшего города (на примере Москвы). - В кн.: Проблемы биосферы, Выпуск 6, М., ИМРД АН СССР, 1985.
- Изучение восприятия и сравнительной оценки населением эстетической привлекательности городской среды различных частей территории Москвы с выводами и предложениями. - Отчёт о НИР для НИиПИ Генплана г. Москвы (На правах рукописи). М., ЦНИИЭП жилища, 1986.
- Социально-эстетические предпочтения москвичей (оценка городской среды различных частей территории Москвы). - В кн.: Социальные проблемы архитектурно-градостроительного развития Москвы. М., ЦНИИП градостроительства, 1988.
- О плюралистичности средовых эталонов в различных социально-культурных группах. - В кн.: Городская среда (Материалы Всесоюзной конференции ВНИИТАГ и Союза архитекторов СССР), часть II, М., ВНИИТАГ, 1989.
- Проблема изучения восприятия Москвы глазами москвичей. - В. кн.: Краеведение Москвы, М., Московский фонд культуры, 1990.
- Изучение восприятия и сравнительной оценки представителями разных социальных групп привлекательности различных аспектов городской среды Москвы. - Отчёт о НИР для НИиПИ Генплана г. Москвы (На правах рукописи). М., ДО "Наука", ЦПСИ, 1990.
- Изучение восприятия и сравнительной оценки представителями разных социальных групп различных частей территории Москвы. - Отчёт о НИР (Научно-коммерческое исследование для риэлторских и девелоперских структур на правах рукописи). М., СОЦЭКСИ, 1993.
- Сколько стоит московская земля? - "Сегодня", № 130, 13 июля 1994.
- Москва в Москве (к вопросу о влиянии урбанизированности территории на конфигурацию социально-психологического центра города). – В кн.: Прогнозное проектирование и город. Книга1. М., Институт социологии РАН, 1994-1995.
- Москвичи о привлекательности районов столицы. В 2-х книгах. М., Департамент по печати и информации правительства Москвы, 1995.
- Сравнительная оценка различных территорий Москвы. М., Департамент по печати и информации правительства Москвы, 1995.
- "Лучший" - Белорусский, "худший" - Казанский. Так было и есть. - "Сегодня", № 95, 1 июня 1996.
- ЗИЛ - лидер антипатий. Экология столицы в зеркале общественного мнения. - "Сегодня", № 109, 22 июня 1996.
- Архитектурные чудовища. Москвичи боятся ещё не построенных зданий. - "Сегодня", № 118, 6 июля 1996.
- Юго-Восток - московское дно. Так считают сами горожане. - "Сегодня", № 193, 19 октября.
- "Вест-энд" и "Ист-энд" на территории Москвы и проблема внутригородского культурного диалога - В кн.: Культурный диалог города во времени и пространстве исторического развития. Материалы межрегиональной конференции, организованной Научным советом РАН по комплексной проблеме "История мировой культуры". М., Наука, 1996.
- Картографирование социальных оценок территорий (Возможна ли аксиологическая география?) - В кн.: Картография на рубеже тысячелетий. Доклады 1 Всероссийской конференции по картографии. М., ИГ РАН, Русское географическое общество и др., 1997.
- Восприятие и сравнительная оценка представителями разных социальных групп различных аспектов городской среды и территории. - В кн.: Человек и город: пространство, формы, смысл. Материалы Международного конгресса Международной ассоциации семиотики пространства. Санкт-Петербург, т. II, Санкт-Петербург, Женева, Салоники, Екатеринбург, 1998.
- "География престижа" в современной Москве. - В кн.: Историческая антропология: место в системе социальных наук, источники и методы интерпретации. Тезисы докладов и сообщений научной конференции "Исторический источник: человек и пространство". М., ИАИ РГГУ, 1998.
- Аксиологическая география городской среды регионов России. - Отчёт о НИР (На правах рукописи), М., Российский НИИ культурного и природного наследия, 1998.
- Социокультурная топография Москвы: от 1970-х к 1990-м. – В кн.: Москва и «московский текст» русской культуры. Сб. статей. М., РГГУ, 1998.
- Комплексное представление дифференцированных оценок качества разных участков городской среды на социальной карте. - В кн.: Градоустройство: от социальной диагностики к конструктивному диалогу заинтересованных сторон. Книжка 1. Институт социологии РАН, 1998.
- Аксиологическая география городов на постсоветском пространстве и сравнительная привлекательность городов России в этом контексте. - В кн.: Исторический город в контексте современности. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Выпуск IV. Нижний Новгород, Нижегородский гуманитарный центр, 1999.
- Аксиологическая география (аксиогеография) как метод получения точного гуманитарного знания. - В кн.: Точное гуманитарное знание: традиции, проблемы, методы, результаты, Тезисы докладов и сообщений научной конференции. М., ИАИ РГГУ, 1999.
- Аксиологическая география городов России (советского и постсоветского периодов). - Отчёт о НИР (На правах рукописи). М., Российский НИИ культурного и природного наследия, 1999.
- Аксиологическая география городской среды регионов России. – В кн.: Наследие и современность. Информационный сб. Вып. 8. М., Институт Наследия, 2000.
- Аксиологическая география регионов России. - В кн.: Провинция: поведенческие сценарии и культурные роли. Материала "Круглого стола" в рамках Международной конференции "Геопанорама русской культуры" ("Пермские чтения"). М., Научный совет РАН по истории мировой культуры, Пермский гос. университет, 2000.
- Побег из "зоны визуального бедствия" или о том, что может аксиологическая география, - "Муниципальная власть", № 1, 2001.
- Аксиологическая география (аксиогеография) городов и регионов современной России. В кн.: Картография XXI века: теория, методы, практика. Доклады II Всероссийской научной конференции по картографии, посвящённой памяти А. А. Лютого. М., ИГ РАН, Русское географическое общество и др., 2001.
- В Киеве: +231, в Чернобыле: -26. Аксиологическая география городов и регионов современной Украины. - «Муниципальная власть», № 6, 2001.
- Аксиологическая география (аксиогеография) современной России. - В кн.: Историческая геоэкология, география и природопользование: новые направления и методы исследования. Материалы международной научной конференции. Российский государственный гидрометеорологический университет (РГГМУ). Санкт-Петербург, 2002.
- Опыт преподавания в РГГУ спецкурса «Социокультурные проблемы городов». – В кн.: Преподавание краеведения и москвоведения в высших учебных заведениях. Сб. М., АНО Издательский центр «Москвоведение», 2002.
- Россияне в поляризованном мире культуры (аксиологическая география современной России). В кн.: Человек и культура в культурно-историческом пространстве России: опыт региональных и краеведческих исследований. Материалы международной научной конференции. Кострома, Костромской государственный технологический университет, 2002.
- Аксиологическая география (аксиогеография) городов современной Украины. - В кн.: Геоцшформацшне картуграфовання сьёгоднi. Научный сборник Института географии НАН Украины. Киев, "Академпериодика", 2002.
- География престижа: диалектика неравенства. Расслоение столицы по классовому признаку началось ещё в СССР. Сегодня этот процесс идёт быстрее. - "Известия", № 78 (26395), 6 мая 2003.
- Сравнительная эстетическая привлекательность стран и городов в массовом сознании россиян (опыт аксиологической географии "дальнего зарубежья"). В кн.: V Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. М., Ассоциация этнографов и антропологов России, Институт этнологии и антропологии РАН, Омский гос. университет и др., 2003.
- Аксиологическая поляризованность российского культурного пространства. - Тезисы доклада на интернет-конференции "Культурный ландшафт: теория и практика" Вывешено в интернете на порталах: geogr. Msu.ru culturland 2003. Narod.ru. Географический факультет МГУ, 2003.
- Аксиологическая география постсоветского пространства. - Отчёт о НИР (На правах рукописи). М., Российский НИИ культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва, 2003.
- У Москвы свои масштабы. Консультация по тексту и цветная оценочная карта Москвы. - "Мир & дом (City)", март 2004.
- Аксиология постсоветского культурного пространства (имиджи территорий и мест). В кн.: Имиджелогия - 2004: состояние, направления, проблемы. Материалы Второго международного симпозиума по имиджелогии. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2004. Статья перепечатана в хрестоматии: Геополитическая имиджелогия: тексты. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2009.
- Moskow s Best & Worst by Irina Sheludkova. Интервью и цветная оценочная карта Москвы на англ. яз. - Журнал "Real Estate" (риелторское приложение к газете "The Moskow Times" Oktober 2004.
- Аксиологическая топография культурного пространства "дальнего зарубежья" на рубеже тысячелетий. - Отчёт о НИР (На правах рукописи). М., Российский НИИ культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва, 2004.
- Аксиология культурного пространства "дальнего зарубежья" (имиджи стран и городов). В кн.: Имиджелогия - 2005: феноменология, теория, практика, Материалы Третьего международного симпозиума по имиджелогии. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2005. Статья перепечатана в хрестоматии: Геополитическая имиджелогия: тексты. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2009.
- Тайны городского обаяния. "Старушка" Европа обходит дебютанток из Нового Света. - "Муниципальная власть", № 4, 2005, с. 86-89.
- Дальнее зарубежье: города "белые" и "чёрные". - "Известия", № 183 (26984), 11 октября 2005.
- Интервью. - "Всё ясно", № 42 (52), ноябрь 2005.
- Аксиология культурного пространства-времени (в границах постсоветского культурного пространства). «Мир психологии», № 4, 2005.
- Аксиологическая дезориентированность и структурная дисфункция в науке как социокультурный феномен и как часть культурного наследия. Аналитическая записка. - Отчёт о НИР (На правах рукописи). М., Российский НИИ культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва, 2005.
- Имиджи московских монументов как часть имиджа Москвы. В кн.: Имиджелогия - 2006: актуальные проблемы социального имиджмейкинга. Материалы Четвёртого международного симпозиума по имиджелогии. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2006. Статья перепечатана в хрестоматии: Геополитическая имиджелогия: тексты. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2009.
- Арбат продолжается до Звенигорода. Красота по подмосковному. - "Муниципальная власть", № 4, 2005.
- Поляризованность имиджей российских городов (статья написана при поддержке программы по гранту РГНФ № 06-04-00600а "Образ России в национальном самосознании: исторический и современный контекст"). - В кн.: Имиджелогия - 2007: имидж как феномен современной цивилизации. Материалы Пятого международного симпозиума по имиджелогии. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2007. Статья перепечатана в сборнике докладов на III Евразийском форуме маркетологов, 2007 и в хрестоматии: Геополитическая имиджелогия: тексты. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2009.
- Оценки москвичами культурного пространства Подмосковья. - «Известия РАН, серия географическая», № 3, 2007.
- Поляризованность имиджей украинских городов. - В кн.: Имиджелогия - 2008: имидж как инструмент привлекательности и конкурентоспособности. Материалы Шестого международного симпозиума по имиджелогии, М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2008. Статья перепечатана в хрестоматии: Геополитическая имиджелогия: тексты. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2009.
- Оценки москвичами культурного пространства Российской Федерации (статья написана при поддержке программы по гранту РГНФ № 06-04-00600а "Образ России в национальном самосознании: исторический и современный контекст"). - "Муниципальная власть", № 4, 2008.
- Имиджелогия российского культурного пространства как опыт визуальной антропологии (статья написана при поддержке программы по гранту РГНФ № 06-04-00600а "Образ России в национальном самосознании: исторический и современный контекст"). - В кн.: Аудиовизуальная антропология. История с продолжением. М., РНИИ культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачёва, 2008.
- Поляризованность социально-эстетических оценок российских городов (тезисы доклада подготовлены при поддержке программы по гранту РГНФ № 06-04-00600а "Образ России в национальном самосознании: исторический и современный контекст"). - Тезисы докладов на III Всероссийском социологическом конгрессе "Социология и общество: пути взаимодействия". М., Институт социологии РАН и др., на диске CD-ROM, 2008.
- Аксиологическая география культурного пространства "дальнего зарубежья" (имиджи стран и городов в оценках московских студентов-гуманитариев). - В кн.: Имиджелогия - 2009: инновационные технологии успеха против кризиса. Материалы Седьмого международного симпозиума по имиджелогии, М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2009.
- Социально-эстетические оценки москвичами культурного пространства России. «Известия РАН, серия географическая», № 5, 2009.
- Видеоинтервью "Москва. Имидж города, психология города". С 2010 года до начала 2015 года было вывешено в Интернете. М., Академия имиджелогии (АИМ), 2009.
- Сравнение архитектурно-эстетических качеств застройки Санкт-Петербурга и Москвы и связь этих качеств с социально-стратификационной структурой российского общества в петербургский и советский (и постсоветский) периоды отечественной истории. - Материалы IX Дридзевских чтений. (На сайте Института социологии РАН). М., ИС РАН, 2009. Текст вывешен также на сайте ИНТЕЛРОСС и перепечатан в: Дайджест. Вып. 2 (10). М., Издательство Российской Государственной Библиотеки, 2009.
- Аксиология постсоветского культурного пространства на рубеже тысячелетий (дисс. на соиск уч. степ. канд. культурологии) М., Институт Наследия, 2010.
- Аксиология постсоветского культурного пространства на рубеже тысячелетий (Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. культурологии) М., Государственная академия славянской культуры (ГАСК), 2010.
- Сравнение имиджей Санкт-Петербурга и Москвы в их историческом развитии. - В кн.: Имиджелогия - 2010: на пути к национальной идее. Материалы Восьмого международного симпозиума по имиджелогии. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2010. Текст перепечатан также в журнале "Знание-Сила" (2010, № 12) с надзаголовком: "Город извне и изнутри".
- Проблемы, связанные с идеей информационного урбанологического пула автономного по отношению к "властной вертикали" (эволюция идеи и её реализации). Текст доклада прочитанного на X Дридзевских чтениях. Современные вызовы и технологии управления инновационным развитием: от социального управления к социальному участию. На Круглом столе 1: "Социально обоснованное гралоустройство на основе экоантропоцентрической парадигмы социальной коммуникации" в Институте социологии РАН. На CD диске. 2010.
- Имиджи стран, регионов, городов, зданий, сооружений и архитектурных ансамблей "дальнего зарубежья". Материалы Девятого международного симпозиума по имиджелогии. - В кн.: Имиджелогия - 2011: развитие и продвижение территорий. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2011.
- Препятствия, существующие на пути к изучению, освоению и эффективному использованию культурных индустрий на благо урбанистического и территориального развития. Текст доклада на Международной научной конференции "Культурные индустрии в Российской Федерации в контексте мировых тенденций". Тезисы вывешены в интернете, но сам доклад полностью не опубликован. М., РИК, 20011.В тексте доклада аккумулированы положения ряда ранее написанных, но также не опубликованных текстов, а именно: статьи "В защиту Геродота и Канта", предназначавшейся для журнала "Знание-Сила", доклада "Пути преодоления ущерба, наносимого низким уровнем Культуры в науке" на проходившей в Доме учёных под эгидой РАН, Московского университета культуры и искусства и Международной ассоциации "Всемирный день Культуры" Межрегиональной научно-практической конференции "Приоритет Культуры в жизни общества", доклада "Нравственность и правосознание в науке как необходимые предпосылки для выработки концепции формирования нравственного и правового государства" на проходившей в здании Президиума РАН под эгидой Отделения общественных наук РАН, Института государства и права РАН и Института научной информации по общественным наукам РАН Всероссийской научной конференции "Нравственное государство как императив государственной эволюции".
- Развитие градоведческой традиции И. М. Гревса в отечественной науке. Дополненный текст доклада на научно-практическом семинаре в отделении краеведения и историко-культурного туризма ИАИ РГГУ, Союза краеведов России и Московского краеведческого общества "У истоков отечественного краеведения, городоведения, экскурсоведения. Наследие Ивана Михайловича Гревса (1880-1940)". - "Муниципальная власть", № 5, 2011. В сокращённом виде статья вывешена на сайте журнала "Знание-Сила" под названием: Иван Гревс и градоведческая традиция, 2012.
- Значение проводников социального взаимодействия П. А. Сорокина для социологии и семиотики города и развитие его концепции в российской урбанологии. Текст доклада был зачитан на проходившем в 2011 году в рамках ежегодной Конференции СОПСО (Сообщества профессиональных социологов)"Социальное знание в условиях модернизации: экспертные сообщества и междисциплинарный синтез" стриме "Межотраслевое знание о городе: программа синтеза и социология". Дополненный текст несостоявшегося доклада "Значение теории проводников социального взаимодействия для семиотики города и развитие его концепций в российской урбанологии" на проходившей в 2011 году в Таллинском университете в рамках Третьих Лотмановских дней конференции, посвящённой "Семиотике города, как культурно-историческому феномену". Текст этого доклада не был зачитан и не был опубликован в сборнике материалов Третьих Лотмановских дней.
- Москва глазами москвичей и "на самом деле". - В кн.: Имиджелогия - 2012: драйвер развития. Материалы Десятого международного симпозиума по имиджелогии. М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2012.
- Философско-культурологические аспекты интернет-дискуссии автора с ныне покойным Г. С. Кнабе о некоторых проблемах современной цивилизации зимой 2011-2012 годов. Текст доклада на VI Российском философском конгрессе "Философия в современном мире: диалог цивилизаций", состоявшемся в 2012 году в Нижнем Новгороде. Тезисы доклада были опубликованы в материалах конгресса. В полном виде доклад не опубликован до сих пор.
- Н. П. Анциферов и его место в отечественном градоведении. В кн.: "Н. П. Анциферов. Филология прошлого и будущего", По материалам международной научной конференции "Первые московские Анциферовские чтения", М., ИМЛИ РАН, 2012.
- Концепция градоустройства и градоформирующей деятельности в творчестве Татьяны Михайловны Говоренковой. Доработанный текст докладов на секции "Градостроительство" научной конференции в МАрхИ и на семинаре Исследовательского комитета Российского общества социологов (ИК РОС) "Социология городского и регионального развития". - "Муниципальная власть", № 6, 2012.
- Столичная идентичность культурного ядра Москвы и его судьба в меняющемся мире. Тезисы не состоявшегося выступления на симпозиуме 2 "Идентичность и городская среда" в секции 6 "доверительность как социальный капитал" X Конгресса этнографов и антропологов России. - В кн.: Материалы X Конгресса этнографов и антропологов России. М., Материалы Конгресса этнографов и антропологов России, 2013.
- Аксиологическая география (аксиологическая топология) культурного пространства на рубеже тысячелетий. (Монография). На правах рукописи. М., Институт Наследия, 2012.
- Развитие градоведческой традиции И. М. Гревса в отечественной науке. - ТЕЛЕСКОП, № 2 (98), 2013.
- Автобиография. - В кн.: Академия имиджелогии: вехи десятилетнего пути (справочное издание). М., РИЦ Академии имиджелогии (АИМ), 2013.
- Сравнительные оценки москвичами эстетической привлекательности территории Германии, её земель, городов, зданий, сооружений и архитектурных ансамблей. В кн.: Запад - Восток: имиджевый диалог. Берлин, West-Ost-Verlag, 2013.
- Аксиологическая география (аксиогеография) или аксиологическая топология (аксиотопология) как способ видеть и чувствовать город. Текст доклада, состоявшегося на симпозиуме 9 "Этнология и смежные дисциплины" в секции "Город как источник трансформаций социально-гуманитарного знания и современная культурология" на X Конгрессе этнографов и антропологов России. На правах рукописи. М., 2013.
- Восприятие и оценка городского пространства США россиянами: Эмпирическое исследование (2000-2004). Резюме доклада на российско-американском симпозиуме "Социальная психология города". М., Институт Психологии РАН, 2013.
- Значение проводников социального взаимодействия П. А. Сорокина для социологии и семиотики города и развитие его концепции в российской урбанологии. Текст доклада был представлен для включения в Материалы XII Дридзевских чтений 2012 года, а также зачитан на проходившем в 2011 году в рамках ежегодной Конференции СОПСО (Сообщества профессиональных социологов)"Социальное знание в условиях модернизации: экспертные сообщества и междисциплинарный синтез" стриме "Межотраслевое знание о городе: программа синтеза и социология". Дополненный текст несостоявшегося доклада "Значение теории проводников социального взаимодействия для семиотики города и развитие его концепций в российской урбанологии" на проходившей в 2011 году в Таллинском университете в рамках Третьих Лотмановских дней конференции, посвящённой "Семиотике города, как культурно-историческому феномену". - В кн.: Модернизация отечественной системы управления: анализ тенденций и прогноз развития. М., Институт социологии РАН, 2014.
- Концепция градоустройства и градоформирующей деятельности в творчестве Т. М. Говоренковой. Текст доклада на семинаре "Социология городского и регионального развития" и включён в материалы XIII Дридзевских чтений 2013 года. - В кн.: Модернизация отечественной системы управления: анализ тенденций и прогноз развития. М., Институт социологии РАН, 2014.
- Идея так и не написанной статьи "Пять забытых юбилеев" (о современном российском государственном антисемитизме). На правах рукописи. М., 2014.
- Опыт типологии антисемитизма. Теоретический этюд. На правах рукописи. М., 2014.
- Петербург Ф. М. Достоевского и соотношение урбанистических и антиурбанистических тенденций в русской культуре. - В кн.: Русская словесность в мировом культурном контексте. Материалы IV Международного симпозиума. М., Фонд Достоевского, 2014.
- Воспоминания о Георгии Степановиче Кнабе. В кн.: Памяти Г. С. Кнабе. Харьков, ООО "ИЗДАТЕЛЬСТВО ПРАВА ЧЕЛОВЕКА", 2014.
- Развитие литературы и культуры России в петербургский период её истории как модель культурной модернизации незападноевропейской страны (в концепции Г. С. Померанца). Письменный текст сообщения на V Международном конгрессе "Русская словесность в мировом культурном контексте". М., Фонд Достоевского, 2014. Текст сообщения был прочитан в виде лекции в лектории журнала "Знание-сила" в декабре 2014 г. и ещё в первой половине 2016 г. был вывешен в интернете.
- "...Звалось судьбой и никогда не повторится...". Автобиографическое интервью Б. З. Докторову. - Опубликовано в интернете на его сайте. М., 2015.
- Реакционно-шовинистические тенденции в современной русской литературе и культуре. Тезисы не принятого оргкомитетом доклада на организованном Фондом Достоевского VI Международном конгрессе "Русская словесность в мировом культурном контексте". М., 2015, На правах рукописи.
- Человек в городе и город в человеке: город, культура, свобода. Текст "Золотой лекции" в Летней школе ОИЯИ, Летняя школа ОИЯИ, 2016, На правах рукописи.
- Те, с которыми я... Воспоминания о встречах с замечательными людьми (Лотман, Левада, Померанц и другие).Текст так и не прочитанной "Золотой лекции" в Летней школе ОИЯИ, Летняя школа ОИЯИ, 2016, На правах рукописи.
- На путях к социологии научных мафий. Научные мафии как тормоз научного прогресса. Текст "Золотой лекции" в Летней школе ОИЯИ, Летняя школа ОИЯИ, 2016. На правах рукописи.
- Концепция градоустройства и градоформирующей деятельности в творчестве Татьяны Михайловны Говоренковой и её судьба. Тезисы доклада на Международной конференции "Silva rerum kulturae: viae personaliae. К проблеме становления научных дисциплин гуманитарного профиля", организуемой Институтом мировой культуры МГУ, Русской антропологической школой РГГУ, Новым институтом культурологии и т. д., 2016. В печати.
- Концепция градоустройства и градоформирующей деятельности в творчестве Татьяны Михайловны Говоренковой и её судьба (о социогуманитарной миссии гражданской инженерии). Текст доклада на Международной конференции "Silva rerum kulturae: viae personaliae. К проблеме становления научных дисциплин гуманитарного профиля", организуемой Институтом мировой культуры МГУ, Русской антропологической школой РГГУ, Новым институтом культурологии и т. д., 2016. В печати.
- Концепция градоустройства и градоформирующей деятельности в творчестве Татьяны Михайловны Говоренковой и её судьба (о социогуманитарной миссии гражданской инженерии). Статья для журнала "Знание-Сила". В печати.
- Концепция градоустройства и градоформирующей деятельности в творчестве Татьяны Михайловны Говоренковой и её судьба (о социогуманитарной миссии гражданской инженерии). Статья для журнала "Муниципальная власть". В печати.
- Редактирование и дополнение статей о Геродоте, Н. И. Карееве, Л. А. Велихове, И. М. Гревсе, А. К. Дживелегове, Н. П. Анциферове П. А. Сорокине, П. П. Муратове и др. в "Википедии". М., 2016.
Напишите отзыв о статье "Вешнинский, Юрий Григорьевич"
Примечания
- Лаппо Г. М. Российский город - симбиоз городского и сельского // Демоскоп Weekly - 7-20 ноября, 2005. № 221-222.
- ↑ Каганский В. Л. [www.biosemiotica.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=80&Itemid=67 Культурный ландшафт: основные концепции в российской географии] // Обсерватория культуры. — 2009. — № 1. — С. 62-70.
Ссылки
- [www.heritage-institute.ru/index.php/living-traditional-culture/1106-2012-07-09-14-44-19 Юрий Вешнинский на сайте Института Наследия]
Отрывок, характеризующий Вешнинский, Юрий Григорьевич
– Ах как я рада, няня.– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.
Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.
У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
